Другая половина мира - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 22
- Предыдущая
- 22/113
- Следующая
К тому же, хотя Морское Содружество торговало со всеми странами и землями – исключая Мейтассу, не имевшую выхода к океану, Острова всегда оставались как бы сами по себе – слишком сильные, чтоб их можно было захватить, и слишком слабые, чтобы их военная мощь представляла серьезную угрозу для Великих Очагов Эйпонны. Но, как не раз отмечал О’Каймор, плававший и в Арсолану, и в Коатль, и в Одиссар, и в далекий Сеннам, людям во всех этих державах тоже не слишком многое было известно об обычаях светлорожденных, что правили ими по воле Шестерых; далеко не всякий даже видел своих владык. Мог ли он, подозрительный чужеземец, не то купец, не то разбойник, знать большее? Вот если бы на захваченном судне оказался благородный тайонелец, попавший к нему в плен… в почетный плен, разумеется… вот тогда бы они поговорили… Или потомок богов не пожелал бы толковать с кейтабским пиратом?
Раскурив новую скрутку из табака, О’Каймор решил: все-таки хорошо, что на паруснике нет никого из Дома Тайонела. Разумеется, он не отказался бы взглянуть на зеленоглазого отпрыска божественного корня, но сколь часто любопытство не доводит до добра! Ну, по крайней мере он избавлен от нелегких проблем – сохранить жизнь пленнику или тайну расправы с накамским судном… Нет, хвала Шестерым, что на этой посудине оказались самые обычные люди, каких не жаль переправить в Великую Пустоту!
Он вызвал помощника и велел содрать с челна серебряные пластины – они тянули весом на девятьсот или тысячу одиссарских чейни и, разумеется, куда больше пригодились бы живому О’Каймору, тидаму из Ро’Кавары, чем мертвому Эйчиду, сахему-неудачнику. Весь груз, меха, горшки и воск, уже переправили на драммары, и «Сирим», повинуясь командам Ар’Чоги, отправился к востоку, в открытое море. «Тофал» развернулся следом и, отойдя на полсотни локтей от парусника, залил его жидким огнем.
О’Спада, тидам-сагамор Ро’Кавары, города Морских Врат, древний, горбатый, высохший, словно панцирь краба, скрестив ноги сидел на тростниковой циновке. В неофициальной иерархии Островов и прочих кейтабских территорий он считался третьим человеком – хотя, когда дело доходило до флотилий, кораблей, удачных набегов и не менее удачной торговли, он по праву был первым. Номинально выше его стояли властители Сиркула и Т’Рениги, обширных государств на материке, бывших колоний Морского Содружества. Но Сиркул не имел выхода к морю и являлся горной страной; знать ее еще помнила о своем кровном родстве с кланами Гайяды, но основное население, полудикие горцы, относилось к арсоланским племенам. По большей части эти сухощавые бронзовокожие люди почитали различных демонов, тогда как поклонение Шестерым было привилегией сиркульского тидам-сагамора и его вельмож.
Что касается Т’Рениги – или Рениги, как ее чаще называли, – обширных территорий, протянувшихся по южному берегу Ринкаса и дальше, до самого устья Матери Вод, величайшей реки Нижней Эйпонны, то потомков заселивших ее некогда кейтабцев уже не стоило считать мореходами – или тем более авантюристами, способными плавать к неведомым берегам, торговать или отправляться в набеги. Мягкий климат и щедрая почва способствовали земледелию, а горы – рудным разработкам; в результате Ренига являлась теперь крупнейшим поставщиком бобов какао, курительных листьев и драгоценных камней. И хоть в этой стране был торговый флот и боевые корабли, ее властитель, разумеется, не мог тягаться с О’Спадой в морских делах!
Имелось еще пять тидам-сагаморов, обитавших на Островах, и целая сотня вождей помельче, но ни один из них не владел такой обширной землей, как восточная Кайба, ни один не мог похвастать таким великолепным городом, как Ро’Кавара, ни у одного из них не было такого сильного флота, таких превосходных кораблей и отличных мореходов!
