Любовь, только любовь - Бенцони Жюльетта - Страница 18
- Предыдущая
- 18/77
- Следующая
– Ну, ребята, – крикнул Король Нищих, – вперед! Бариаби затащил Катрин на крыльцо лавки пекаря. Сам пекарь, должно быть, пошел смотреть на казнь, так как ставни были опущены. Две дюжины вооруженных пиками людей Машфера ворвались в дом. Мамаша Кабош мгновенно была загнана в свою лавку, в то время как Сара, потеряв равновесие, вывалилась на улицу, где Барнаби помог ей встать на ноги. Она от души хохотала.
– Ты не ушиблась? – спросил Барнаби.
– Нет. Вот только удар, предназначенный Машфером мамаше Кабош, угодил мне в глаз. Завтра у меня будет здоровенный синяк. У него удар, как таран. Я думала, он оторвет мне голову.
Левый глаз Сары уже становился малиновым с оттенком голубого. Но это не помешало ее хорошему настроению. Тем временем нищие опустошали хозяйство мамаши Кабош, и стоны жертвы были едва слышны в их реве. Было ясно, что незваные гости не удовлетворились только поиском Лоиз.
Через несколько минут появился Машфер, неся на руках молодую женщину. На ней была только белая сорочка. Светлые волосы рассыпались по плечам.
– Вы ее искали? – спросил он.
– Лоиз! Лоиз! – закричала Катрин, хватая безжизненную руку узницы. – Силы небесные, она мертва! – Потоки слез потекли из ее глаз. Барнаби засмеялся.
– Нет, она жива, малышка. Просто она без сознания. Но нам надо спешить. Мы приведем ее в чувство, когда доберемся до склада.
Лоиз оставалось неподвижной, ее глаза были закрыты. Фиолетовые тени залегли под глазами на смертельно бледном лице. Она едва дышала. Сара нахмурилась.
– Лучше поспешить… Она очень бледная… Мне это не нравится.
Машфера не нужно было торопить. Он тут же побежал по городским улицам, оставив своих людей грабить дом торговки требухой. Трое остальных последовали за ним. Катрин, которая так долго мечтала побегать по улицам, пока сидела в погребе Барнаби, это очень радовало. Кроме того, Лоиз была спасена, и все они собираются уплыть, чтобы увидеть новые края и новых людей.
Ее манили новые приключения. Да и некоторые раны от недавних трагедий стали понемногу затягиваться. Быстрые ноги несли ее мимо домов и перекрестков, на каждом из которых был фонтан и крест, воздвигнутый по обету. Одним махом они пересекли Сену. Несмотря на ощутимый вес Лоиз, Машфер, казалось, перелетел через мост. Остальные едва поспевали за ним. Наконец они достигли берега с его отмелями золотистого, раскаленного солнцем песка. Двери склада тотчас захлопнулись, и похитители укрылись в его безопасной глубине. Жакетт, с нетерпением ожидавшая их, упала, рыдая, на тело еще не пришедшей в сознание Лоиз. Но Сара грубо оттолкнула ее.
– Ей нужна забота, а не слезы. Предоставьте это мне… Запыхавшаяся, но довольная, Катрин, чтобы перевести дыхание, рухнула на песок.
Через час, сидя рядом с Барнаби на носу лодки, она любовалась Парижем, открывавшимся по обеим сторонам реки. Слезы, которые потекли при прощании с Ландри, все еще катились по ее щекам. Прощание расстроило ее больше, чем она ожидала. Только сейчас она впервые поняла, какое место он занимал в ее жизни. Что до самого Ландри, то он был так расстроен, что огромная слеза упала на щеку Катрин, когда они в первый и последний раз обнялись. Катрин почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Ландри пообещал:
– Когда-нибудь я отыщу тебя. Я обещаю. Я хочу стать солдатом и служить под началом герцога Бургундского. Мы снова встретимся. Я знаю, что встретимся.
Он улыбался и старался выглядеть развязным, но нарочитость этого была очевидна. Уголки рта, которые он бодро старался поднять, снова опускались. Барнаби решил сократить прощание и увлек Катрин на борт судна, подхватив ее под мышки. Горько плачущую, снова и снова повторяющую «Прощай!», он понес ее, как сверток. Моряки стали отчаливать, отталкиваясь длинными шестами, которые сдвинули их с илистого дна, и баржа медленно отошла от берега, скользя по желтой воде, вздутой от песка и нанесенной грязи. Экономя силы, которые требовались, чтобы продвигать баржу против течения, команда старалась держаться ближе к берегам реки, а не идти посередине, где течение было наиболее сильным.
