Потаенный Город - Эддингс Дэвид - Страница 48

• Предыдущая
• 48/122
• Следующая

Спархок отвел глаза. Процедура была не из приятных.

«Будь спокоен, Анакха, – мягко проговорил в его сознании голос Беллиома. – Враги твои остались в неведении о том, что произошло. – Камень помолчал. – Надобно мне отдать должное Эдемусу, ибо он весьма хитроумен. Сдается мне, никто более не постиг всей истинной важности совершенного им. Прокляв детей своих, тем самым надежно укрыл он их от врагов. Существо мое содрогается при мысли о том, какую боль довелось ему испытать».

«Я не понимаю», – откровенно сознался Спархок.

«Благословение, Анакха, звенит и рассыпается в сиянии, точно звон колокольцев, проклятие же темно и безмолвно. Будь свет, что исходит от анары Ксанетии, благословением, весь мир услышал бы и узнал заключенную в нем безмерную любовь, однако же Эдемус сделал сей свет проклятием, и в том его мудрость. Проклятые изгнаны и сокрыты, и никто – ни люди, ни боги – не в силах услышать и узнать время их появления либо ухода. Взяв шкатулку в руки свои, анара Ксанетия сокрыла целиком звук и ощущение моего присутствия; когда же обняла она Афраэль и Сефрению и укрыла их в сияющей своей тьме, никто живой не сумел учуять меня. Подруга твоя в безопасности – пока. Враги твои не ведают о том, что случилось».

Сердце Спархока воспарило.

«Всем сердцем, Голубая Роза, сожалею я о том, что мне недостало веры», – искренне извинился он.

«Виной сему твое горе, Анакха. Всем сердцем я прощаю тебя».

– Спархок! – голос Сефрении прошуршал слабым шепотом.

– Да, матушка? – Он быстро шагнул к кровати.

– Тебе не следовало соглашаться на это. Ты подверг Элану страшной опасности. Я думала, ты крепче.

– Все в порядке, Сефрения, – заверил он. – Беллиом только что мне все объяснил. Никто ничего не узнал о том, что мы лечили тебя.

– Как же так?

– Все дело в присутствии Ксанетии – и в ее прикосновении. Беллиом говорит, что она совершенно заглушила все происходящее. Как я понял, причина тут в различии между благословением и проклятием. Как бы там ни было, Элане ничего не грозит. Как ты себя чувствуешь?

– Как полуутопленный котенок, если тебе так хочется это знать, – слабо улыбнулась она. И, вздохнув, добавила:

– Я бы никогда не поверила, что Заласта способен на такое.

– Я заставлю его пожалеть о том, что ему вообще пришла в голову эта мысль, – мрачно проговорил Спархок. – Я вырву у него сердце, поджарю на вертеле и поднесу Афраэли на серебряном блюде.

– Ну разве он не милый мальчик? – с нежностью проговорила Афраэль.

– Нет, – голос Сефрении прозвучал неожиданно твердо. – Я одобряю эту идею, дорогие мои, но я не хочу, чтобы Заластой занимались вы. Он хотел убить меня, значит, мне и решать, кто получит его.

– По-моему, это справедливо, – признал Спархок.

– Что ты задумала, Сефрения? – спросила Афраэль.

– Вэнион выйдет из себя, когда узнает об этом случае. Я не хочу, чтобы он буйствовал и ломал мебель, а потому намерена вручить ему Заласту – перевязанного розовой ленточкой.

– И все-таки, – упрямо сказала Афраэль, – я получу его сердце!

Небо затянули угрюмые тучи, и стылый сухой ветер продувал насквозь плоское безлюдье Кинезганской пустыни, когда Вэнион вел на восток свою отступающую армию. Добрая половина его рыцарей погибла в стычке с солдатами Клааля, а среди уцелевших трудно было найти такого, кто не получил бы тяжелых ран. Вэнион выезжал из Сарны во главе грозного войска; возвращался он во главе колонны стонущих калек, изрядно помятой и потрепанной, – и все это после одного боя, который иначе чем стычкой и назвать-то было трудно.

Четыре атана несли на носилках Энгессу, и рядом с носилками шагала королева Бетуана. Лицо ее было искажено горем. Вэнион вздохнул. Энгесса еще дышал, но жизнь едва теплилась в нем.

Магистр выпрямился в седле, стараясь стряхнуть потрясение и ужас и вернуться к здравому мышлению. Битва с солдатами Клааля изрядно прокосила ряды рыцарей церкви, а ведь именно на эту силу была рассчитана вся их стратегия. Без этих грозных всадников в крепких доспехах восточная граница Тамула больше не была надежно прикрытой.

