Обретение чуда - Эддингс Дэвид - Страница 47

• Предыдущая
• 47/61
• Следующая

Блестящие кристаллики, казалось, зависали в воздухе, сверкая в единственном солнечном луче, которому удалось проникнуть сквозь сплетенье ветвей.

Сотрясение от столкновения зверя с копьём на миг оглушило Гариона, но оказалось, что мальчик целился хорошо: широкий наконечник пронзил грудь, и белая пена, капавшая с клыков кабана, стала ярко-красной. Гариона отбросило назад, ноги заскользили, и неожиданно древко переломилось, как сухая веточка: кабан подмял его под себя.

Первый режущий удар клыков пришёлся в живот; он ощутил, как воздух со свистом выходит из лёгких; во второй раз клыки зацепили бедро, именно в тот момент, когда мальчик, задыхаясь, попытался вывернуться и откатиться с тропинки. Кольчуга пока защищала тело, но сила ударов оглушала. Неожиданно зверь, поддёв мальчика, швырнул его в воздух; Гарион врезался головой в дерево.

Из глаз посыпались искры, он почти потерял сознание, но внезапно откуда-то появился Бэйрек, с рёвом пробирающийся через сугробы. Глаза мальчика, застланные обморочной дымкой, непонимающе уставились на нечто невероятное, не могущее быть на самом деле. К нему мчался именно Бэйрек. в этом не могло быть сомнения, но одновременно он был кем-то ещё, будто в одежду Бэйрека забрался огромный уродливый медведь.

Непонятным образом эти две фигуры, бегущие по глубокому снегу, сливались друг с другом, а движения их были абсолютно одинаковыми. Словно бы занимая одно пространство, они и мыслили как одно существо. Стальные ручищи стиснули извивающееся, смертельно раненное чудовище в неумолимых объятиях. Алая кровь брызнула фонтаном из пасти кабана, и лохматое человекоподобное создание, казавшееся Бэйреком, но в то же время кем-то ещё, подняло издыхающее животное и с невероятной жестокостью ударило о землю. Звероподобное существо подняло ужасное лицо-морду и издано сотрясающий всё вокруг рёв торжества, но тут свет в глазах Гариона померк, и он почувствовал, что скользит всё глубже в серую пропасть забытья.

Неизвестно сколько времени прошло, но очнулся он уже в санях. Силк прикладывал к его затылку платок со снегом, лошади летели по безбрежным белым просторам к Вэл Олорну.

– Вижу, ты всё же решил жить, – улыбнулся Силк.

– Где Бэйрек? – невнятно пробормотал Гарион.

– Едет за нами, в других санях, – ответил Силк, оглядываясь.

– С ним… всё в порядке?

– Кому под силу справиться с Бэйреком?

– Я… хотел сказать… он похож на себя?

– На кого же ещё? – пожал плечами Силк. – Нет, мальчик, лежи спокойно. Это дикое животное, по-моему, переломало тебе рёбра.

Положив руки на грудь Гариона, он осторожно толкнул его назад.

– А кабан? – слабо запротестовал Гарион. – Где он?

– Его несут охотники. Вернёшься во дворец как победитель. Однако, с моей точки зрения, ты должен задуматься о пользе разумной осторожности. Эти твои инстинкты до добра не доведут и могут значительно укоротить твою жизнь Но Гарион успел снова потерять сознание.

Вскоре они очутились во дворце, и Бэйрек внёс его в комнату; рядом тут же появилась тётя Пол, побледневшая при виде крови.

– Это не его, – поспешил заверить Бэйрек. – Мальчик проткнул кабана, и тот залил его кровью, пока они боролись. Думаю, с парнем всё в порядке, разве что небольшая шишка на голове.

– Неси его, – коротко велела тётя Пол и пошла вперёд, показывая дорогу в комнату Гариона.

Позже, когда голова и грудь были перевязаны, а мысли путались и клонило в сон от мерзкого на вкус зелья, Гарион тихо лежал в постели, слушая, как тётя Пол, наконец добравшаяся до Бэйрека, обрушила на беднягу свой гнев:

– Ты, здоровый недоумок! Видишь, к чему привела твоя глупость?

– Мальчик очень храбр, – ответил Бэйрек непривычно тихим, полным мрачной меланхолии голосом.

– Храбрость меня не интересует, – оборвала было тётя Пол, но тут же остановилась. – Что с тобой? – встрепенулась она и неожиданно, протянув руки, сжала ладонями голову великана, взглянула в его глаза; руки медленно скользнули вниз.