Печалило Катрин и странное поведение Лоиз. Придя в себя, Лоиз окинула взглядом знакомые и незнакомые лица, склонившиеся над ней. Она видела плачущую мать, улыбающуюся сестру, но вместо того, чтобы радоваться встрече и обнять своих любимых, она вырвалась из объятий Жакетт и забилась в угол склада, среди бочонков, тюков кожи, гончарных изделий, куч дерева и зерна.
– Не трогайте меня! – кричала она. И крик ее был настолько истошный, что он пронзил Катрин до мозга костей. Жакетт в отчаянии протягивала к ней руки.
– Милая моя… Моя Лоиз! Это я, твоя мать… Разве ты не узнаешь свою мать? Разве ты не любишь меня?
Загнанная в угол, Лоиз выглядела как затравленный зверек. На ее лице, казалось, остались только огромные потухшие испуганные глаза, а руки были так сильно прижаты к груди, что побелели суставы. Ее голос дрожал от рыданий.
– Не прикасайтесь ко мне. Я нечистая, мерзкая… Я только грязь и разврат, все порядочные женщины должны чувствовать ко мне отвращение. Я больше не дочь тебе, мама, я потаскуха, падшая женщина, любовница Кабоша-Мясника! Уйдите, оставьте меня!
Жакетт попыталась подойти поближе, но Лоиз отпрянула, как будто рука ее матери была из раскаленного железа, и распростерлась на грязном, полу. Вмешалась Сара. Она прыгнула на Лоиз, как кошка, и зажала ее своими длинными, гибкими руками. Нельзя было терять времени.
– Я могу трогать тебя, дитя. Я уже давно познакомилась с этой грязью, о которой ты говоришь. Ты не должна мучить мать. Это коснулось только твоего тела, но душа еще чиста, так как ты не хотела того, что произошло.
– Нет! – простонала Лоиз. – Я не хотела этого, но иногда находила в его ласках удовольствие. Когда его руки гладили мое тело и он брал меня, я в экстазе кричала и тоже желала его. Я, девушка, которая жила для Бога и нуждалась только в Боге…
– Как ты можешь быть уверена, что нуждаешься только в Боге, если не узнаешь земную любовь, дитя мое? – сказал Барнаби, пожимая плечами. – Теперь мы спасли тебя от всего этого и собираемся увезти с собой. Судно готово к отплытию. Или ты хочешь, чтобы мы отвели тебя обратно к Кабошу?
Лоиз испуганно отпрянула:
– Нет, о нет, лучше умереть!
– Убить себя – больший грех в глазах Господа, чем отдаться мужчине, даже если ты действительно иногда получала наслаждение от этого.
– Я хочу уничтожить это греховное, мерзкое, грязное тело!
– Но сейчас ты делаешь все, чтобы мы пропустили отплытие…
Совершенно спокойно Барнаби сжал кулак и ударил Лоиз в подбородок не очень сильно, но достаточно крепко, чтобы на время оглушить ее. Возмущенный возглас Жакетт оставил его равнодушным.
– Мы и так уже потеряли много времени. Быстро оденьте ее и несите на судно. В пути у нас будет вполне достаточно времени, чтобы облагоразумить ее. Но вам нужно приглядывать за ней, так как она может броситься за борт.
Его приказы были беспрекословно выполнены. Одетое теперь более подходящим образом, бесчувственное тело Лоиз перенесли на корму, в нечто вроде каюты, служившей укрытием для моряков. Сара и Жакетт хлопотали вокруг нее. Можно было пускаться в путь.
Расположившись на свернутом канате и вытянув свои длинные ноги, Барнаби смотрел на Катрин. Она сидела, глядя прямо перед собой, сомкнув руки вокруг худых коленей, слезы катились по ее щекам. Она была очень расстроена услышанным. Это напомнило ей то, что она видела во Дворе Чудес. Но Барнаби произнес слово «любовь». Разве то, что она видела во Дворе Чудес, и то, о чем с таким отвращением говорила Лоиз, могло быть любовью? Любовь – это то, что она чувствовала, когда увидела Мишеля. Сладкое томление сердца, желание быть милой и нежной, говорить ласковые слова. Но Лоиз кричала, как будто ее пытали, и, казалось, лишилась рассудка.
Барнаби обнял ее за плечи.
– Лоиз поправится, малышка. С тех нор как Господь создал мир, не ома первая прошла через такое испытание. Но ей потребуется много времени, так как она слишком фанатична и непреклонна. От всех окружающих потребуется много терпения, но со временем она вновь почувствует вкус к жизни. Что же касается Ландри, я уверен, что когда-нибудь вы снова встретитесь. Он знает, чего хочет от жизни, и он один из тех, кто пролагает себе дорогу независимо от обстоятельств и трудностей. Если он хочет стать солдатом в бургундской армии, он им будет… поверь мне.
- Предыдущая
- 18/77
- Следующая
