Рыцарь Бодуэн и его семья. Книга 1 (СИ) - Дубинин Антон - Страница 34

— Ку-да? — рыжий Лис засмеялся. — Прямо с гор, говоришь? Хороший же ему крюк пришлось сделать за-ради собаки — к северу столько лье отмахал…

— То тебе правды слишком много, Лис, то слишком мало. Сам не знаешь, парень, чего хочешь. Мало тебя в школах пороли? Постыдился бы лектора перебивать! Пришел наш школяр в Бокер (на имени города Адемар сделал грозное ударение, и никто возразить не посмел.) Там как раз ярмарка была, в июле-то. Ходит он, значит, между рядами на зверином рынке, а там сплошные бараны да коровы… Нашел наконец собаку — молодую совсем, но хорошую, пасть широкая, шкура лохматая. Спросил у торговца, почем же такая собака стоить будет. Тот сказал… Ну, например… пять тулузских денье. Почесал вагант затылок, пожадничал — но согласился, собака-то хорошая, она свою цену за неделю отработает. Стал торговец ее на веревку привязывать, чтобы ваганту вести было удобно, а сам излагает: «берите, мол, псину, так и быть, задешево отдаю приятному человеку, да не забывайте ее вовремя кормить. Каждый день она должна съедать по хорошему куску мяса или сала, а то испортится собака, всю силу и злость потеряет.» У ваганта так челюсть и отвисла! — Адемар наглядно изобразил школяра с отвисшей челюстью и сам засмеялся. — Мяса, говорит? Как так — мяса? Я и сам-то мясо разве по воскресеньям ем, и то в удачные недели! А ничего не знаю, отвечает горожанин. Это особая охранная мясная порода матин, с ней иначе нельзя. Схватил наш вагант свои денарии — и давай Бог ноги. С такой собакой и воров не нужно — она сама тебя до костей объест, если ты ее бараниной не накормишь!

Так вот отбежал он на десять рядов и стал другую собаку высматривать. И высмотрел — эта уже поменьше, и шкура гладкая, но пасть все равно внушительная, на воров хватит. А что собака помельче будет — так это даже к лучшему, наверно, жрет не так много. Но и тут школяру удачи не вышло: выяснилось, что такую собаку надо от холодов беречь, у очага держать, а то простынет болезная и ноги откинет. Откуда у бродяги очаг? Сколько раз он сам в кабаке у порога ночевал, из милости пущенный снегопад переждать! Пошел он дальше по рынку и третью собаку встретил…

— Долго ли так, Адемар? Ты лучше сразу скажи, сколько их всего-то будет, собак твоих! Если больше десятка, я пока посплю…

— Ладно, рыжий, для тебя историю сокращаю. Так бродил школяр по рынку, пересмотрел собак штук десять — и ни одна не подходит. Одна жрет, как слон, другая мерзнет из-за тонкой шкуры, третья гоняться за дичью приучена — а если засидится, так обозлится и начинает хозяина грызть. А еще какая — стоит слишком много, сколько ваганту и за год работы не накопить.

И в довершение несчастий на улице булочников, куда вагант забрел перекусить, у него кошелек среди бела дня срезали. Он хвать за пояс — а там одни шнурки болтаются.

И пошел бедный школяр вон из города, уселся на берегу речки Рона и горько заплакал. Вдруг смотрит — к нему мальчишка ковыляет, маленький такой, даже в отрочество не вошедший. Дядя, дядя, говорит, чего ты ревешь-то? Это не ты ли по всему базару собаку искал?

Я, говорит школяр, а сам сидит хмурый, злющий — просто не подходи! Что я искал — это мое дело, а ты, парень, топай куда подальше, ругается, в общем, по всякому. Мальчишка ему в ответ: ты, дядя, не ругайся, прежде выслушай — есть у меня для тебя самая подходящая собака! Всего за обол отдам, за бесценок. У моей собаки и шкура теплая — может зимой в сугробе ночевать, и ест мало — дай ей корочку хлеба, она весь день и сытая. А сегодня и вовсе ее купить выгодно — я ее с утра уже покормил.

А надо вам сказать, дети мои, что школяр тот был не такой уж простак. Он только половину денег в кошеле носил, наученный горьким опытом, а остальные в капюшон клал, и конец капюшона за пояс затыкал. Так что у него оставалось еще с пол-ливра — мелочью, конечно. А этакую собаку полезную как не купить? Подвалило наконец удачи, всего-то за обол! Показывай, говорит вагант, свою собаку, а сам уже обол из капюшона вытряхивает. Проведу, думает, мальца, куплю у него псину по дешевке!

