Роза Йорков - Бенцони Жюльетта - Страница 47
- Предыдущая
- 47/76
- Следующая
– Потому что ты его не знаешь. Он честный человек и, поверь, воздаст мне за все...
– Да, воздаст сторицей, ты уже говорила. А если не воздаст, ты окажешься разоренной дотла. Так постарайся хотя бы сохранить то, что осталось. Воры есть везде, даже в Венеции.
Адриана, видимо, начинала раздражаться.
– В конце концов, чего ты от меня хочешь? Я уже почти на чемоданах и вряд ли успею за оставшееся время сделать нужные распоряжения. Так и быть, я попрошу Джиневру вызвать из Местре одного из ее племянников, но если ему не заплатить...
– Тебе не придется ему платить. Предупреди только Джиневру, что, когда ты уедешь, я пришлю к вам ночевать Дзиана, пока Дзаккария не подыщет другой прислуги. О деньгах не волнуйся, ты мне все вернешь, когда Спиридион Великолепнейший осыплет тебя золотом. И не благодари меня, не то я скажу, что я о тебе думаю...
Он мрачно взглянул на Чечину, подслушивавшую за дверью.
– Теперь ты довольна?
– Так-то лучше. Я хоть не буду за Джиневру волноваться. А ты и вправду собираешься...
– Что собираюсь?
– Да съездить за ней в Рим, коли она там загуляет?
– Ну само собой. Мне неприятно думать, что фамильной честью будут обтирать сцену для какого-то там грека и что эта сумасшедшая просадит на него все состояние.
– Уже почти просадила. Ты завтра, как Дзиана туда отправишь, сам тоже загляни в родовое гнездо Орсеоло. Если Джиневра не врет, много интересного увидишь!
– Я не привык врываться в чужой дом в отсутствие хозяев. Нет-нет, не спорь! А пока схожу-ка я к добрейшему Массарии, узнаю, не нашел ли он мне подходящей секретарши.
– Почему не секретаря? Парни и работают лучше, и глазки хозяину не строят.
– Мина мне никогда не строила глазок!
– Зря не строила! Девушка она хорошая, тебе бы в самый раз жениться на ней.
Морозини вместо ответа пожал плечами, предпочитая не высказывать вслух своих мыслей. Жениться на Мине, плоской как доска, похожей на квакершу, которую отчитала учительница, с ее зализанными, будто искусственными волосами и огромными очками? Нелепейшая идея! Правда, выгляди она по-другому, он бы ни за что не взял ее на службу. И напрасно! Каким она была несравненным работником! Он до сих пор сожалел о ее уходе... Сейчас же лицо мнимой голландки, настоящего чучела, сменилось в его воображении другим, нежным и юным, освещаемым блеском огромных фиалковых глаз и принадлежавшим прелестной девушке в зеленом бархате... Да, на такой он охотно бы женился. Только теперь она уже не согласится. Впечатление, которое он произвел на нее во время их последней встречи в Лондоне, не оставляло никакой надежды: отныне в ее глазах Альдо всего лишь ничтожный дамский угодник, и ничто не сможет ее в этом разубедить. Впрочем, об этом стоило бы говорить, если бы его это волновало...
– А это не тот случай! – произнес Морозини вслух и добавил, надевая плащ и шляпу: – Давно пора кончать со всякими глупостями и заняться делом!
С этими словами князь выскочил на улицу, где уже несколько дней не переставая дул пронзительный ветер и лил дождь, барабанивший по розовым крышам и колокольням Венеции с упорством, свойственным разве что лондонскому осеннему дождю. Не пожелав сесть в крытую гондолу, Альдо пешком добрался до улицы Риальто, направляясь в контору своего нотариуса Массарии. Того самого, который после возвращения Морозини с войны решил женить его на дочке одного богатого банкира-коллекционера из Цюриха: она, видите ли, полюбила Венецию и вбила себе в голову, что непременно должна здесь поселиться. Прекрасная партия для князя, если он желает поправить свои дела. Конечно, гордый Альдо, питая отвращение к браку по расчету, сразу же отказался. И до сих пор у него не было повода пожалеть об этом. Ведь именно его отказ и повлек за собой превращение Лизы, задумавшей познакомиться поближе со столь необычным персонажем, в Мину. Теперь он знал ее достаточно, чтобы не сомневаться – согласись он на этот брак, Лиза бы его презирала. Что это было бы за супружество?!
