Война чудовищ - Афанасьев Роман Сергеевич - Страница 48

• Предыдущая
• 48/91
• Следующая

– Победа! – крикнул он и закашлялся.

Но его крик подхватили защитники врат Ташама – и пятеро стражников, оставшихся на стене, и десяток тех, кто стоял внизу. Из сотни воинов, державших оборону, после страшной схватки уцелели всего два десятка. Но они остановили упырей, не позволили им войти в Ташам и упокоили всех, кто посмел прийти за кровью в их родной город. Они сделали это – простые люди, вставшие грудью на защиту дома, – и теперь могли праздновать победу.

Сигмон вложил клинок в ножны и обнял алхимика, стиснул так, что у того хрустнули ребра.

– Рад тебя видеть, трепло, – сказал он.

– Прости, что не поспел раньше, – сдавленно отозвался Рон. – Эликсир был нестабилен до последней минуты, а после очередного взрыва Лимер лишился бороды и бровей.

– Вы молодцы, – сказал Сигмон, выпуская Рона из объятий. – Все-таки успели. А где сам Лимер?

– Он с начальником стражи, гоняет упырей по улицам. Пришлось разделиться, чтобы везде поспеть.

– Савен, – прохрипел Корд и снова закашлялся. – Ему нужна помощь.

Сигмон оглянулся. Луна заливала призрачным светом окровавленные стены Ташама, покрывая серебристым полотнищем мертвые тела. Битва за ворота окончилась. Но эта ночь еще не окончена, она слишком длинна, и сражение за Ташам в самом разгаре. Сигмон понимал, что, если сейчас упустить момент, упыри укрепятся в городе, и тогда все жертвы окажутся напрасными.

– Корд, – тихо позвал он. – Ты как?

Капитан помотал головой и распрямился. Провел рукой по плечу, глянул на окровавленную ладонь и ответил:

– Ерунда. Царапина. – Потом он развернулся, вскинул меч и крикнул: – Все, кто способен держать оружие – за мной! Мы идем на помощь ополчению.

Стражники встретили его слова восторженным ревом, и капитан стал медленно спускаться по ступенькам.

Когда первые лучи солнца коснулись крыш Ташама, Сигмон поднялся с подоконника и распахнул окно навстречу свету. С наслаждением он подставил солнцу бледное лицо, стараясь почувствовать тепло и ласку огненного шара. Еще пару часов назад тан думал, что эта ночь никогда не кончится, и отчаялся увидеть дневной свет. Но все когда-нибудь кончается. Кончилась и ночь.

Кабинет Тира Савена больше напоминал лазарет. Сам начальник стражи лежал на огромном кожаном диване, а его правая нога от ступни до бедра была замотана бинтами: перелом и рваная рана на лодыжке – дело лап упырей. В кресле за столом дремал Корд с повязкой на плече. Серьезных ран он не получил, но потерял много крови, прежде чем согласился отправиться к медикам. Рыжий маг сидел прямо на полу, прислонившись спиной к стене – на нем не было ни единой царапины, но после дуэли с колдуном Дарион совершенно обессилел и все еще не пришел в себя.

На ногах оставался только Сигмон. Мелкие царапины, что он получил в боях, давно затянулись, но тан чувствовал себя усталым: за прошедшую седмицу ему так и не удалось толком подремать. Сейчас он с удовольствием растянулся бы на кровати и заснул на пару дней, но тан не мог позволить себе такую роскошь – сражение за город еще не окончено.

Победа у западных ворот слишком дорого обошлась защитникам. Враг, подступивший к западным воротам, был разбит, но на этом сражение не закончилось. В Ташам проникли почти восемь десятков упырей, что обошли город с флангов. Пока шло сражение за ворота, они перебрались через стену и постарались затеряться в жилых кварталах. Их встретило ополчение под командованием Тира Савена. Вампиры не пошли на открытый бой: они прятались в домах, устраивали засады, нападали со спины, и силы ташамцев таяли, как снег под весенним солнцем. Простые горожане, многие из которых впервые взяли в руки оружие, не могли оказать достойное сопротивление кровожадным тварям. Вскоре от пяти сотен защитников осталось едва ли две. Общими усилиями они смогли упокоить только полсотни упырей, в основном благодаря эликсирам Лимера, подоспевшего на помощь Тиру Савену в последний момент.

