Ночные тайны королев - Бенцони Жюльетта - Страница 61

• Предыдущая
• 61/94
• Следующая

Для начала она попросила Кенигсмарка о последнем свидании.

«Конечно же, – гласила записка, – вы не откажете той, что была так привязана к вам. Я понимаю, все осталось в прошлом, но разве мы не можем быть друзьями? Неужели вы не захотите прислушаться к моим советам, если речь зайдет о вашей службе? Прошу вас, откликнитесь на призыв той, что все еще питает к вам нежность».

Филипп ответил согласием – возможно, потому, что стыдился своей недостойной выходки. Узнав об этом, госпожа Платен направилась к курфюрсту и заявила ему:

– Принцесса обманывает наследника престола. Если вы желаете доказательств, то приходите нынче ночью к дому под черепичной крышей возле трактира «У золотого оленя». Но только остерегитесь вмешиваться и сгоряча предавать все огласке. Ведь речь идет о чести кронпринца – да и вашей тоже!

Надо ли пояснять, что Клара указала на тот дом, где она сама имела обыкновение принимать любовников.

Курфюрст возмутился и сказал, что непременно проследит за невесткой.

После этого коварная графиня выкрала у Софии-Доротеи длинную перчатку с монограммой, надела платье, очень напоминавшее то, что было у принцессы, и накинула плащ любимого принцессой фасона. Закрыв лицо маской, она явилась на свидание.

Все прошло именно так, как она и задумала. Слушая графиню – ласково улыбавшуюся, спокойную, приветливую, – Кенигсмарк решил, что она станет ему лучшим другом. Он тепло попрощался с ней и удалился, довольный тем, как удачно все сложилось.

Спустя пятнадцать минут госпожа Платен тоже покинула особняк. Возле двери она умышленно обронила перчатку с монограммой – и старый Эрнест-Август подобрал ее.

– Теперь, – злобно пробормотал он, – пускай попробует отпереться! Вот оно, доказательство! Ну и женушка досталась моему Георгу! Продажная девка! Распутница!

Прямо из особняка курфюрст поехал к своей фаворитке – советоваться, как поступить с изменницей. Старик трясся от злости.

– Я велю немедленно арестовать Софию! – кричал он. – Ее место в тюрьме! Развратная женщина не может быть наследницей ганноверского и уж тем более английского престола. Бастард на троне – это недопустимо!

– Успокойтесь, друг мой, – мягко сказала графиня. – Я уже все обдумала. Уверяю вас, лучше поступить так, как предложу я, потому что вы сейчас слишком возбуждены и можете принять неразумное решение.

– Вы правы, дорогая, – согласился курфюрст и с надеждой воззрился на Клару. – Расскажите же, что мы должны предпринять.

– Никаких шумных арестов, – медленно сказала графиня. – Никаких скандалов. Пускай любовники продолжают встречаться, пускай ни о чем не подозревают. Придет время – и мы погубим Кенигсмарка. Я уверена, что после его смерти София-Доротея не станет обзаводиться новым воздыхателем. Она для этого слишком труслива.

– Погубить полковника?! Да вы, очевидно, рехнулись, душа моя! Ведь он – родной брат Авроры Кенигсмарк, а я вовсе не желаю ссориться с королем Польши и Саксонии.

– Август могуществен, это правда, – кивнула графиня. – Но я обещаю сделать так, что никто и никогда не узнает, куда подевался Кристоф-Филипп. – Тут графиня поднялась и, подойдя к курфюрсту, обняла его и нежно заглянула в глаза. – Разве я хотя бы однажды обманула ваше доверие? Согласитесь же, Эрнест! Согласитесь – и не думайте больше об этом человеке. Его судьба отныне в моих руках. Хорошо?

Курфюрст молча кивнул. Он не хотел неприятностей, и, если графиня знает, как их избежать, пускай делает что хочет.

Первого июля 1694 года Филипп получил от фрейлейн Кнесебек короткую записку:

Любовники действительно не виделись несколько дней, потому что между ними произошла небольшая размолвка – из-за денег, столь необходимых для бегства из Ганновера. Госпожа Платен, узнав об этом от Элеоноры Кнесебек, которой она угрожала смертью, тут же продиктовала заливавшейся слезами перепуганной фрейлине это послание.

