Фланкер - Эмар Густав - Страница 3

• Предыдущая
• 3/56
• Следующая

— Да вот, — сказал один из них, завидев гостя, — этот господин одним словом рассудит нас.

Гость, так ясно вызванный быть судьей, обратился к говорившему.

— Что у вас случилось, господа? — спросил он.

— Очень простая вещь, — ответил капканщик. — Ваш конь, прекрасное животное, нужно в этом сознаться, сеньор, не хочет мирно жить с нашими конями, он брыкается и скалит на них зубы.

— А-а! Это и в самом деле очень простая вещь, — шутливо заметил другой капканщик, — тот конь барский, он оскорблен, что его поставили вместе с нашими рабочими лошадками.

При этом замечании все работники разразились громким хохотом.

Незнакомец лукаво улыбнулся.

— Может быть, и по этой причине, а может, и по другой, — сказал он кротко. — Во всяком случае, есть легкий способ разрешить этот спор, способ, к которому я и прибегну.

— Ага! — сказал второй капканщик. — И какой же это способ?

— Вот какой, — ответил незнакомец тем же спокойным тоном.

Подойдя к коню, которого с трудом удерживали два работника, он произнес:

— Отпустите его!

— Как же его отпустить? Да он тут может таких бед натворить!

— Отпустите его, я отвечаю за последствия. Потом он обратился к коню:

— Лелио! — сказал он.

При этом имени конь поднял свою благородную голову, устремил глаза на своего хозяина, затем, сильно рванувшись, повалил державших его работников, которые при общем хохоте покатились по траве, и с радостным ржанием подошел к хозяину и стал тереться головой о его грудь.

— Видите, — сказал незнакомец, лаская доброе животное, — это совсем не трудно!

— Гм! — сердито проговорил поднявшийся с земли капканщик, потирая ушибленное плечо. — Это просто какой-то демон, которому я не доверю свою шкуру, как она ни стара и ни жестка теперь.

— Не беспокойтесь больше о нем, я займусь им сам, — сказал гость.

— Клянусь святым Доминго, я и так уж доволен тем, что получил. Это благородное животное, но в его теле сидит черт!

Незнакомец, не отвечая, пожал плечами и возвратился к костру, у которого сидел раньше; следом за ним шел его конь, не выказывая ни малейшего желания возобновить проделки, так удивившей капканщиков. Конь этот, чистых арабских кровей, вероятно, стоил своему владельцу чрезвычайно дорого и поступки его казались странными людям, привыкшим к американским лошадям. Хозяин дал ему овса, поставил его подле себя, после чего снова уселся перед огнем.

В ту же минуту у входа в палатку показался капитан.

— Простите, кабальеро, — произнес он с любезностью, свойственной всем испано-американцам, — извиняюсь, что на столько времени покинул вас, но важное дело требовало моего присутствия. Теперь я весь к вашим услугам.

Гость поклонился.

— Напротив, это я должен просить вас принять мои извинения за бесцеремонность, с какой я злоупотребляю вашим гостеприимством.

— Ни слова больше об этом, если вы не хотите оскорбить меня.

Капитан сел подле своего гостя.

— Сейчас мы будем обедать, — сказал он. — Я могу предложить вам очень скромное кушанье; но в походе — по-походному, лично я ограничиваюсь куском мяса с красными бобами и индейским перцем.

— Это превосходно! Я сделал бы честь этому блюду, если бы чувствовал хоть малейший аппетит; но в настоящую минуту я не в состоянии проглотить ни малейшего кусочка.

— А-а! — протянул капитан, устремляя на гостя недоверчивый взгляд.

Но он увидел такую ясную физиономию, такую откровенную улыбку, что устыдился своих подозрений, и лицо его, омраченное за секунду до этого, тотчас же прояснилось.

— Очень сожалею об этом и прошу у вас позволения обедать одному, так как, в противоположность вам, я буквально умираю от голода.

— Я был бы в отчаянии, если бы вы из-за меня еще промедлили.

— Доминго! — крикнул капитан. — Мой обед!

Капканщик, которого лошадь незнакомца так сильно ушибла, немедленно появился, немного прихрамывая, неся в деревянной чашке обед своего начальника; несколько маисовых лепешек, которые он держал в руке, довершали этот умеренный, почти монастырский обед.

