Цветы на чердаке - Эндрюс Вирджиния - Страница 31
- Предыдущая
- 31/93
- Следующая
Мама продолжала осматривать наши достижения каждый день после школы секретарей.
— Мама! — восхищенно защебетала как-то раз Кэрри, стоило только маме ступить на порог, — мы делаем наши цветы целыми днями, и иногда Кэти даже не ведет нас вниз обедать.
— Кэти, ты не должна настолько увлекаться украшением чердака, чтобы забывать о еде.
— Но, мама, ведь мы делаем все это для них, чтобы им было не страшно.
Она засмеялась и обняла меня.
— О, Боже, какая ты настойчивая, да и твой брат тоже. Вы унаследовали это от отца. Во всяком случае не от меня, это точно. Я сдаюсь слишком быстро.
— Мама, — спросила я с внезапной тревогой, — как у тебя с печатанием? Ты еще ходишь в школу секретарей?
— Да, конечно, я делаю успехи, — она снова улыбнулась и откинулась в кресле, с восхищением рассматривая браслет на поднятой руке. Я уже спросила было ее, зачем она носит на запястьях столько украшений, когда она заговорила первая:
— Для вашего сада вам нужны животные.
— Но, мама, если мы не можем сделать розы, то как мы сможем даже нарисовать животных?
Слегка улыбнувшись, она провела холодным пальцем по моей переносице.
— О, Кэти, ты настоящий Фома неверующий. Ты не веришь ничему, сомневаешься во всем, хотя и должна знать, что на самом деле можно сделать все, что захочешь, надо только очень сильно захотеть. Хочу поделиться с тобой одним секретом, который я знаю уже некоторое время — в этом мире, где все так сложно, всегда найдется книга, объясняющая, как просто все на самом деле.
В этом мне действительно суждено было убедиться.
Мама приносила к нам самоучители целыми дюжинами. В первом из них говорилось, что все сложные формы сводятся к простым: сферам, цилиндрам, конусам, прямоугольникам и кубам. Стул был просто кубом, об этом я раньше не догадывалась. Рождественская елка — конусом или перевернутым кульком, чего я тоже не знала. Люди представляли собой сочетания трех основных форм: сферы — головы, цилиндров и параллелепипедов, заменяющих руки, ноги, шею, верхнюю и нижнюю части торса, и треугольников вместо ног. И хотите верьте, хотите нет, но, используя этот основополагающий метод с небольшими дополнениями, мы скоро получили кроликов, белок, птичек и других маленьких дружелюбных созданий — всех мы сделали своими собственными руками.
Конечно, они выглядели странновато, но эти странности делали их еще привлекательнее. Крис раскрашивал животных в духе реализма. Я разрисовывала своих белыми кружочками и украшала аппликациями из шерстяной ткани, а курам-несушкам приделывала карманы на шнурках. В магазине товаров для шитья мама купила нам цветные нитки, пуговицы, фетр, стеклярус и другие мелочи для отделки. Когда она передавала мне коробку, она могла прочесть в моих глазах всю ту любовь, которую я чувствовала к ней в тот момент. Ее забота служила доказательством того, что она действительно думала о нас, не переставая, даже тогда, когда была вне нашего маленького мирка, что ее мысли были заняты не только покупкой новой одежды, косметики и ювелирных украшений.
Однажды, дождливым вечером, Кори подбежал ко мне с улиткой из оранжевой бумаги, над которой он трудился целое утро и полдня. Немного перекусив своих любимых сэндвичей с желе и арахисовым маслом, он с нетерпением продолжал работать, чтобы, как он объяснял, «закончить эти штучки, которые торчат из головы».
Гордо отступив назад, он внимательно следил за малейшим выражением, появлявшимся у меня на лице, пока я рассматривала этот шедевр. По правде говоря, он больше всего напоминал неправильной формы надувной мяч с торчащими из него маленькими дрожащими щупальцами.
— Ну что, хорошая улитка? — спросил он, обеспокоен-но нахмурившись, увидев мое колебание.
— Да, да, — быстро сказала я, — чудесная, прекрасная улитка.
— Она совсем не похожа на апельсин, правда?
— Нет, конечно, нет, у апельсинов не бывает таких спиральных изгибов или кривых щупалец.
Крис подошел поближе, чтобы рассмотреть жалкое создание, которое я держала в руках.
— Называть это щупальцами неправильно, — заметил он. — Улитка относится к семейству моллюсков, отличающихся тем, что у них мягкое тело и нет позвоночника, а эти маленькие приспособления называются антеннами, они связаны с ее мозгом. У улитки трубчатые органы пищеварения, заканчивающиеся ртом, а двигается она при помощи ноги с присоской.
