Обитель чародеев - Эддингс Дэвид - Страница 56

• Предыдущая
• 56/79
• Следующая

Старик пожал плечами и ответил:

– Что-то за что-то. Разве это не была сделка?..

Из болот их вывел Тупик. Крохотное создание весело пыталось заговорить с ними, но путалось в словах, часто произнося их не правильно, но тем не менее это была осознанная речь.

Гарион долго раздумывал, все не решаясь обратиться к Белгарату. Но вот, оттолкнувшись еще раз шестом, он поборол сомнения и сказал:

– Дедушка?

– Да, Гарион, – отозвался старик, отдыхая на корме лодки.

– Ты знал заранее, правда?

– Знал что?

– Что можешь перестать быть чародеем? Белгарат удивленно посмотрел на него и спросил в свою очередь:

– С чего ты взял?

– Тетя Пол сказала, что после болезни, которая тебя свалила прошлой зимой, ты можешь не оправиться.

– Она так и сказала? ,

– Она говорила, что…

– Я расслышал. – Старик нахмурился. – Такой вариант не пришел мне в голову, – признался он. – Внезапно он заморгал, и его глаза стали круглыми. – А знаешь, может, она и права. Болезнь могла бы сыграть такую штуку со мной. Удивительно!

– Ты не чувствуешь никаких… признаков слабости?

– Что? Ну конечно нет. – Белгарат продолжал хмуриться, о чем-то напряженно размышляя. – Удивительно, – повторил он и внезапно рассмеялся.

– Я не вижу ничего смешного.

– Уж не об этом ли вы со своей теткой беспокоились все эти месяцы, ходя вокруг меня на цыпочках, словно я сделан из тонкого стекла?

– Мы боялись, как бы не проведали энгараки, поэтому ничего тебе не говорили, так как…

– …так как боялись, что я усомнюсь в себе? Гарион только молча кивнул головой.

– Наверно, в принципе вы все сделали правильно. Сегодня мне ни в коем случае нельзя было усомниться в себе.

– Было очень трудно?

– Пожалуй что да Мне не хотелось бы заниматься этим каждый день.

– Но ведь это было вовсе не обязательно?

– Что именно?

– Учить кикимор человеческому языку. Если ты сохранил свою силу, мы вдвоем могли бы отыскать проход в болотах… даже если Вордай с кикиморами попыталась бы остановить нас.

– Интересно, когда это пришло тебе в голову, – пробормотал старик.

Гарион недовольно посмотрел на него и настойчиво продолжал:

– Хорошо, почему ты пошел на это, хотя мог поступить по-другому?

– Вопрос довольно невежливый, Гарион, – упрекнул молодого человека Белгарат. – Считается дурным тоном спрашивать у чародея, почему он делает то-то и то-то.

– Ты уходишь от вопроса, – прямо сказал Гарион. – Допустим, что у меня плохие манеры, но все равно ты мог бы ответить.

– Не моя вина, что вы с теткой ударились в панику, – немного обиженно произнес он. – У вас не было никаких оснований для серьезного беспокойства. – Он замолчал и, немного подумав, спросил:

– Ты очень хочешь знать?

– Да, очень Почему ты пошел на это?

– Большую часть жизни Вордай провела в одиночестве, – вздохнув, ответил он, – и жизнь обошлась с ней круто. Иногда мне кажется, что она заслуживает лучшей доли. Может, теперь ей станет легче.

– А Олдур согласился с тобой? – не отставал Гарион. – Я слышал его голос, когда ты с ним говорил.

– Подслушивать – плохая привычка, Гарион.

– У меня много плохих привычек, дедушка.

– Никак не пойму, почему ты избрал такой тон со мной, мальчик, – недовольно сказал старик. – Ну ладно, если ты такой настырный… я был вынужден настоять на своем, и мой властелин согласился.

– Ты пошел на это из-за того, что пожалел её?

– Ты использовал не совсем правильное слово, Гарион. Давай скажем так – у меня свое понимание справедливости.

– Если ты знал, что уступишь ей, то какой резон был спорить?

