Ночные тайны королев - Бенцони Жюльетта - Страница 5

• Предыдущая
• 5/94
• Следующая

Силий вернулся домой глубокой ночью. Покинув покои Мессалины, он долго бесцельно бродил по городу – растерянный, не знающий, во что верить и на что надеяться. Но если он наивно полагал, что дело кончится одним свиданием, то он ошибался. Еще до полудня молодой консул получил лестные и вместе с тем тревожные знаки внимания: слуга Мессалины вручил ему старинный расписной кубок, из которого он пил вино прошлой ночью.

– Неужели Юния была права? – прошептал обеспокоенный Силий, но, когда к вечеру от Мессалины принесли новое приглашение посетить дворец, сомнения тут же покинули его.

Силий приказал банщику размять ему тело для придания членам гибкости. При одной лишь мысли о Мессалине молодой человек чувствовал, как по его жилам разливается огонь вожделения. Едва дождавшись часа, когда на город опустились сиреневые сумерки, молодой консул поспешил на свидание. Ему льстила страсть императрицы, сулящая к тому же немалые выгоды, но он также сознавал, сколь опасна эта связь.

…Со временем Силий перестал бояться. Отправляясь во дворец, он старался не думать о возможном скандале и жестоком наказании, а от души радовался дорогим подаркам, внушая себе, что он не раб, а повелитель своей возлюбленной.

Обуреваемая страстью императрица не замечала козней Агриппины, пытавшейся устроить будущее своего малолетнего сына Нерона, которого в мечтах она уже видела на императорском троне. Племянница льстила дяде, пересказывала сплетни о его жене и на все лады расхваливала Нерона, прося Клавдия усыновить способного мальчика…

Мессалина тем временем подыскивала Силию достойное жилище, дабы без помех предаваться бурным любовным утехам.

Вскоре, однако, ей надоело скрывать свою любовь. Безумие, свойственное ее натуре, толкало Мессалину на безрассудства. Пускай весь Рим знает о ее чувстве к Гаю Силию!

Она засыпала любовника роскошными подарками. Рискуя опустошить комнаты на Палатине, она свозила в виллу молодого консула ценную мебель и домашнюю утварь. Но в доме Гая Силия хозяйкой была не она, а Юния, его законная супруга. При виде стройной фигурки Юнии Мессалина злобно хмурила брови. Сама она могла предаваться любви лишь в короткие дневные часы, тогда как Юния владела мужем все ночи напролет! Мессалина не собиралась долго терпеть такое!

Она решила избавиться от соперницы, и помогла ей в этом некая Локуста, обладавшая обширными познаниями во врачевании, а также преуспевшая в магии и ворожбе.

Локуста жила на самом краю непроходимого болота, что начиналось сразу за Капийскими воротами, и одиночество ей скрашивал чернокожий невольник – глухонемой урод, обязанный ухаживать за многочисленными гадюками, что поставляли яд, необходимый для зловещего ремесла колдуньи.

Одни яды, приготовленные Локустой, убивали мгновенно, другие действовали медленно, не давая повода думать, что жертву отравили…

Однажды, когда Силий отправился с Клавдием в Остию, где император вознамерился соорудить новый маяк, жене консула преподнесли целую корзину великолепных фруктов. Юния, привыкшая к августейшим подношениям, без раздумий отведала несколько персиков. Они оказались сущим объедением…

Спустя две недели Гай Силий, облачившись в траурные одежды, зажег в саду своей виллы погребальный костер, простившись с безвременно почившей супругой.

Не терзали ли его страшные подозрения? Скорее всего да, поскольку прежде, до появления роковой корзины, Юния никогда не жаловалась на здоровье; к тому же вместе с ней смерть унесла еще нескольких домочадцев, не устоявших перед искушением полакомиться фруктами, доставленными с Палатина. Но, догадываясь, что Мессалина готова была на все, лишь бы владеть любовником безраздельно, Силий не роптал. Стараниями императрицы он уже стал сенатором, а там… Кто знает, кто знает?.. Клавдий старел, трон мог освободиться в любой момент… Посему вдовец горевал недолго.