— Кристофер, — холодно отрезала я, — когда мы с Кори захотим побольше узнать о трубчатых внутренностях улитки, мы известим тебя телеграммой, поэтому, пожалуйста, сиди и жди ее где-нибудь в уголке.
— Так вы собираетесь прожить всю жизнь в невежестве?
— Да, — ответила я, — в том, что касается улиток! И мы с Кори направились смотреть, как Кэрри мастерит что-то из ярко-красной бумаги. Она клеила наобум, в отличие от Кори, который предпочитал тщательное планирование и подгонку. Взяв в руку ножницы, она беспощадно проткнула свой пурпурный предмет в одном месте. Рядом с дыркой она приклеила кусок красной бумаги. Когда, наконец, изделие было готово, она назвала его червяком. Червяк напоминал удава, играющего мускулами при сокращении и сверкающего своим единственным, но очень зловещим красным глазом и ресницами, похожими на паучьи ноги.
— Его зовут Чарли, — сказала она, передавая мне своего четырехфутового «червяка». (Когда чему-то нужно было дать имя, мы подбирали его так, чтобы оно начиналось с буквы «к», как и наши, чтобы включить это нечто в наш круг).
На стене чердака, посреди нашего прекрасного сада из бумажных цветов, мы приклеили рядом бьющуюся в эпилептическом припадке улитку и червяка-людоеда. Они были прекрасной парой. Крис написал красными буквами на большом листе бумаги: «ВСЕ ЖИВОТНЫЕ, БОЙТЕСЬ ЗЕМЛЯНОГО ЧЕРВЯ!».
Чувствуя, что улитка Кори находится в затруднительном положении, я добавила свой знак: «НЕТ Л И В ДОМЕ ДОКТОРА?».
Мама оглядела наши достижения со смехом, широко улыбаясь, довольная, что мы весело провели время.
— Конечно в доме есть доктор, — сказала она, склонившись и поцеловав Криса в щеку. — Мой сын всегда знал, как помочь больному животному. Я восхищена твоей улиткой, Кори. Она выглядит так… так чувствительно!
— Тебе нравится мой Чарли? — сгорая от нетерпения, спросила Кэрри. — Я так старалась. Я истратила на него всю красную бумагу, хотела, чтобы он был побольше.
— Да, да, это очень красивый червяк, просто замечательный! —ответила мама, посадив близнецов на колени и осыпая их поцелуями, что она иногда забывала делать.
— Мне особенно нравятся эти черные ресницы вокруг глаза — очень эффектно.
Вся сцена выглядела очень уютной и домашней. Мама с близнецами сидела в кресле, а Крис примостился на подлокотнике, и его лицо почти касалось маминого. Я не могла не проявить своей всегдашней вредности и все испортила.
— Сколько слов в минуту ты теперь печатаешь?
— Уже больше.
— Насколько больше?
— Я стараюсь, как могу, честное слово, Кэти. Я ведь уже говорила, что печатаю вслепую.
— Как насчет стенографии? С какой скоростью ты записываешь?
— Я делаю все, что могу. Вы должны проявить терпение. Нельзя выучиться всему сразу.
Терпение. Я представила терпение серым, как небо, затянутое облаками. Надежда казалась мне желтой, как солнце, которое показывалось в нашем окне на несколько коротких часов по утрам. Потом оно поднималось высоко в небо и исчезало из вида, оставляя нас несчастными и одинокими, безнадежно вглядывающимися я голубое небо.
Когда становишься взрослым, и тебя со всех сторон окружают взрослые дела и заботы, часто забываешь о том, каким долгим кажется день в детстве. Казалось, за семь недель мы прожили четыре года. Наступила очередная пятница — ужасный день, когда нам приходилось вставать на рассвете и в спешке пытаться освободить комнату и ванную от всяких следов своего присутствия. Я снимала с кровати простыни и сворачивала в большой комок вместе с одеялами и наволочками, а потом стелила покрывало прямо поверх матраса, в соответствии с указаниями бабушки. Перед сном Крис разобрал железную дорогу. Мы как сумасшедшие носились по комнате, чтобы не оставить нигде ни пылинки, ни пятнышка. Потом пришла бабушка и принесла корзинку с едой, чтобы мы могли позавтракать на чердаке. Я тщательно стерла отпечатки пальцев с мебели, и красное дерево сияло, как новенькое. Увидев это, она мрачно нахмурилась, и могу поклясться, что она осыпала все пылью, извлеченной из пылесоса, чтобы снова сделать поверхность матовой.В семь часов мы уже были в классной комнате на чердаке и ели овсяные хлопья с изюмом и молоком. Снизу слабо доносились звуки, производимые служанками, убирающимися в комнате. Неслышно, на цыпочках, мы подошли к лестничному колодцу и столпились, прислушиваясь к звукам, боясь, что нас могут обнаружить каждую секунду.
- Предыдущая
- 31/93
- Следующая