– Я хотел убедиться, что она действительно хочет этого. Да и нельзя давать людям основания считать, будто ты делаешь для них все, о чем они ни попросят, хотя, может, так оно и есть Силк выпучил глаза от удавления и растерянно спросил:

– Ты страдаешь жалостью, Белгарат? Ты?! Если люда узнают, твоей репутации будет нанесен сокрушительный удар.

– Я думаю, ты не станешь об этом распространяться, Силк, – смущенно, как бы оправдываясь, произнес чародей. – Людям не обязательно все знать, как ты считаешь?

У Гариона словно глаза открылись. Силк, рассудил он, прав. Он никогда не задумывался над этим, но Белгарат слыл безжалостным человеком. Укоренилось мнение, что Вечноживущий отличается непримиримостью – стремлением пожертвовать чем угодно рада достижения цели, сколь туманной, столь и никому не ведомой. Но этот поступок открыл в старике новую черту характера – мягкость Белгарат, чародей и волшебник, все-таки не был лишен человеческих слабостей.

У края болот тянулась земляная насыпь, уходящая по обе стороны за туманный горизонт.

– Она, – сказал Силк, оборачиваясь к Гариону и указывая на насыпь, – входит в толнедрийскую систему дорог.

– Белгарат, – произнес Тупик, высовывая голову из воды рядом с лодкой, – спаси-бо те-бе.

– О, Тупик, пожалуй, вы и без меня научились бы говорить, – ответил старик. – Понимаешь, вы почти подошли к этому.

– Мо-жет, да, мо-жет, нет, – не согласилась кикимора. – Хо-теть го-во-рить и го-во-рить – раз-ные ве-щи. Не-одана-ко-вые.

– Скоро вы научитесь врать, – съязвил Силк, – и тогда ни в чем не уступите людям.

– Зачем учиться говорить, если врать? – спросил озадаченный Тупик.

– Со временем поймешь.

Тупик нахмурился, и его голова скрылась под водой, потом показалась еще раз, уже вдали от лодки.

– До свидания, – раздельно проговорил он. – Тупик благодарит вас… за маму. – Затем, не поднимая волн, он исчез.

– Что за странное существо, – улыбнулся Белгарат.

Испуганно вскрикнув, Силк судорожно сунул руку в карман. Что-то бледно зеленое выскочило из его руки и шлепнулось в воду.

– В чем дело? – спросил Гарион. Силк с отвращением ответил:

– Этот урод сунул лягушку мне в карман.

– А может, это был подарок? – предположил Белгарат.

– Лягушка?

– С другой стороны, может, и нет, – усмехнулся Белгарат. – Он, конечно, немного примитивен, но ведь у этих существ только начинает зарождаться чувство юмора…

Через несколько миль, пройдя по указанной Тупиком дороге, ведущей с севера на юг, поздно вечером они добрались до постоялого двора. Переночевав в нем и купив лошадей за такую цену, что Силк не мог не поморщиться, на следующее утро Гарион с верными друзьями поскакал в направлении Боктора.

Сцена, разыгравшаяся на болотах, дала Гариону обильную пищу для размышлений. Он пришел к убеждению, что сострадание – это вид любви, но только более широкий, чем то узкое понятие, о котором у него раньше сложилось мнение. Слово «любовь», если в него вдуматься, говорил себе Гарион, включает множество вещей, которые на первый взгляд вроде бы не имеют никакого к ней отношения. Размышляя таким образом, Гарион пришел к следующему выводу: его дедушка, человек, которого называли «Вечноживущим», вероятно, за семь тысяч лет выработал у себя способность к любви, о которой даже отдаленно не догадываются люди. Несмотря на кажущуюся грубоватость и раздражительность, вся жизнь Белгарата служила проявлением этой необыкновенной любви. Когда они ехали, Гарион частенько поглядывал на чудаковатого старика, и образ древнего и всемогущего чародея, возвышающегося над простыми смертными, постепенно начал стираться, уступая место обычному человеку… несомненно, сложному, но доброму.

Спустя два дня, когда установилась хорошая погода, они добрались до Боктора.

• Предыдущая
• 56/79
• Следующая