Арканзасские трапперы - Эмар Густав - Страница 35

• Предыдущая
• 35/68
• Следующая

— Успокойтесь, я не ранена, дядя, — отвечала Люция. — Я только наказала предателя. Двое негодяев сговаривались погубить нас. Один из них убежал, но другой здесь.

Генерал наклонился к умирающему и при свете факела, бывшего у него в руках, узнал Кеннеди, того самого проводника, который исчез так таинственно из лагеря и, как уверял Болтун, погиб во время пожара.

— Ого! — сказал он. — Что это значит?

— Это значит, — отвечала Люция, — что, если бы Бог не помог мне, шайка разбойников, скрывшаяся недалеко отсюда, напала бы на нас сегодня же ночью.

— Живо! За дело! — воскликнул генерал.

И вместе с капитаном Агвиларом они занялись всеми нужными приготовлениями на случай атаки.

Болтун убежал, но оставшийся на его пути широкий кровавый след указывал на то, что он тяжело ранен. Случись это днем, за ним, конечно, бросились бы в погоню и настигли бы его; ночью же, в темноте, такое преследование было опасно. Враги, может быть, сидели в засаде где-нибудь поблизости, и потому генерал не позволил солдатам выходить из лагеря. Уж лучше пусть спасется этот негодяй!

А Кеннеди уже умер.

Между тем нервное возбуждение, поддерживавшее Люцию в минуту опасности, прошло, и она снова почувствовала себя женщиной. Страшная слабость овладела ею, глаза ее помутились, судорожная дрожь пробежала по телу. Она пошатнулась и, наверное, упала бы, если бы доктор не поддержал ее.

Полубесчувственную, отнес он ее в палатку и употребил все средства, чтобы привести ее в себя.

Мало-помалу молодая девушка успокоилась после тяжелой сцены, которую ей пришлось пережить, и тотчас же вспомнила о разговоре с Черным Лосем.

Теперь, как ей казалось, наступила минута, когда следовало обратиться к нему за помощью. Она попросила доктора подойти к ней.

— Я хочу обратиться к вам с просьбой, любезный доктор, — сказала она. — Исполните ли вы ее?

— Можете располагать мною, сеньорита, — отвечал он.

— Знаете вы траппера, которого зовут Черный Лось?

— Знаю. Недалеко от его хижины живут бобры.

— Совершенно верно. Не повидаетесь ли вы с ним завтра рано утром?

— Зачем же?

— У меня есть к нему очень важное поручение.

— В таком случае, я съезжу к нему.

— Благодарю вас, доктор.

— Что же мне сказать Черному Лосю?

— Передайте ему во всех подробностях то, что произошло здесь ночью.

— А потом?

— А потом вы скажете ему несколько слов от моего имени. Только запомните их хорошенько.

— Говорите, сеньорита, я слушаю вас.

— Вот что вы должны сказать ему: «Черный Лось, час настал!» Вы поняли меня?

— Конечно, сеньорита.

— И вы обещаете исполнить мою просьбу?

— Клянусь вам! — серьезно отвечал доктор. — Как только взойдет солнце, я поеду к трапперу, расскажу ему обо всем, что было у нас ночью, и прибавлю: «Черный Лось, час настал!» Не желаете ли передать ему еще что-нибудь?

— Нет, это все, мой добрый доктор.

— Так будьте спокойны, сеньорита. Ваше желание будет исполнено.

— Благодарю вас, — горячо сказала девушка, улыбаясь и крепко пожимая ему руку.

И совершенно обессиленная волнением и тяжелым впечатлением, оставшимся после ночной сцены, Люция легла в постель и заснула спокойным, укрепляющим сном.

Как только рассвело, доктор стал собираться в путь. Не слушая предостережений генерала, убеждавшего его остаться в лагере ввиду того, что враги скрываются недалеко от него, ученый упрямо стоял на своем. Он вскочил на лошадь и рысью спустился с холма.

Доехав до опушки леса, доктор пришпорил лошадь и галопом поскакал к хижине Черного Лося.

Уезжая с того места, где стояло поселение американцев, Орлиная Голова постарался скрыть как можно лучше свои следы.

Он понимал, что белые захотят отомстить ему, и принял все меры, чтобы избежать опасности, грозившей его воинам.

Трудно представить себе то замечательное искусство, с которым индейцы скрывают свой след.

Они идут гуськом, чтобы враги не узнали, сколько их, проходят двадцать раз по одному и тому же месту, чтобы уничтожить свой след, расправляют каждую помятую травинку, каждую согнутую ветку, а когда на пути попадаются ручьи, идут иногда целыми днями по пояс в воде.

Воины, вождем которых был Орлиная Голова, принадлежали к клану Змей. Они пришли в прерии, чтобы поохотиться за бизонами и сразиться с пауни и сиу, с которыми вели постоянные войны.

Покончив с этим, Орлиная Голова намерен был вернуться как можно скорее к своему племени, оставить там захваченных пленников и отправиться в поход против рассеянных в прериях трапперов — белых и метисов, — на которых индейцы не без основания смотрели всегда как на своих злейших врагов.

Хотя воинам команчей приходилось часто останавливаться, чтобы уничтожать свои следы, они все-таки довольно быстро продвигались вперед.

Вечером, на шестой день после того как была сожжена крепость, команчи сделали привал на берегу маленькой безымянной речки и решили провести здесь ночь.

Лагерь индейцев устраивается очень просто. Лошадей привязывают, чтобы они не могли разбежаться; если опасности не предвидится, зажигают костер; в противном случае обходятся без него, и каждый устраивается на ночь, как хочет, и ест, что может.

С тех пор, как команчи выехали из крепости, никто, по-видимому, не следил и не гнался за ними. Их разведчики до сих пор не заметили ничего подозрительного.

До поселений их племени оставалось уже недалеко, и они чувствовали себя в полной безопасности.

А потому Орлиная Голова, расставив караульных, позволил зажечь костры.

Распорядившись всем, вождь прислонился к дереву, закурил трубку и велел привести к себе двух пленников — старика и пожилую женщину.

Когда они подошли к нему, он ласково кивнул старику и подал ему свою трубку, которую тот взял, низко поклонившись за этот знак особой милости и расположения.

— Хорошо ли моему брату с краснокожими? — спросил после непродолжительного молчания Орлиная Голова.

— Мне не на что пожаловаться, вождь, — отвечал испанец. — Все обращаются со мной ласково и заботятся обо мне.

— Мой брат — друг, — сказал Орлиная Голова.

• Предыдущая
• 35/68
• Следующая