Хиландарский устав - Сербский Савва "святитель" - Страница 4

А если нужно сказать о каком — то гневе, то всю вину и причины греха, каков бы он ни был, поспешите приписать себе. Если же вы обнаружили и некие другие страсти, то и их чисто исповедуйте, чтобы и это принесло плод, чтобы почерпнуть двойную пользу: прийти в чистое душевное здравие и облечься в смирение, которое возводит ко спасению. Имея его, будем подобны Богу, Который говорит: Научитеся от Мене, ибо кроток есмъ и смирен сердцем (Мф.11,29).

Что еще может быть более ясным доказательством кроткого и смиренного сердца, как не то, чтобы мужественно переносить любое бедствие и укорять себя во всем. Истинное исповедание есть причина стольких благ; без него, думаю, никто не достигнет спасения.

О душеспасительном исповедании

По всему вышесказанному, заповедуем от Господа Бога Вседержителя: не исповедующийся да не причащается, пока не придет в себя и не исповедует все грешные и пагубные дела. Иначе нужно было бы такового и из монастыря удалить, как загноившийся член, убрать и отбросить, как тяжело залечиваемую или совсем не исцеленную рану. Но, так как неведомо;-может, есть надежда на то, что когда — нибудь он придет в сознание, — то отказываемся от этого.

Непричащающегося необходимо ради его пользы как неразумного подвергать епитимье. Какая ему польза от пребывания здесь? И какая ему польза от неисповедания? Разве от этого нет вреда и пагубы? Разве от этого не происходит всегдашнее научение злу и все, ввергающее душу в пропасть? Это подобно тому, как если бы больной или раненый скрывался от врача. Как тяжело таковой приходит к выздоровлению, так — и намного тяжелее — не исповедующийся достигает здоровья души. И поэтому божественный Василий говорит так: «Покоряющийся, хотящий показать нужное преуспеяние и привыкающий жить по заповеди Господней не должен оставлять скрытым ни одно движение души, но должен открыто исповедовать своему игумену все сокровенное своего сердца». Поступал так, братия, мы не только освободимся от своих грехов, но и в дальнейшем будем твердыми. Ибо говорит прп. Иоанн Лествичник: «Исповедь, как некая узда, удерживает душу от греха». Настолько полезно исповедание своих грехов.

Ободряемые в дальнейшем все смело будем прибегать к нему. Игумену или тем, кого он сочтет подходящим для принятия помыслов, заповедуем, чтобы исповедание было ежедневным. А великое, первое исповедание постригающему власы должен провести только отец, и никто другой, или игумен, как мы писали выше, чтобы он знал все и каждому дал нужное лекарство. И сие должно быть так.

А службы святых постов точно изложит синаксарий, ибо там всегда это указано.

Как подобает совершать бдения

Бдения должны совершаться по уставу в воскресные дни, и в Господские праздники, и в дни памяти святых, которые приводит синаксарий.

О трапезе и о трапезном порядке

О прочем, наверное, пора упомянуть и о трапезе, о еде и об остальном, что касается тела. Ибо как мы состоим из души и тела, так можно сказать и о монастыре.

Под душой монастыря, конечно, можно подразумевать всю боголепную службу в пении, а под телом — сам монастырь и то, что необходимо нашим телам. Так как, с помощью Божией, мы уже достаточно сказали о его душе, прилично сказать нам и о том, что лучше всего для его тела, и узаконить образ питания и все остальное, что относится к телу и удовлетворяет его потребности, и то, чем не должен пренебрегать желающий благоустроить свой монастырь.

Следовательно, скажу и это, и то, что нужно передать моим возлюбленным отцам и братиям. После того, как в притворе совершено обычное Διακλυςμο [4], взято немного антидора и агиасмы (Богоявленской воды), после уже совершенной Божественной Литургии, все собираются и сидят, ожидая приглашения на трапезу, о которой возвещается ударом в трапезное било.

Когда ударят в било, сразу выходит литургисавший священник и те, кто служил с ним, и делают поклон игумену. После того, как начнется обычный псалом, в трапезную идет сам игумен и все без исключения, кто должен обедать на первой трапезе. Войдя в трапезную, после окончания упомянутого псалма (Пс.144), с малой молитвой, все садятся по порядку, определенному игуменом, и едят то, что поставленно, хваля Бога.

