Пора свиданий - Бенцони Жюльетта - Страница 39

• Предыдущая
• 39/85
• Следующая

Горькая усмешка пробежала по ее губам.

— Как вы меня узнали?

— Это было нетрудно. Я знал, что вы здесь под видом цыганки.

— Как вы могли узнать?

— У меня повсюду, где только нужно, есть шпионы. Между прочим, и в замке Анже тоже. Один из них, видевший вас в Шантосе, узнал вас. Он следил за вами, когда вы ходили к Гийому-гримеру. Должен сказать, что этот отвратительный тип отказался говорить о вас и вашем преображении, хотя мы об этом его убедительно просили…

— Значит, это вы пытали и убили его? — испуганно воскликнула молодая женщина. — Я-то должна была узнать вашу руку!

— Да, это был я. К сожалению, он не поведал о причинах этого маскарада, и наша настойчивость не помогла.

— Этих причин он не знал!

— Я уже пришел к такому заключению. Теперь рассчитываю на вас: может быть, вы скажете? Имейте в виду, что у меня на этот счет сомнений нет…

Эта высокая мрачная фигура, склонившаяся над ней, причиняла невыносимые страдания. Чтобы отделаться от него, она встала, отошла к открытому окну и прислонилась к нему. Их глаза скрестились, и она выдержала его взгляд.

— Так зачем же я приехала сюда, по-вашему?

— Вернуть свои богатства. Это вполне законно, и я могу понять ваши намерения.

— Мои богатства?

Жиль де Рэ не успел ответить. В дверь постучали, и она открылась еще до того, как хозяин разрешил войти. Два стражника, вооруженных копьями, прошли в комнату и замерли по обе стороны дверей. На пороге появился толстый человек, вернее, жирная туша, облаченная в необъятные бархатные одежды, расшитые золотом, из которых торчало красное раздувшееся наглое лицо с небольшой бородкой.

— Дорогой кузен! — заорал он. — Я пришел поужинать с тобой! У короля можно умереть от скуки.

Узнав Жоржа де Ла Тремуйля, Катрин инстинктивно отпрянула. Кровь прилила к ее лицу. Все в ней смешалось: радость, гнев и ненависть. Она со злорадством отметила, что он стал еще толще, кожа, растянувшаяся от лишнего жира, приобрела болезненный желтый цвет, а учащенное дыхание говорило о подорванном здоровье.

Продолжая изучать своего врага, она чуть не открыла рот от удивления, увидев странный головной убор главного камергера. Это было подобие золотого тюрбана, придававшего толстяку вид султана; в складках тюрбана блистал единственный, неповторимый и прекрасный черный бриллиант Гарэна де Брази!

Стены, потолок — все поплыло в глазах у Катрин, ей казалось, что она сходит с ума. В темном углу, где она укрылась, увидев Ла Тремуйля, Катрин нащупала табурет и свалилась на него, не слыша больше, о чем говорили мужчины. Она безуспешно пыталась понять, как сказочный бриллиант мог попасть в руки камергера.

Перед глазами возникла сцена: она видела себя в таверне в Нбюсоне, вручающей чудесный камень Жаку Керу. Что он сказа ей тогда? Он заложит бриллиант у одного еврея из Бокера, имя которого она даже запомнила: Исаак Арабанель! Как в таком случае бриллиант мог очутиться на тюрбане Ла Тремуйля? Перехватили ли Жака по дороге из Обюсона в Клермон? Попал ли он в засаду? А если он…

Она даже мысленно не решилась произнести фатальное слово, и слезы подступили к глазам.

Да, для того чтобы толстый камергер мог завладеть бриллиантом, Жак Кер должен был распрощаться с жизнью. Никогда, ни за что он не мог добровольно отдать в чужие руки доверенное ему сокровище Катрин… Тем более этому человеку, которого он ненавидел так же, как и она.

Катрин на минутку закрыла глаза и не заметила, как Ла Тремуйль, посмотрев на нее с любопытством, приблизился. Она подскочила, когда жирный, мягкий палец, отягощенный перстнями, поднял ее подбородок.

— Ей-богу, красивая девочка! Где ты нашел это чудо кузен?

— В таборе у цыган! — недовольно ответил Жиль де Рэ. — Она сражалась с другой черной козой. Я их разогнал и увел эту, оценив ее красоту.

Ла Тремуйль изволил улыбнуться, показывая испорченные черно-зеленые зубы. Его рука легла на голову Катрин так, будто он заявлял о своем приобретении. Ее передернуло от отвращения.