Доминго был метис, малый угрюмого вида и с лукавой физиономией. На вид ему казалось около пятидесяти лет, насколько можно судить о возрасте индейца. Доминго сердился на незнакомца за бесцеремонное обращение с ним его коня.

— С вашего позволения, — сказал капитан, разламывая лепешку.

— А я закурю сигару, чтобы не оставаться в бездействии, — ответил гость с приятной улыбкой.

Капитан вежливо поклонился и принялся за свой ужин с быстротой, которая доказывала продолжительное воздержание. Воспользуемся этим обстоятельством, чтобы познакомить читателя с начальником каравана.

Дон Мигель Ортега — имя, под которым он был известен своим товарищам, — был изящный и красивый молодой человек двадцати шести лет, с бронзовым цветом лица, тонкими чертами, с гордыми блестящими глазами, высокого роста, стройный. Без сомнения, на всем протяжении древних испанских поселений трудно было найти молодого человека лучше его. Однако строгий наблюдатель нашел бы взгляд дона Мигеля слишком уж глубоким, сжатие бровей слишком суровым и улыбку слишком притворной и изменчивой для того, чтобы этот человек за внешней привлекательностью не скрывал испорченную душу и дурные инстинкты.

Обед охотника, подправляемый большим аппетитом, всегда скор; и этот был быстро окончен.

— Вот и конец, — сказал капитан, вытирая пальцы пучком травы, — теперь сигару для облегчения пищеварения, и затем я буду иметь честь пожелать вам доброй ночи. Вы, без сомнения, не думаете покинуть нас раньше восхода солнца?

— Не могу сказать вам наверняка, это будет зависеть от погоды., какая будет в эту ночь, — я очень тороплюсь, и вы, кабальеро, знаете, что говорят наши соседи янки: время — деньги.

— Вы лучше меня знаете, что вам следует делать, кабальеро. Позвольте мне пожелать вам доброй ночи и полного успеха в ваших предприятиях. Позвольте еще перед разлукой задать вам один вопрос, на который, понятно, вы можете не отвечать, если найдете его нескромным.

— Нескромность со стороны такого совершенного человека, признаюсь, удивила бы меня; я попрошу вас объясниться.

— Меня зовут дон Мигель Ортега.

— А меня — дон Стефано Коэчо. Капитан поклонился.

— Позволите ли вы и мне в свою очередь предложить вам один вопрос? — осведомился гость.

— Прошу вас.

— К чему этот обмен именами?

— К тому, что в прериях не мешает уметь отличать врагов от друзей.

— Это справедливо. И что же теперь?

— Теперь я уверен, что могу вас не считать в числе первых.

— Кто знает! — со смехом возразил дон Стефано. — Бывают такие странные случайности!

Обменявшись еще несколькими красноречивыми дружескими заявлениями и рукопожатиями, они расстались. Дон Мигель вошел в палатку, а дон Стефано, протянув ноги к огню, заснул — или, может быть, только закрыл глаза.

Час спустя в лагере царило полнейшее спокойствие. Костры едва горели, караульные, опираясь на свои ружья, пребывали в той дремоте, которая еще не сон, но и не бодрствование.

Вдруг сова, сидевшая, вероятно, в зелени соседнего густого дерева, печально крикнула два раза.

Дон Стефано мгновенно открыл глаза. Не изменяя положения, он пытливо огляделся и, убедившись, что пистолеты и кинжал у него за поясом, взялся за ружье и в свою очередь крикнул совой. Ему ответил такой же крик.

Гость уложил на свое место накидку таким образом, чтобы она походила на человеческое тело, приласкал коня и тихо сказал ему что-то, потом лег на землю и ползком, осторожно направился к ограде лагеря, временами останавливаясь, чтобы оглядеться вокруг.

Все было по-прежнему спокойно. Достигнув ограды лагеря, состоящей из тюков, он выпрямился, перескочил через них, словно тигр, и скрылся в чаще.

В ту же минуту с земли поднялся другой человек, который также перескочил через тюки и устремился вслед за ним.

Человек этот был Доминго.

• Предыдущая
• 3/56
• Следующая