Война чудовищ - Афанасьев Роман Сергеевич - Страница 29
- Предыдущая
- 29/91
- Следующая
Сигмон кивнул, молча повернулся и пошел к выходу.
Алхимик, потягивая пиво, смотрел ему вслед – на опущенные плечи и сгорбленную спину Сигмона. Когда его друг скрылся за дверью, Рон покачал головой. Он сделал все что мог. Можно сказать еще много красивых слов, попытаться убедить тана, что-то ему доказать... Но Рон не собирался этого делать. Он знал – бесполезно. Алхимику оставалось надеется только на то, что Сигмон никогда не найдет Арли. Потому что он знал: эта встреча причинит ему больше боли, чем все мучения в подвалах безумного мага. Он знал это наверняка.
Пиво и правда оказалось неплохим, но, расплачиваясь, Рон заказал бутылку красного гернийского вина с пряностями. Лимер очень его любил, а Рон собирался сегодня попросить его о небольшой услуге. Небольшой подарок, скромный. Но очень полезный.
Меч, пылающий зеленым огнем, обжигал ладонь. Он плясал в руке пойманной птицей, тянул за собой в черную раззявленную пасть башни. Сигмон сопротивлялся изо всех сил. Он пытался разжать руку и выпустить клинок на свободу, но сотни маленьких иголочек вросли в его руку, надежно приковав рукоять меча к ладони. Железо сроднилось с плотью, стало частью тела – беспокойной и настойчивой. Настолько живой, что пыталось управлять тем, кто его держал.
Тан подался назад, чувствуя, как мышцы на ногах сплетаются в тугие канаты. Шаг назад – всего лишь шаг назад... Но он не смог этого сделать. Меч рванулся вперед, и Сигмон застыл на самом пороге башни, балансируя на грани между светом и тьмой. Он не хотел входить. Он чувствовал, что там его ждет нечто ужасное, нечто такое, что страшнее смерти, страшнее бесконечных мучений и кошмаров.
Неимоверным усилием Сигмону удалось повернуть руку и опустить клинок. Он собирался вогнать его в выжженную землю, опереться на него... Но незримая сила толкнула его в спину, и тан полетел кувырком в плотный и вязкий водоворот тьмы. Башня содрогнулась, зашлась громовым хохотом и проглотила добычу.
Кружась в бесконечной темноте, Сигмон отчаянно размахивал руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, но тщетно – он падал в бездонный колодец, в черную пасть, и утробный хохот башни отдавался в ушах раскатистыми ударами колоколов.
Когда от вращения начала кружиться голова, водоворот темноты выплюнул Сигмона и оставил его висеть в пустоте. Это случилось так внезапно, что он растерялся и засучил ногами, пытаясь нашарить пол. А потом, прямо из пустоты, перед ним возник светлый лик. Бледное лицо, обрамленное угольно-черными волосами, большие зеленые глаза... Арли! На него смотрела Арли, такая же прекрасная, как в тот день, когда он впервые ее увидел.
Но вместо радости в сердце Сигмона проснулся страх, сменившийся холодным отчаяньем. Именно этого он и боялся больше всего – встретить ее тут, в этой проклятой темноте. И когда зеленый клинок взметнулся вверх, собираясь рассечь лицо Арли, тан понял, что свершилось то, чего он боялся больше всего на свете.
Меч, живущий собственной жизнью, взметнулся над головой Сигмона. Застыл на секунду, полыхнул зеленым пламенем и начал опускаться на бледное лицо Арли.
Сигмон закричал.
Содрогнувшись всем телом, тан открыл глаза и задохнулся прерванным криком. Взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но не смог – ноги соскользнули с каменного карниза. Сигмон извернулся всем телом, и вцепился в уродливую фигуру каменной горгульи, что нависала над улицей темной громадой. Пальцы скользнули по мокрому от ночной влаги камню, потом железными крючьями вцепились в тело статуи, и Сигмон застыл на краю карниза.
Долгий миг он висел в пустоте, над ночной улицей, лишенной фонарей и напоминавшей горное ущелье. Потом перевел дух, подтянулся, и утвердился на карнизе, обнимая одной рукой горгулью, как старого друга.
– Это сон, – шепнул он сам себе. – Всего лишь сон.
Но вопреки словам руки сводило судорогой от бесплотного усилия сдержать удар клинка. Сон, преследовавший Сигмона в последние месяцы, был ярок, как всегда, и все так же отдавался болью в сердце. Казалось, это реальность, такая же незыблемая, как статуя горгульи под рукой.