— Ты правильно поступил, кузен. Тебе в голову пришло хорошее решение оставить эту дикую козочку. Встань-ка, детка, я посмотрю на тебя получше.

Катрин подчинилась, а в голове вихрем проносились мысли. Если Жиль де Рэ выдаст ее, она пропала. Они с Ла Тремуйлем были не только двоюродные братья, но и союзники, объединенные заключенным соглашением. Сам Жиль говорил об этом в замке Шантосе. Ей было предложено пройтись по комнате под оценивающим взглядом толстого камергера, который рассуждал о ее достоинствах, как о породистой лошади.

— На самом деле очень хороша. Настоящее сокровище, достойное королевской постели. Грудь округлая и гордая, прекрасные плечики… ножки, кажется, длинные… а лицо превосходно! Большие глубокие глаза… Эти чудные губы.

Астматическое дыхание Ла Тремуйля стало еще прерывистее, но он беспрестанно облизывал губы.

Почувствовав, что надо играть до конца и что слишком скромное поведение не соответствует представлениям о девушке из Египта, Катрин заставила себя кокетливо улыбнуться своему врагу. Ее походка стала провоцирующей, и она даже подмигнула камергеру, от чего он стал фиолетовым.

— Чудная, — прошепелявил он. — Как могло случиться, что я не видел ее раньше?

— Это беженка, — пробасил Жиль де Рэ. — Всего несколько дней назад она прибилась к лагерю Феро вместе со своей теткой. Они была рабынями.

Слава Богу! Жиль, кажется, не думал раскрывать ее настоящую личность. Она почувствовала облегчение.

Ла Тремуйль пожелал, чтобы на его допросы отвечала Катрин, а не Жиль.

— Пусть она сама ответит, я хочу слышать ее голос. Как тебя зовут, малышка?

— Чалан, сеньор! На нашем языке это значит «звезда».

— Тебе это имя великолепно подходит. Пойдем же со мной, прекрасная Звезда, мне не терпится познакомиться с тобой поближе.

Он уже схватил руку Катрин и, повернувшись ж Жилю де Рэ, сказал:

— Спасибо за подарок, братец. Ты всегда знаешь, что мне надо дарить.

Но Жиль встал на их пути. Плотно сжатые губы не обещали ничего хорошего, а темные глаза блестели опасным огнем.

— Минуточку, кузен. Это верно, я для тебя подобрал эту девку, но я не хочу отдавать ее сегодня.

Катрин с удивлением посмотрела на Жиля. Она полагала, что он полностью зависит от своего всесильного кузена. И вот оказывается, что они не были такими дружными, как ей представлялось. Наоборот. Безмерная надменность Жиля не позволяла ему быть преданным вассалом. Его трудно было представить зависящим от кого-либо, а в эту минуту глаза Жиля излучали уничтожающий огонь. Чем же кончится дуэль между тигром и шакалом?

Узкие глазки Ла Тремуйля, заплывшие жиром, стали еще меньше, а толстые губы сердито надулись. Но он не выпустил ее руку. Катрин заметила, что рука, державшая ее за запястье, стала мокрой. Видимо, Ла Тремуйль боялся своего опасного кузена. К ее удивлению, его голос был ровным, когда он спросил:

— А почему не сегодня?

— Потому что сегодня вечером она принадлежит мне. Это я ее нашел, спас от когтей цыганки, собиравшейся убить ее, привел сюда и отмыл от грязи. Ты ее получишь завтра, а уж, по крайней мере, эту ночь я проведу с ней.

— Здесь все подчиняются мне, — сказал сердито Ла Тремуйль. — Стоит мне только приказать, и двадцать, человек…

— Но ты этого не сделаешь, дорогой кузен, потому что все равно не получишь эту девочку. Я лучше убью ее. И потом, я слишком много знаю, чтобы ты посмел так поступать со мной. Что скажет, например, твоя жена красавица Катрин, если узнает, какое великолепное колье из золота с эмалью ты подарил премилой жене местного старшины за одну проведенную с тобой ночь?

На этот раз Ла Тремуйль отпустил руку Катрин. Молодая женщина с увлечением наблюдала за этим поединком, в котором решалась ее судьба. Она пришла к заключению, что всемогущий Ла Тремуйль, этот бич королевства, боялся как огня свою жену. Хорошо, что она это узнала.

На сегодняшний вечер Жиль де Рэ отстоял ее. Она, правда, не знала, следует ли этому радоваться.

• Предыдущая
• 39/85
• Следующая