А парнишка и достает ему собаку… из кармана достает. — Адемар сложил руку лодочкой, протянул вперед для наглядности, показывая жестом, какого размера оказалась долгожданная псина. Судя по Адемаровой руке — не больше месячного котенка. Вот тебе и раз, бедный школяр! То-то невезуха, бедный школяр!

— Однако школяр не терялся, — весело продолжил Адемар. Осмотрел он собаку со всех сторон — белая, лохматая, зимой не замерзнет, а что маленькая — так все лучше, чем в одиночку-то мыкаться. Если уснуть в кабаке, она сторожить будет, хоть шум поднимет, и то хлеб. Ткнул школяр собаку пальцем, она ка-ак тяпнет, до крови прокусила! Вот, порадовался школяр, и зубы у нее хорошие. Вернее, у него — это, братцы, была не какая-нибудь сучка, а злющий годовалый кобелина, собачий мужчина. Заплатил клирик свой обол, забрал своего пса и посадил его за пазуху. И назвал — Альбинус Угериус Назон.

На это месте задремавший было Лис так захохотал, что даже Понс перестал храпеть, приподнялся, испуганно озираясь. Адемар терпеливо переждал вспышку веселья и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Да-да. Именно так. Альбинус — потому что пес белый, Угериус — в честь города Бокера, тот по-латыни Угериум называется, если кто не знал. А Назон[13] — это уж просто так. Потому что у пса здоровенный носище оказался, как самая большая пуговица на одежке декана. Да и Овидия наш парень весьма жаловал.

Так стали они с Назоном жить вместе. Вместе-то оказалось лучше, чем в одиночку. Для малого Назона школяр пришил к рясе карман — пес-то на коротких ножках не всегда за ним поспевал. Школяр был длинноногий и голодал часто — а от голода у людей походка убыстряется, сами знаете. А то почему бы волк так быстро бегал?

(Странно, подумал я, как ученый Адемар, днем так по-книжному говорящий, умудряется изъясняться просто, по-деревенски. Его акцент, мною тогда еще не узнанный, делал речь уютной и свойской.)

— Как-то раз в карман школяру воришка влез, — рассказывал мой длинноногий спаситель. — Тут-то вам, дети мои, мораль — как полезно собаку держать, хотя бы и в кармане. Там вместо кошелька Назон сидел, и хорошенько вцепился Альбинус Угериус карманнику в руку — едва палец не откусил. Завопил разбойник во всю глотку, и школяр, парень догадливый, его живо сцапал. Хотел к байлю оттащить паршивца — да не пришлось, тот на колени хлопнулся, руки ему целовал и кошель с дневной выручкой разом отдал, только бы к властям не угодить. А выручки той, прикиньте, парни… было ее пять турских ливров!

Публика недоверчиво помычала из темноты. Но осталась вполне довольна.

Так Адемар рассказал, как Назон своему хозяину денег заработал. А потом — про то, как хозяин Назоновский, столь сильно напоминающий самого Адемара, заодно и о себе начал заботиться. Порой этот бравый парень решал было не обедать — чего деньги-то тратить? А потом вспоминал, что еще Назона не кормил, и отправлялся в кабак. Причем деньги тратил — небывалое дело! — не на выпивку, а на горячий суп! Или, бывало, не хочет он искать работу ближе к зиме, ну ее, работу-то, мол, как-нибудь продержусь — а подумает, что Назону вредно зимой без крыши оставаться, и наймется хоть помощником ризничего, свечки в храме по вечерам зажигать. Там и комнату снимет, и мало-помалу обучение продолжит… А когда он спал в кабачке или на квартире, Назон его отлично сторожил. Чуть что — шум поднимал, как иерихонские колокола.

Сказка про Назона приобретала небывалый размах чудес. Под конец в ней повествовалось, как осмелевший, разбогатевший школяр отправился не куда-нибудь, а к архидиакону Сен-Женевьевскому — просить себе места при его канцелярии капитула. К тому самому архидьякону, который пьяницу-школяра уже трижды с лестницы спускал за подобные наглые просьбы. Но тут уж вагант не только о себе должен был думать, а раз уж порешил, что Назону потребно хорошее постоянное жилье — нужно и о месте позаботиться. О таком, братцы, месте, говорил Адемар, которого многие профессора агреже безуспешно добивались!