И мы должны знать: если кто опоздает на псалом и молитву, то трапезник должен объявить об этом игумену. Пусть он укажет и причину опоздания, и если это можно считать оправданием, то надо ему простить. В противном случае пусть делает земные поклоны, сколько скажет игумен.

Между тем, надо, чтобы было и обычное чтение за трапезой. Пусть никто не ропщет и не мечется; пусть никто не смущает пользу мирскими разговорами и празднословием. Если только сам игумен захочет сказать что — то кратко. А также и те, кого он вопрошает, пусть дают ответ, если возможно, кратко и сжато. Кто беспокоит или беспокоится, кто смущает или смущается, кто мешает чтению неуместными и неприличными разговорами, того пусть трапезник заставит молчать. Если же он слышит трапезника и не умолкает, но продолжает беспокоить братию разговорами, пусть и против воли будет удален из трапезы и подвергнется епитимье неедения, или пусть успокоится любым другим способом, как захочет игумен.

Не будем допускать споров из — за мест, на которых сидим. Господу угодно, чтобы братия жила по Богу, нисколько не завидуя друг другу из — за места, подобно мирским. И здесь мы не должны возносить себя пред другими, не должны превозносить самих себя тщеславием, ибо это дело суетной славы и Богу мерзко. Ибо мерзок Богу всяк возносящийся сердцем, — говорит Божественное Писание. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак.4,6).

Итак, да не будет этого между вами, да не будет! Ибо, будучи в зрелом разуме, никогда не предпочитайте быть мерзостью Для Бога, но вместо этого примите Его благодать и имейте Его близ себя, как смиренные сердцем или, скажу правду, как Его возлюбленные и Его храм. Если же, увы, среди вас найдется некто и станет из — за этого препираться, теряя немало времени и сил, не ожидая указания игумена, если не будет доволен определенным для него местом, то заповедаю о Господе определить ему последнее место, чтобы научился мирские вещи оставлять в миру. Если же — что уже совсем не позволительно и непристойно — он еще препирается и язвит, и после второго и третьего напоминания остается неисправимым и совсем неисцеленным, — надо его изгнать из монастыря, как имеющего заразительную язву, и отбросить далеко от вас, чтобы он и остальным не передал своих язв. Ибо намного легче перенять зло, чем добро (ср. Пс. 51, 5), как сказал некий мудрец.

Когда едите, не надо давать друг другу какую — либо еду или питие, ни единой капли, чтобы смешать с вином. Если же кому — то часто требуется что — то из этого, то пусть он, немного привстав, очень вежливо и благочестиво попросит игумена: «Благослови, отче, мне нужно это!» Если игумен одобрит, пусть аккуратно возьмет, что искал, а если нет, то пусть успокоится и сидит в молчании и благодарении. Это не ради бережливости, как думают некоторые, и не Вот скупости. Не будем экономить за счет мира братии. Ибо ради чего мы спешим приобрести это, если не ради того, чтобы удовлетворить вас, братия, как я сказал?

Но заповедую вам и в этом хранить благоговение и благочиние, чтобы не распространялось во многих уныние и не разрушило весь трапезный порядок и чтобы мы не были подобны тем, которые не сохраняют порядка, невоспитанны и неблагочестивы, и когда пьют, произносят тосты прежде пития и после пития. Поэтому я, пресекая своеволие, при этом искореняю и ненасытность многих и учу вас быть удовлетворенными малым и необходимым, а заодно и сплетаю вам венцы воздержания.

Но отвращаю вас и от тайного, темного, скрытого дела, если не сказать — от воровства. Разве не темное это дело, если творится оно скрыто? Всякому это известно, это и Божественное Евангелие от Иоанна объясняет, говоря: Всякий, делающий злое, ненавидит свет, чтобы не обличилисъ дела его, потому что они злы (Ин.3,20). И апостол говорит: «Все обнаруживающееся есть свет, как указывает Слово, и наоборот, то, что не обнаруживается — тьма» (Еф.5,13).