Мигнув морщинистыми веками, старый ахау оторвал взгляд от шумной городской суеты и уставился на большую книгу, сверкавшую лакированным деревянным переплетом у левого его колена, затем перевел взгляд на лицо О’Каймора. Они сидели на открытой террасе дворца, построенного, по майясскому обычаю, на искусственном холме и возвышавшегося над всей Ро’Каварой; под ними убегали к морю узкие кривые улочки, теснились хижины, крытые пальмовым листом, пятнами ярких тканей пестрели маленькие площади и огромные базары, забитые повозками, тентами, навесами, торговыми рядами, харчевнями, приютами для странников и иноземных купцов, лавками и мастерскими. Казалось, вся Ро’Кавара непрерывно и радостно что-то празднует или кружится, гремит, звенит в круговращении вечной ярмарки; но весь ее пышный и многолюдный коловорот, стекавший к побережью, замирал у стены из плотно посаженных пальм, переплетенных колючей лианой. Эта живая ограда отделяла гавань. За ней тоже хватало народа, но там царил полный порядок: у пирсов покачивались быстрые драммары, некоторые корабли были вытащены на песок, вдоль них прохаживались воины, а подпиравшие пальмовую стену массивные коробки складов, возведеных из известняка, тянулись к востоку и западу бесконечной чередой, огибая бухту. Внешний ее рейд тоже был полон: там торчали мачты двух сотен судов и морских плотов, приплывших с Гайяды, Йамейна, Пайэрта, архипелагов Иантола или Байгима, из Юкаты, Т’Рениги, Коатля, Арсоланы, Одиссара и десятка других стран, больших и малых, известных и никому не ведомых. Воистину, город Морских Врат был местом, где пересекалась тысяча путей! И, хвала Шестерым, это приносило неплохие доходы!
Никак не меньшие, чем разбой и грабеж, подумал О’Спада, изучая дубленую физиономию своего тидама. Впрочем, время грабежей подходило к концу, и он, невзирая на преклонный возраст, ломоту в костях и частые сердцебиения, от которых уже не помогали никакие майясские снадобья и бальзамы, понимал это лучше всех. В Великих Очагах, чьи земли тянулись по берегам Ринкаса, строили гавани, защищенные каменными стенами, возводили крепости, прокладывали дороги на высоких насыпях, вооружали воинов стальными клинками, самострелами и дальнобойными катапультами; атлийцы же, мрачный и искусный во многих ремеслах Народ Секиры, придумали совсем дивное: огненный порошок и мешки из провощенного шелка, что надувались теплым воздухом и могли летать! Снизу к ним привязывали корзины и длинный канат, и с такого наблюдательного пункта можно было следить за морем и побережьем на расстоянии дня пути. Внезапно не подберешься, нет! А еще ходили слухи, что среди жрецов, слуг Шестерых, есть такие, что умеют преобразовывать внешность и даже слышать и видеть из дальнего далека, предугадывая любые намерения супротив своих владык. Их было очень немного, но люди эти казались старому О’Спаде страшнее гнева Коатля! Настоящие демоны – не то что лазутчики с материка, которых в Ро’Каваре знали чуть ли не поименно!
Да, меняются времена… Голова О’Спады склонилась к плечу, взгляд снова скользнул к городским улицам, но теперь это зрелище не принесло ему никакого удовольствия. Обширна Ро’Кавара, богата, думал он, потирая горб скрюченными пальцами, но сколько народу – и в городе, и вокруг! Гудят, роятся, подобно осам в гнезде… Скоро ни земли им не хватит в Кайбе, ни жилищ, ни пищи, ни ткани для одежд, ни добычи в море…
Вздохнув, старый властитель опустил руку и кивнул О’Каймору:
– Ну, говори, тидам.
– Пустили ко дну накамский парусник, мой повелитель… в спокойном месте, в порубежье Одиссара и Тайонела. – Прочистив горло, тидам вытащил из-за пояса бумажный свиток и, заглядывая в него, принялся перечислять: – Взяли полторы сотни кругов воска общим весом в пять быков… сотню больших горшков с медом, полсотни с целебным жиром… четыреста двадцать шкур, медвежьих и волчьих… соболиных – шестьдесят, все хорошего качества… бобровых…
О’Спада махнул рукой и скривился – в пояснице стреляло, тощие же колени казались двумя свинцовыми шарами.
– Сколько всего, сын черепахи?
– По ценам РоКавары – шестнадцать тысяч шестьсот за весь груз, ахау, – О’Каймор сверился с цифрами в конце списка. – Сераир готов взять шкуры и меха – для Коатля, я полагаю, а Ганло уже трясет монетами, хочет откупить все остальное.
- Предыдущая
- 22/113
- Следующая
