Каменное Сердце - Эмар Густав - Страница 30
- Предыдущая
- 30/57
- Следующая
— Ах' — вскричал взволнованно дон Эстебан, что было совсем необычно для него в нынешней ситуации — Останься со мною, матушка, умоляю тебя!
— О! — мужественно отвечала благородная женщина, указывая на донну Гермосу — Неужели я позволю ей принести себя в жертву?
Эстебан молчал. Мануэла поцеловала его и с усилием последовала за Гермосой
Дон Эстебан с тревогой следил за ними глазами до тех пор, пока они не исчезли в темноте.
Тогда с вздохом, скорее похожим на отчаянный вопль, он быстро зашагал прочь, бормоча тихим голосом:
— Только бы мне успеть вовремя, только бы мне успеть вовремя к дону Хосе Калбрису, только бы он не опередил меня.
В ту минуту, когда дон Эстебан подошел к крепости, дон Хосе выезжал оттуда с доном Торрибио Квирогой, однако погруженный в тревожные мысли, он не заметил всадников, проехавших мимо.
Эта пагубная случайность явилась причиной непоправимой беды.
Расставшись с доном Эстебаном, Гермоса и Мануэла шли несколько минут наудачу, желая выйти к одному из ближайших костров.
Подойдя на близкое расстояние к костру, они остановились перевести дыхание и умерить волнение сердца.
Теперь, когда их отделяло от индейцев всего несколько шагов, при всей их твердой решимости осуществить свой дерзкий план бедные женщины почувствовали, что мужество покидает их и сердце леденеет от ужаса при одной мысли об ужасной драме, в которой им предстояло играть главную роль.
И как ни странно, Мануэла смогла возвратить своей спутнице твердость, готовую было покинуть ее.
— Сеньорита, — сказала она, — теперь моя очередь руководить вами. Если вы согласитесь следовать моим советам, я надеюсь отвратить многочисленные опасности, грозящие нам.
— Говори, я слушаю тебя, кормилица.
— Во-первых, нам надо оставить здесь плащи, скрывающие нашу одежду. По ним сразу узнают, что мы — белые.
Она проворно сняла с себя плащ и бросила подальше в сторону. Донна Гермоса, не колеблясь, последовала ее примеру.
— Теперь, — продолжала она, — идите рядом со мной и ни при каких обстоятельствах не выказывайте страха, а главное — не произносите ни единого слова, иначе мы неминуемо погибнем. Мы две индианки, давшие обет молчания Ваконде ради исцеления раненого отца, вы меня поняли? Запомните — не произносить ни слова!
— Пойдем, и да хранит нас Господь!
— Да будет так! — ответила Мануэла, истово крестясь. Они продолжили путь и вскоре вступили в лагерь. Индейцы, опьяненные победой, так легко одержанной над мексиканцами, пребывали в радужном настроении, находящем выход только в пении и танцах.
Несколько бочонков водки, похищенных в старом президио и в асиендах, были выпиты, и теперь в лагере царил неслыханный беспорядок, ибо спиртное оказывает на индейцев совершенно непредсказуемое воздействие, толкая их порой на безрассудные действия.
Власть сахемов теряла силу, и сами начальники пребывали в таком же, как их воины, состоянии. И если бы защитники Сан-Лукаса совершили на них внезапное нападение, они наверняка без труда истребили бы большую часть отупевших от водки и неспособных сопротивляться индейцев.
Пользуясь царившим вокруг пьяным весельем, наши отважные женщины, с замиранием сердца и дрожа от страха, однако внешне совершенно спокойные, легко, как змеи, проскальзывали между пирующими группами пьяных индейцев в надежде на провидение или на свою счастливую звезду отыскать среди многочисленных палаток ту единственную, которая принадлежала высокому бледнолицему начальнику.
Долго блуждали они таким образом, не вызывая подозрений у индейцев, и страх постепенно проходил. Но вдруг какой-то индеец огромного роста схватил донну Гермосу за талию и, подняв в воздух, крепко поцеловал в шею.
Донна Гермоса вскрикнула от испуга, вырвалась из рук индейца, с силой оттолкнула его от себя.
Дикарь был настолько пьян, что не удержался на ногах и повалился со злобными криками наземь. Однако, тотчас же вскочив на ноги, подобно ягуару, ринулся к донне Гермосе.
И Мануэла мгновенно заслонила ее собой
— Прочь! — сказала она, решительно уперев руку ему в грудь. — Эта женщина — моя сестра.
— Гриф — воин, не терпящий оскорблений, — ответил дикарь, злобно выхватив нож.
— Ты хочешь ее убить, — испуганно вскричала Мануэла.
— Да, если она не согласится идти в мою палатку и стать женой начальника.
— Ты с ума сошел, — продолжала Мануэла. — В твоей палатке нет места для новой жены, она и так битком набита.
— Там могут поместиться еще двое, — насмешливо сказал индеец. — А потом, если эта женщина твоя сестра, и ты ступай с нею.
На шум стекались другие индейцы, и вскоре женщины оказались в центре плотного круга, из которого невозможно было выбраться.
Мануэла быстро оценила положение, в котором они оказались, и поняла, что их ждет неминуемая гибель.
— Ну! — продолжал Гриф, схватив волосы донны Гермосы и намотав их на руку, одновременно размахивая ножом: — Пойдешь ты с сестрой в мою палатку?
Донна Гермоса отпрянула назад, зажмурившись, ждала удара занесенным над нею ножом. Мануэла, собрав свое мужество, решительно остановила руку Грифа, сказав громким голосом:
— Если ты хочешь, негодяй, пусть совершится твоя судьба! Ваконда не позволяет безнаказанно оскорблять своих рабов!
До той минуты Мануэла старалась держаться так, чтобы никто не мог рассмотреть ее лица. Теперь она вдруг встала к свету.
Увидев, как странно разрисовано ее лицо, индейцы вскрикнули от испуга и отступили в сторону Мануэла, вдохновленная произведенным ею впечатлением, продолжала
— Власть Ваконды безмерна! Горе тому, кто посмеет противиться ей! Это он послал меня. Прочь все! — Схватив за руку донну Гермосу, едва оправившуюся от пережитого страха, она вознамеривалась выйти из круга. Индейцы не спешили разомкнуть круг. Мануэла сделала повелительный жест рукой, и дикари мгновенно расступились, освобождая им проход.
— Я умираю! — прошептала донна Гермоса.
— Соберитесь с мужеством, — сказала тихо ей донна Мануэла, — мы спасены!
— О! — послышался насмешливый голос. — Что здесь происходит?
- Предыдущая
- 30/57
- Следующая