Оставшиеся в живых вампиры поняли, что открытый бой проигран, и отступили, стараясь затеряться в каменных лабиринтах города. Они решили вернуться к первоначальному плану и захватить Ташам постепенно, обращая горожан в упырей тайно, по ночам. Положение ухудшилось – теперь в городе осталось не пятеро упырей, как раньше, а целых два десятка. И, по словам мага, чуявшего кровососов лучше Сигмона, половина из них были Старшими, а команда охотников, присоединившихся к ополчению после схватки у западных ворот, так и не смогла найти ни одного из них. И горожане не смогли им помочь.

Люди слишком устали. Измотанные кровавыми схватками, видевшие слишком много смерти они потеряли надежду и не могли найти в себе силы, чтобы снова прочесать город. Те, кто остался в живых, бросали оружие и уходили по домам, надеясь, что рассвет придет к ним раньше, чем упыри.

Вскоре на улицах остались только стражники и команда охотников – всего два десятка смертельно уставших бойцов, что выиграли сражение, но проиграли войну. Сигмон понимал, что город обречен. Упыри, проникшие в Ташам, могли торжествовать: люди, сломленные кровавой ночью, не сумели дать им достойный отпор. Следующей ночью кровососов станет больше. На третью ночь Ташам падет – его не удержат горстка стражников и одно-единственное чудовище, вставшее на сторону людей. Спасти город можно только сегодня днем – прочесать кварталы и упокоить упырей, пока они прячутся от дневного света. Когда рыжий маг придет в себя, он сможет точно указать места, где прячутся вампиры, но у Ташама почти не осталось защитников – два десятка людей, проведших ночь в кровавом бою, просто не успеют прочесать весь город. А горожане... Горожане спешно покидали Ташам, за одну ночь превратившийся в кладбище.

Рассвет принес облегчение и солнечный свет. Но отнял надежду. Сигмон знал, что это последнее утро Ташама. И это знали все, собравшиеся в этой комнате.

– Что там? – тихо спросил Савен, не открывая глаз.

– Идут, – глухо отозвался Сигмон, рассматривая вереницы горожан, нагруженных домашним скарбом, что тянулись к восточным воротам.

– Много?

– Кажется, все, кто способен ходить.

Начальник стражи выругался. Клевавший носом Корд вскинул голову и глянул на Сигмона.

– Плохо? – спросил он.

Тан не ответил. Скрестив руки на груди, он смотрел из окна на площадь перед особняком. Там столкнулись две повозки, груженные домашним скарбом, и теперь две семьи пытались выяснить, кто громче умеет кричать. Сигмон видел, что еще пара минут, и главы семейств возьмутся за оружие. Его всегда поражала эта особенность простого люда – быть непобедимой толпой, единой в своем гневе, а через минуту превращаться в разрозненное стадо, где каждый печется только о своей шкуре. Именно поэтому сейчас у Ташама больше нет шансов на спасение. Кто-то первым бросил клич «каждый сам за себя», и толпа защитников растаяла в мгновенье ока. Разлетелась по ветру легким пеплом, растворилась в ночи.

– Все кончено, Корд, – тихо сказал Сигмон. – Их не поднять.

– Проклятье, – прорычал Савен, – если бы не нога! Я вышел бы к этим идиотам и заставил бы их взять в руки оружие!

– Мы можем вынести тебя на площадь, – отозвался тан. – Но вряд ли это поможет. Ты и сам это понимаешь. Дело не в ноге. И не в тебе. Они просто потеряли надежду.

– А ты? – спросил капитан. – А ты, Сигмон?

– Я потерял веру в людей, – ответил тан. – И уже давно.

Он резко отвернулся от распахнутого окна и оглядел комнату. Савен тихо ругался себе под нос, рыжий маг дремал, и только Корд смотрел на него ясным взглядом, словно полчаса дремоты заменили ему целую ночь сна.

– Что будешь делать, охотник? – спросил он.

Сигмон пожал плечами. Перед глазами появился образ Арли – она улыбалась и звала к себе. Еще не поздно бросить умирающий город и уйти дальше, в Дарелен, чтобы найти любимую. Но это видение сменило другое – мертвые тела людей, растерзанные, расчлененные, лишенные крови. Женщины с серыми лицами, что поднимают руку на своих детей. Чинные отцы семейств с глазами, пылающими жаждой крови, возвращаются в родной дом... Сигмон прикрыл глаза.

• Предыдущая
• 48/91
• Следующая