«Устранить Клавдия не так уж и сложно, – думал Гай Силий, прохаживаясь по Лукулловым садам, посреди которых стояла его роскошная вилла. Еще недавно она принадлежала Валерию Азиатику, который – не без подсказки Мессалины – покончил жизнь самоубийством. – Аппетитные грибы… или же лечебный отвар, приготовленный по рецепту искусной Локусты, – и Клавдий с дымом погребального костра вознесется прямо на Олимп, где его давно ожидают божественные предшественники. Но Мессалина ненадолго переживет императора… Слишком уж много у нее врагов…»

Гай Силий был прав. Мессалину ненавидели все: и женщины, и мужчины. Только верная Мирталия да отравительница Локуста были преданы императрице, остальные же жаждали ее крови.

Но Мессалину ничто не могло испугать. Она уже придумала гениальный план, в котором не усматривала ни единого изъяна: она решила выйти замуж за любовника при живом супруге, да к тому же с согласия императора! А потом Клавдий смертельно занедужит, и ее ненаглядный Гай Силий – уже на правах мужа императрицы – легко взбежит по ступеням, ведущим к трону.

– Это настоящее безумие, моя божественная! – заявил Силий, мужчина вроде бы трезвомыслящий и рассудительный. Но как известно, боги, лишая человека своего покровительства, прежде всего отнимают у него разум. И Гай Силий внезапно заключил: – Впрочем, надо попробовать. Если все тщательно подготовить, то…

Было решено воспользоваться привычкой Клавдия в одиночестве прогуливаться вечером по садам Палатина. В охраняемые сады никому еще не удавалось проникнуть незамеченным, поэтому Клавдий не боялся покушения. Но однажды, туманным вечером, приближаясь к небольшому храму Аполлона в тисовой роще, Клавдий увидел древнего старика в лохмотьях, собиравшего сухие ветки. Сначала император подумал, что перед ним – не в меру усердный садовник, но потом заподозрил неладное, ибо рабы во дворце не носили тряпья.

– Что ты тут делаешь? – крикнул Клавдий издали.

Старик выглядел непомерно дряхлым, был бледен как смерть и тощ как скелет. Клавдий удивился, что человек в столь преклонном возрасте не опасался влажного тумана, грозящего обострением боли в суставах.

– Собираю дрова для погребального костра, – ответил невольник дрожащим голосом. – Через девять дней на нем сожгут мужа Мессалины.

Просвещенные умы, умудренные знаниями, презирали пророчества такого рода. И Клавдий, едва ли не самый образованный человек своего времени, не был исключением. Однако на сей раз он так испугался, что не сумел справиться со своим позорным заиканием.

– Но ведь му-уж Ме-есса-алины, – с трудом выдавил он, – э-это са-ам им-император!

– Ну и что? – прозвучало в ответ. – Мне велели собрать дрова для погребального костра – вот я и собираю.

Если бы не хромота и страх, сковавший члены, Клавдий со всех ног бросился бы наутек, но он не смог сдвинуться с места. В конце концов, собравшись с духом, он приказал:

– Назови свое имя, старик.

– Алектон, – послышалось издали, и старик, явно не желая затягивать беседу, исчез, словно растаял в тумане.

Внезапно обретя силы, припадая на короткую ногу, Клавдий заторопился во дворец. Призвав к себе верного Нарцисса, он велел узнать, числится ли среди садовников старик по имени Алектон.

– Этого Алектона за дерзость следует проучить, – сказал Клавдий, ничего больше не объясняя.

Нарцисс немедленно исполнил приказ, но, вернувшись, сообщил весьма неприятную для своего господина новость:

– Уже два месяца, как садовника Алектона нет в живых!

Клавдий провел отвратительную ночь. С головой забравшись под одеяло, он в отчаянии считал, сколько часов наберется в девяти днях, и пришел к выводу, что жить ему осталось совсем немного.

Мессалина старательно утешала мужа, а потом, поразмыслив для виду, посоветовала ему обратиться за разъяснениями к старейшему авгуру Рима.

Авгур, без промедления прибывший во дворец, не смог растолковать странное происшествие и найти выход, который устраивал бы императора, не завершившего еще своих земных дел. Прорицатель лишь беспомощно развел руками.

• Предыдущая
• 5/94
• Следующая