– Ох, это случилось в конце концов… правда? – тихо спросила она.

– Ничего не поделаешь, Полгара, – жалко пробормотал Бэйрек.

– Всё будет хорошо. – Она нежно погладила склонённую голову.

– Мне никогда уже не будет хорошо.

– Иди спать, – вздохнула она, – утром всё кажется не в таком мрачном свете.

Гигант повернулся и молча вышел. Гарион знал, что они говорили об увиденном им в лесу, когда Бэйрек мчался на подмогу, и хотел расспросить обо всём тётю Пол, но горькое питьё погрузило мальчика в глубокий сон без сновидений раньше, чем он успел подобрать нужные слова.

На следующий день у Гариона болело всё, что только могло болеть: он не представлял, как встанет с постели, однако посетители шли потоком, и это заставляло мальчика забывать о синяках и ушибах. Особенно лестными оказались визиты олорнских королей, разодетых в великолепные мантии; все в один голос превозносили его мужество.

Потом появились королевы и принялись охать над мальчиком, нежно утешать и гладить по голове. Всё вместе – похвалы, ласковые слова и сознание, что он впервые в жизни находится в центре внимания, – наполняло сердце Гариона восторгом. Последним гостем в этот день оказался господин Волк, пришедший, когда по снежным улицам Вэл Олорна уже крались вечерние сумерки. На старике были его обычная туника и длинный плащ с поднятым капюшоном, словно он только что пришёл с мороза.

– Видели моего кабана, господин Волк? – гордо спросил Гарион.

– Превосходное животное, – ответил тот без особого энтузиазма, – но неужели никто не предупредил тебя, что нужно отбежать в сторону после того, как проткнёшь зверя копьём?

– Я не успел подумать об этом, – признался Гарион, – но… не показался бы подобный поступок трусостью?

– Неужели ты был настолько озабочен тем, что может подумать о тебе свинья?!

– Ну… – запнулся Гарион, – нет, конечно.

– Ты выказываешь поразительное отсутствие здравого смысла для столь молодого человека, – заметил Волк. – Обычно годы и годы требуются, чтобы достичь той безрассудной отваги, которую ты проявил всего за одну ночь.

И, повернувшись к сидевшей тут же тёте Пол, спросил:

– Полгара, ты уверена, что в жилах Гариона не течёт ни капли арендийской крови? Ведёт он себя последнее время как истинный аренд. То переправляется через Великий Мейлстром с храбростью малыша, оседлавшего лошадку-качалку, то пытается сломать клыки дикого кабана о собственные рёбра. Уверена, что не уронила его в детстве? Не ушибла ли головку младенца?

Тётя Пол улыбнулась, но ничего не ответила.

– Надеюсь, ты скоро поправишься, малыш, – заключил Волк, – но всё же подумай над тем, что я сказал.

Гарион надулся, смертельно обиженный словами господина Волка Несмотря на все усилия сдержать слёзы, предательские капли заблестели на глазах.

– Спасибо, что зашёл, отец, – сказала тётя Пол.

– Всегда рад увидеть тебя, дочь моя, – ответил тот и тихо вышел.

– Почему он так говорил со мной? – надулся Гарион, шмыгая носом. – Пришёл и всё испортил!

– Что именно, дорогой? – спросила тётя Пол, приглаживая складки на своём сером платье.

– Вообще всё, – пожаловался Гарион. – Все короли сказали, что я очень храбрый.

– Короли вечно говорят подобные вещи. На твоём месте я бы не придавала их словам особого значения.

– Но ведь я храбро поступил, правда?

– Уверена, что так оно и было, дорогой, – утешила тётя Пол, – и что на свинью ты произвёл огромное впечатление.

– Ты не лучше господина Волка, – всхлипнул Гарион.

– Да, дорогой, ты, наверное, прав, но это вполне естественно. А теперь, что ты хотел бы на ужин?

– Я не голоден, – вызывающе буркнул Гарион.

– Неужели? Значит, тебе нужно какое-нибудь питьё для возбуждения аппетита.

Сейчас сделаю.

– Нет-нет, я передумал, – поспешно заверил Гарион.

– Я так и думала, – кивнула тётя Пол и внезапно без объяснений обняла его и крепко прижала к себе.

• Предыдущая
• 47/61
• Следующая