Недавно друг вернулся из АТО и рассказывал… - Коллектив авторов - Страница 5

Тут уж мы трухнули, даром что троём остались. Мыкола давай в рацию орать, чтобы присылали вертолёт для эвакуации, но из рации сказали, что буряты буддисты и нас не тронут — религия не позволяет, мол, так что не засоряйте эфир.

А из тумана уже фигуры тёмные вырисовываются и нас в кольцо всё плотнее берут. Барабан этот чёртов по мозгам лупит. И с каждым его ударом сила из рук уходит, ноги слабеют. Уже и автомат не удержать и в сон клонит. Сползлись мы в кружок, я с гранаты зубами чеку сорвал и говорю: «Лучше так погибнем, чем бурятам на растерзание живыми достанемся». И запели мы «ще не вмерла». А когда последний куплет допели, неожиданно сквозь туман до нас пробилось солнце. Буряты завопили нечеловеческими криками и по оврагам на карачках от нас в рассыпную бросились. Тут и силы к нам вернулись. Пошли по холмам шукать, а там всё в волчьих следах. А в том месте, где Еміліан пропал человеческие кости обглоданные добела лежат и череп чубатый. Накрыли мы его флагом Украины и пошли чеченцев искать, чтобы им от греха поскорее сдаться. Кабы не буряты, так мы бы давно ту Москву сожгли.

Недавно друг вернулся с АТО, такое рассказал… Короче, стояли они на блок-посте под Иловайском тогда еще. Сепаров и российский десант щемили. Ну, там обустроились, все дела.

А тут приезжает к ним один хлопец. Здоровенный, такой парень! И пришел голый абсолютно, видимо пока шел, нарвался на сепаров, они у него всю одёжу и отняли. Ну мы дали ему всё что нашли, наш комбат Гопак даже перчатки свои отдал кожаные. Сам здоровяк тихий был, молчаливый. Словом не перемолвится, что спрашивают его — отвечает односложно и коротко. Говорил в основном по-английски. Я, говорил друг, по-ихнему не розумию, но вроде жену или подругу искал, То-ли Розу, то-ли Сару вроде, не помню. Явно спецназер бывший, зеленый берет, или котик морской, кто их разберет. Звали его по его словам Сайборг, ну-то бишь Киборг по-нашему. Приехал вечером уже, затемно. Да остался ночевать.

Короче, остался он у нас до утра, спать легли. Утром просыпаются — пипец!!! По дороге прет колонна рашистской техники. Впереди несколько «Армат», за ними штук двадцать Т-90, БТР, БМП, «Змеи Горынычи». И пехота на броне.

А этот как танки увидел, аж облизнулся! Айл, говорит, бибэк, мол, щас вернусь. Траст ми, мол. И ушел в туман…

Через полчаса со стороны сепаров какие-то крики стали доносится, стрельба, Армата дизелем взревела — и тут страшный взрыв. И тишина.

На утро пошли всем взводом смотреть и увидели, что в овражке все сепары мертвые валяются, разорванные в клочья, Армата искорежена, люк открыт и оттуда мертвые танкисты свисают в россиянской военной форме. А рядом под гусеницами какие-то развороченные куски валяются А под гусеницами одной Арматы рука торчала в перчатке, и знак такой — палец вверх, типо одобрение, ну как лайк в фейсбуке. По перчатке этой Киборга и узнали. А рука-то такая металлическая была, протез типа. То есть он походу инвалидом был, и то пошел воевать против сепаров! И на броне арматы было латиницей написано «Hasta la vista, baby» Ребята потом эту запись аккуратно срисовали и когда в Киеве были показали одному профессору. Он сказал что там было написано: Слава Украине! Героям слава! Герои не умирают! Смерть врагам! Слава нации!

Вот такой настоящий украинский герой. И в честь него все наши солдаты в АТО стали киборгами себя звать, увековечили память героя!

Друг приехал с АТО, рассказал историю.

Мы сидим с ним в кафе. Смеркается. Ветер треплет мои белокурые волосы. Ондрий нервно курит сигарету за сигаретой. В глазах пустота.

— Был у меня в роте хрен один, — глухо говорит он.

— Не в роте, а во рту, — машинально поправляю я. Ондрий зыркает на меня исподлобья, я замолкаю.

— Дикарь с Андаманских островов. Так то он из Житомира, его звали Панас. Мама украинка, а отец в Могилянской академии учился. Ну, это мы уж потом разузнали.

Ондрий вздыхает, украдкой косится на мою грудь. Я украдкой поправляю грудь.

— Смеялись мы над ним, — продолжает Ондрий. — Эх, знать бы тогда… Он ведь как — босиком по снегу бегал. Сепары всю голову сломали — чьи следы. Думали, чупакабра. Академик из Москвы приезжал.

А в тот вечер Панас как сам не свой был. Видать, что то чувствовал. Хлопцы все в блиндаже, а он вышел и давай носиться, кувыркаться. Мы ему палку кинем, он принесёт.