С наступлением ночи Кенигсмарк вооружился своей самой длинной и самой прочной шпагой, закутался в черный плащ и отправился во дворец Герренгаузен.

Кавалер открыл своим ключом дверцу, за которой была заветная лесенка, и принялся подниматься по крутым ступеням. Но велико же было его удивление, когда наверху его встретил незнакомый мальчик-паж. Изящно поклонившись графу, он вошел в комнату и громко объявил Софии-Доротее о визитере. Испуганная и изумленная принцесса, не ожидавшая нынче своего возлюбленного, начала выяснять, что же случилось.

– Но я получил записку! – растерянно ответил Кенигсмарк.

– От меня?

– Почерк был не ваш. Писала фрейлейн Кнесебек. Вы же обожгли руку. Кстати, сильно болит?

– Ничего у меня не болит! – выкрикнула София-Доротея. – Вы не могли получить записку от Элеоноры, потому что она еще вчера уехала к захворавшей матери. Ее нет во дворце! Понимаете? Нет!

– Значит, это ловушка…

И Кенигсмарк принялся горячо убеждать любимую бежать вместе с ним. Если же она останется, то с ней произойдет что-нибудь страшное. Ее не простят. Ее, может быть, даже убьют!

– А мои дети? – прошептала женщина. – Я не могу уехать, не благословив их… И потом – мое отсутствие сразу заметят, за нами отрядят погоню и в конце концов непременно с позором вернут назад. Нет-нет, Филипп, спасайтесь один!

– Я вас не брошу!..

– Но…

Пока влюбленные препирались, графиня Платен приказала замкнуть все двери, чтобы у Кенигсмарка оставался единственный путь к выходу из дворца – через караульное помещение.

Там, за кариатидами, что украшали обширный камин, притаились четверо вооруженных негодяев. Это были тупые и пьяные солдафоны, потому что ни один из гвардейцев никогда не поднял бы руку на графа Кенигсмарка – пускай даже этот последний и оскорбил самого курфюрста.

Как только полковник переступил порог, вся четверка немедленно набросилась на него.

– Измена! – вскричал граф. – На помощь, гвардейцы!

Но его никто не слышал.

– Не давайте ему вытащить шпагу! – скомандовала графиня Платен. – Оглушите его! Ударьте по голове!

Кенигсмарк уже истекал кровью.

– Признайся, что ты любовник принцессы! – визжала Клара. – Признайся, ты все равно умрешь!

– Ее высочество – сама невинность! – прошептал раненый. – Пощадите ее!

Это были его последние слова. Он умолк – и тишина, казалось, окутала и дворец Герренгаузен, и весь Ганновер… А существовал ли вообще когда-нибудь человек по имени Кристоф-Филипп Кенигсмарк? Если же он жил и умер, то где его тело? Или ангелы живым взяли его на небо?

Прошло немало лет, прежде чем правда раскрылась. Все те, кто был посвящен в тайну, бережно хранили ее.

Разумеется, графа разыскивали. Аврора, встревоженная долгим молчанием брата, настояла на расследовании. Саксония потребовала у Ганновера объяснений и даже угрожала разорвать дипломатические отношения. Однако же это ничего не дало. Гвардии полковник как в воду канул.

София-Доротея предстала перед судом, на котором председательствовал граф Платен – законный супруг фаворитки курфюрста, личность ничтожная и отвратительная.

– Говорят, вы беременны от Кенигсмарка! – заявил Платен ничтоже сумняшеся.

– Это ложь!

Впрочем, отпираться было бессмысленно. На теле убитого нашли письмо. Вот одна строчка из него:

Бедная непредусмотрительная София-Доротея! В декабре 1694 года ее развели с мужем, лишили материнских прав, а также всех прежних титулов и привилегий и приговорили к пожизненному заключению в мрачной крепости Алден. А чтобы отец Софии-Доротеи, герцог Брауншвейгский, не почувствовал себя оскорбленным, ее стали называть герцогиней Алденской.

• Предыдущая
• 61/94
• Следующая