Все это спустя какое-то время князь излагал своему старому другу, который сидел в черном кожаном вольтеровском кресле, опершись на подлокотники, скрестив ладони обеих рук, и слушал его спокойно и внимательно. Только в глазах у него вдруг мелькала искорка лукавства, да подбородок подрагивал, словно от едва сдерживаемого смеха.
– Итак, я хотел бы задать вам два вопроса, – со вздохом заключил Альдо. – Во-первых, были ли вы в заговоре с мадемуазель Кледерман, когда она устраивала этот маскарад?
Нотариус так и подскочил, от его важности не осталось и следа.
– Я? В заговоре с ней?! Нет, нет и нет! Я, конечно, знаком с ее отцом и вроде бы достаточно близко. Поэтому, зная о ваших финансовых затруднениях и высоко ценя ваши достоинства, я предложил ему тот вариант, и мы обговорили его, не вдаваясь в детали. А ваш отказ он принял, как и подобает, с пониманием и уважением. Чем дело и кончилось.
– А ее саму вы никогда раньше не видели?
– Как-то не приходилось, иначе, вы сами понимаете, я бы узнал ее, несмотря на все переодевания. А какой еще вопрос вы хотели мне задать?
– Это не совсем вопрос, скорее просьба. Я хотел бы просить вас о некотором одолжении: мне нужно взять кого-нибудь на место... место Мины, а вы тут самый сведущий человек. Само собой, кого-нибудь, внушающего доверие...
– Подобрать помощника антиквару не так-то просто. С другой стороны, когда господин Бюто выздоровеет, он всему обучит новую секретаршу...
– Ничего не имею против секретаря. Даже напротив, думаю, что это было бы предпочтительнее.
– Действительно! У меня как раз на примете есть один начинающий юрист, увлеченный историей и искусством куда больше, чем правом, и, я думаю, он мог бы вам подойти. Только вот сейчас он в отъезде на Сицилии по семейным обстоятельствам.
– Сицилиец? Какой ужас! Вы хотите мне подсунуть мафиози? – засмеялся Альдо.
– Не пугайтесь! Просто какая-то тетка оставила ему наследство в Палермо, а так он венецианец, причем из старинного рода. Вероятно, будет трудно уговорить его отца, моего коллегу, он ведь хочет, чтобы сын пошел по его стопам... Впрочем, он может поработать у вас некоторое время, а потом уйти, к тому же и репутация у вас прекрасная. Так что же, попробуем? Примерно через недельку он вернется...
Альдо не подал виду, хотя очень расстроился. Через два дня ему нужно быть в Милане! Неделя для него – огромный срок. Но, видимо, ничего не поделаешь, придется на время отъезда закрыть магазин, другого выхода он не видел.
– Вернется, там видно будет! Простите, что отнял у вас столько времени, – поспешил прибавить князь, заметив, что Массариа уже раз третий из-за него не подходит к телефону.
– Да что вы! Вы же знаете, как я люблю поболтать с вами! Мне вспоминается прошлое, когда наша дорогая княгиня Изабелла вызывала меня к себе... Счастливое прошлое... – промолвил он со вздохом, в котором прозвучала вся горечь и тоска любви, так никогда и не высказанной.
– Она тоже была счастлива вас видеть, – вежливо заверил Альдо. – Она всегда говорила, что очень ценит ваше общество...
Вдруг произошло чудо. Милое лицо нотариуса в пенсне на толстом носу внезапно осветилось внутренним светом. Теперь старый преданный воздыхатель Изабеллы Морозини будет не одну неделю, а то и не один месяц радоваться, вспоминая эти слова. Довольный собой, Альдо откланялся, но, когда он был уже в дверях, нотариус остановил его, удержав за локоть.
– Простите мне мое любопытство, но так хочется спросить! Я не раз видел вашу секретаршу и теперь все думаю, какова же она на самом деле... Что, совсем другая?
Глаза Массарии смотрели из-под кустистых бровей с таким детским любопытством, что Альдо не мог не улыбнуться.
– Совсем-совсем другая! Если хотите знать, мне есть о чем пожалеть, хотя теперь жалеть о чем бы то ни было уже поздно. До свидания!
На другой день Морозини вопреки всему сказанному накануне все-таки отправился в замок Орсеоло вместе с Дзианом. Гондольер, хотя его назначение во дворец было временным, – он должен был там ночевать, пока не вернется Адриана, – заявил, что не пойдет туда, пока хозяин самолично не оговорит с Джиневрой все условия его проживания на этой чужой территории.
- Предыдущая
- 47/76
- Следующая