И тут сепары танк подогнали и давай по нам прямой наводкой бить. Это было так неожиданно, мы растерялись. Да, мы растерялись. Сейчас уже можно сказать. А Панас не растерялся. Посерьёзнел весь, собрался, автомат в сторону отложил, достал из вещмешка трубку какую то, в зубах зажал — и пополз. А танк всё лупит и лупит. И тут — слышим — откуда то спереди — тьху, тьху! Аптьху! Тьфу! Птьху!

Ондрий, разгорячённый рассказом, плюёт мне в борщ. Я тут же зачерпываю две-три ложки и съедаю, чтобы не обидеть киборга. Ондрий продолжает, глядя в одну точку остановившимся взглядом.

— Танк сразу замолчал. Но мы ещё долго сидели в блиндаже, до утра. Растерялись? Да, мы растерялись. Утром поползли посмотреть — танк весь иглами истыкан, словно ёж. И башня, и гусеницы, пушку насквозь пробило. А на борту что то непонятное написано на андаманском наречии. Вдруг слышим стон. Смотрим, а Панас под танком лежит весь израненный. Вытащили мы его — ноги нет, руки нет, головы нет, а Панас нам шепчет: «Слава Украине!». Отправили мы Панаса в госпиталь в Днепропетровск, а надпись срисовали и отправили на Андаманские острова — что же это значит. А вчера ответ пришёл. Пишут — нихрена это не значит.

Ондрий с шумом прихлёбывает пиво, резко встаёт и собирается уходить. Его душат слёзы. Я лезу в сумочку, оплатить счёт.

— А ты Лёву то помнишь? — неожиданно спрашивает он меня, обернувшись.

— Какого Лёву?

— Ну он ещё в Оксфорд хотел учиться, а ему визу не дали.

— А, этого. Нет, не помню.

— Лёва повесился.

Недавно друг вернулся с АТО, рассказывал историю.

«Дело было под Дебальцево. Окружили нас сепары на блокпосту. „сдавайтесь фашисты“ кричат. Мы, понятное дело, огрызаемся, да только нас то всего десятеро, а их — несколько тысяч! Прут они на нас со всех сторон, а у нас уже и БК на исходе! Ну, думаю, не удержим мы позицию, ляжем тут все как один. Мы уже щеневмерлу три раза спели — не помогает. И памперсы уже четыре раза сменили — снова не помогает, никак мы от сепаров отбиться не можем. Того гляди уже „Варяга“ запоём! Он хоть и москальский, но не совсем. Варяги — это ж скандинавы, значит — эуропэйский! Да и легче с такой то песней помирать. А то с щеневмерлы, ежели уж совсем по чесноку, и без всякой войны удавиться охота! И вот наш старшина дядько Тарас вроде совсем уж затянул: „Наверх вы товарищи…“ Как вдруг нас кто-то окликает. „Помогай вам Бог, казаки!“ „А дозвольте допомочь вам, панове!?“ Мы от неожиданности не то что петь прекратили! Чуть не шмальнули на звук то! Хорошо дядька Тарас не растерялся, да и говорит: ты чьих будешь хлопчик!? Вот вроде и станом ты высокий и чернобровый и лицо как у дворянина и рука верно крепка в бою и вышиванка расписная и осэлэдец как хвост у борзого кобеля торчит, и зупынку с останивкой наверняка не путаешь, а только чужой ты, по всему ж видно! Усмехнулся тут хлопец, да и отвечает. Свой я дядьку Тарас, а чьих да откуда я тебе потом расскажу, коли доведётся! Дай-ка мне лучше кулымет, да ленту новую скорее набивай! Дали мы ему кулымет и пошла жара! Как он выстрелит, так сразу два-три сепара падают замертво. Но не отступают сепары лезут на нас как саранча! Потом ствол в кулымете до красна раскалился-, он АК схватил, потом сепары кончились — попёрли псковские десантники, за ними спецназ ГРУ, за ним бронекавалерия алтайская на бронтозаврах в атаку поскакала, а он знай только магазины да стволы меняет! Потом патроны у нас подчистую закончились, а из ближней лужи дальневосточные боевые пловцы попёрли! С аквалангами, да в чёрных гидрокостюмах! Схватил он тогда сапёрную лопатку и давай их на ремни резать! И вдруг слышим мы гул моторов, да такой, что земля дрожит! Пригляделись, а это танки „Армата“ — триста штук! Тут я, панове всрався! И честно скажу, не от великой ненависти, а от великого вужосу! Да и все у нас всрались, кроме того хлопчика! Метнулся он к танкам и давай их голыми руками на куски рвать! Какому башню оторвёт, какому орудие в узел завяжет, а какой и вовсе в блин раскатает! Увидели это москали, разбегаться начали, да какой там „разбегаться“… Тогда москалики авиацию послали! Но и тут ничего хорошего у них не вышло. Взлетел тот хлопчик вверх, как ракета! Схватил „грача“ за хвост, да и начал им как дубиной другие самолёты сбивать! Всех посбивал, ни один не ушёл! А хлопец то даже и не запыхался! Спустился он к нам и говорит: Ну что браты, полечу я в москальску столицу — Хуйло в плен брать, да Кремль по кирпичику разнести. И только он это произнёс вижу я, как рядом с нами атомный гриб из земли вырос. Это значит сбросили на нас москали — ядрёну бонбу! А дальше…»