Вэнион вполголоса мрачно выругался. Единственное, что сейчас было ему по силам, – это предупредить остальных о том, как изменилось их положение.

– Сэр Эндрик! – окликнул он старого ветерана, который скакал позади, чуть в отдалении. – Прими покуда командование на себя. Мне нужно кое о чем позаботиться.

Эндрик подъехал ближе.

– Продолжайте двигаться на восток, – приказал Вэнион. – Я скоро вернусь. – Он пришпорил усталого коня, послав его в галоп, и поскакал вперед.

Оказавшись примерно в миле впереди колонны, Вэнион осадил коня и послал заклинание вызова.

Ничего не произошло.

Он повторил заклинание, на сей раз более настойчиво.

– Ну что еще? – раздраженно и нетерпеливо спросил над самым его ухом голос Афраэли.

– У меня дурные новости, Божественная, – сказал Вэнион.

– Что там еще стряслось? Побыстрее, Вэнион. Я сейчас очень занята.

– Мы наткнулись в пустыне на Клааля. С ним была армия гигантов, и нас сильно потрепали. Сообщи Спархоку и остальным, что я, скорее всего, не смогу удержать Самар, если кинезганцы осадят его. Я потерял убитыми половину рыцарей, да и те, что уцелели, еще не скоро смогут вступить в бой. Пелои Тикуме храбрые ребята, но у них нет никакого опыта осад.

– Когда это случилось?

– Примерно четыре часа назад. Сможешь ты отыскать Абриэля и других магистров? Они сейчас должны быть в Земохе либо уже в Западном Астеле. Их следует предостеречь. Скажи им, пусть ни в коем случае не ввязываются в бой с солдатами Клааля. Нам против них не выстоять. Если главные силы рыцарей церкви заманят в ловушку и уничтожат, мы проиграем эту войну.

– Что это за гиганты, о которых ты говорил, Вэнион?

– У нас не было времени представляться друг другу. Впрочем, ростом они больше атанов – почти с троллей. Они носят тесно прилегающие доспехи и стальные маски на лицах. Оружие их не похоже ни на что, когда-либо мной виденное, а кровь у них желтая.

– Желтая? Это невозможно!

– Однако же это так. Можешь заглянуть к нам и полюбоваться моим мечом, если будет охота. Мне удалось прикончить парочку этих чудищ, покуда я прикрывал отступление Бетуаны.

– Бетуана – и отступление?!

– Она несла Энгессу.

– Что случилось с Энгессой?

– Он вырвался вперед, и солдаты Клааля набросились на него. Он дрался отчаянно, но они одолели его числом. Мы ударили по ним, и Бетуана мечом проложила себе путь к Энгессе. Я приказал отступать и прикрывал Бетуану, покуда она не вынесла Энгессу в тыл. Сейчас мы везем его в Сарну, но это, думается мне, лишь пустая трата времени. Ему проломили голову, и я боюсь, что мы его потеряем.

– Не говори так, Вэнион. Никогда не говори так! Всегда остается надежда.

– На сей раз – вряд ли, Божественная. Когда у человека поврежден мозг, все, что можно сделать для него, – это выкопать могилу.

– Я не намерена терять его, Вэнион! Как быстро ты можешь доставить его в Сарну?

– Через два дня, Афраэль. У нас ушло два дня на то, чтобы добраться до этих мест, стало быть, два дня туда, два – обратно.

– Сможет он продержаться столько?

– Сомневаюсь.

Она произнесла краткое стирикское ругательство.

– Где вы сейчас?

– В двадцати лигах к югу от Сарны и примерно на пять лиг вглубь пустыни.

– Оставайтесь там. Я скоро появлюсь.

– Поосторожнее обращайся с Бетуаной. Она ведет себя очень странно.

– Говори прямо, Вэнион, что ты имеешь в виду. У меня нет времени решать головоломки.

– Я, собственно, не много могу сказать, Афраэль. Бетуана – воин, и ей хорошо известно, что людей в бою порой убивают. Ее реакция на то, что случилось с Энгессой… м-м… чрезмерна. Она совершенно сломлена.

– Она – атана, Вэнион. Атаны весьма эмоциональный народ. Возвращайся и останови свою колонну. Я скоро буду.

Вэнион кивнул, хотя кивок увидеть было некому, развернул коня и поскакал к колонне.

• Предыдущая
• 48/122
• Следующая