Тан помотал головой, отгоняя страшное виденье. Нет никакой башни. Нет никакого меча. Есть только он – Сигмон ла Тойя, задремавший на посту, словно зеленый курсант. И увидевший за краткое мгновенье сна кошмар.
Сигмон медленно выдохнул, успокаивая дыхание, и осмотрелся. Ночь в самом разгаре. Луна, круглая и большая, как тележное колесо, висела над Ташамом, озаряя пустые улицы призрачным светом. Темными скалами высились дома с наглухо закрытыми ставнями, что не пропускали ни капли света. Но это не скалы, это прочные каменные дома большого города, что не смогут защитить хозяев от ночного ужаса, пришедшего на улицы вместе с темнотой.
Он заранее выбрал место для засады. Еще днем, осматривая улицы, тан обратил внимание на это укромное местечко. Здесь, вдалеке от центральных площадей, фонари не горели, словно квартал был заброшен. Но это и не дремлющая окраина, тут даже среди ночи появляются прохожие. Одинокие, спешащие поскорее перебежать с одной стороны улицы на другую. Беззащитные жертвы ночных охотников. Отличная приманка для вампиров.
Чутье не подвело Сигмона. Он знал, что где-то поблизости крутится один из Старших, поэтому и засел на широком каменном карнизе, что опоясывал дом на уровне второго этажа. Он устроился рядом со статуей, надеясь, что если кто и обратит на него внимание, то примет за фантазию строителя. Сигмон остался верен себе – забрался повыше и сидел тихо. Раньше эта тактика работала, и он был уверен – не подведет и на этот раз. Оставалось лишь немного подождать, пока упыри не осмелеют настолько, что выйдут на улицу. Прислонившись к холодному камню, он всего лишь на миг прикрыл глаза, на один миг... И провалился в старый кошмар. В темный водоворот башни, где его ждала только боль.
Тан вздрогнул, выныривая из подступившего сна. Нет. Не сейчас. Он ущипнул себя за щеку и зашипел от боли – получилось сильнее, чем хотелось. Но зато это сразу привело его в себя. Сигмон вдохнул холодный весенний воздух и подался вперед, взглянув на темные ряды домов, над которыми витал дух упыря.
И вовремя: из переулка появился темный силуэт и двинулся на другую сторону улицы. Тан приподнялся на карнизе, но тут же опустился обратно. Женщина. Уже не молодая, но еще и не старая. Длинные юбки, старая накидка из потертого меха и запах дешевого вина долетает до верхних этажей. Шлюха. Она семенила по улице, пугливо оглядываясь на ходу, шарахаясь от каждой подозрительной тени, торопясь на ночную охоту в центр города. Пробиралась кратчайшими путями, из переулка в переулок, чтобы скорее выбраться на свет фонарей.
Сигмон разочаровано подался назад и прислонился спиной к холодным камням. Конечно, он и не надеялся, что упыри появятся так быстро. Придется, наверно, ждать до полночи. А может и до утра. А может быть, придется ждать следующей ночи.
Ждать не пришлось. Из темной подворотни навстречу одинокой фигуре метнулся зыбкий силуэт, и Сигмон прыгнул вниз, даже не успев подумать о высоте. На этот раз он не должен был опоздать, как это случилось в Вегате.
Уже на лету он услышал женский визг, эхом прокатившийся по ночной улице. Сигмон нырнул в этот режущий звук, как в озеро, с размаха, с головой, и поставил в нем точку, шлепнув сапогами о брусчатку. От удара он присел, но тут же рывком поднялся на ноги – как раз вовремя, чтобы перехватить зыбкую тень, рванувшуюся к онемевшей после первого крика женщине.
Тан вцепился в плечо упыря, когда тот пролетал мимо, и рванул на себя, подхватил второй рукой под колени, поднял и с размаха бросил о камни мостовой. Кровосос хлопнулся спиной на брусчатку, но тут же завозился, заскреб пальцами по земле, пытаясь встать. Тан отступил на шаг и бросил застывшей шлюхе:
– Уходи!
Та попятилась, мотая головой, но так и не отвела взгляда от вампира, словно зачарованная его возней. Сигмон оттолкнул ее в сторону, подальше от кровососа, и только тогда женщина подняла на него круглые, как у совы, глаза в которых плескался ужас.
- Предыдущая
- 29/91
- Следующая
