Крысолов - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 62
- Предыдущая
- 62/90
- Следующая
– «Одонтоглоссум гранде», «дендробиум нобиль» и «катлея лабиата», – доложила моя брюнеточка.
О, польза чтения словарей! О, тайный клад энциклопедий! Я с изяществом повел бровями, бросил взгляд на второго клиента (он, похоже, интересовался не цветочками, а блондинкой) и небрежно произнес:
– «Катлея лабиата»? А «брассокатлеи» у вас не найдется? Я люблю сорт «олимпия альба». Такая, знаете ли, нежная, беленькая, с резными лепестками и с желтоватым нацветом внутри. Из бразильских орхидей.
Брюнеточка была потрясена, но, к великому несчастью, «олимпии альбы» у нее не оказалось. Зато была «голубая луна» – только для вас, монсеньор, только для истинных знатоков, для ценителей и фанатов! Прямо из Англии, в кувшинчике с питательным раствором и в герметичной упаковке. Каждый цветок – по отдельности, каждый – по сорок долларов, и всего их осталось пять. Не плебейские орхидеи, а уникальные розы потрясающей красоты! Нет, здесь мы их не держим, прошу вас в служебное помещение… Сами понимаете, редкий товар…
Меня повели к служебной дверце, что вела в темноватую комнатку. Мужчина, флиртовавший с блондинкой, вдруг встрепенулся и сказал, поворачиваясь ко мне:
– Вам покажут что-то особенное? Не возражаете, если я тоже взгляну?
Он пристроился за мной в кильватер, да так ловко, что блондиночка отпала сразу, а брюнетка оказалась впереди. В дверях я почувствовал, как его дыхание греет мое ухо. Затем раздался шепот:
– Из этой комнаты есть выход во двор, Гудмен. Там стоит голубой «БМВ». Садитесь и ни о чем не беспокойтесь. Отвезут туда, где вас рады видеть.
Мои губы чуть заметно шевельнулись:
– Я не один.
– Знаю. Я же сказал, не беспокойтесь!
«Голубая луна» была изумительна: рядом с ней обычные розы казались посудомойками, коих не пристало сравнивать с принцессой. Изящный цветок, в общем-то, белый, но с несомненным налетом голубизны: небольшой, довольно плоский и в самом деле похожий на луну, мерцающую за голубыми облаками. Края лепестков имели более интенсивный, почти сиреневый оттенок, а сердцевина сияла снежной белизной. Очень загадочно и романтично! Я забрал все розы, а вместе с ними – массу улыбок и комплиментов темноволосой продавщицы.
Мой спутник тоже даром времени не тратил и из мужчины в пиджаке преобразился в мужчину в свитере. Пиджак отправился в сумку, откуда перед тем был извлечен свитер, а сумка повешена за спину – точь-в-точь как у меня. Вдобавок этот тип не уступал мне ростом, и свитер вроде был похож, и брюки, и эта самая сумка, и башмаки, не говоря уж о волосах; завершив метаморфозу, он кивнул, вернулся в зал и, встав спиной к окну, продолжил флирт с блондинкой.
Не мешкая, я подхватил свои розы в кувшинчиках и выскочил во двор. Любопытство терзало меня: голубой «БМВ», подпольная кличка Гудмен и таинственность обстановки распаляли воображение. Юркнув в машину, я посмотрел на часы (было 14. 10), бросил водителю: «Едем!» – но он не торопился, внимательно оглядел меня и спросил:
– Вы – Хорошев? Дмитрий Григорьевич Хорошев? Он же – Гудмен?
– Нет, великий дух Маниту!
Кажется, пароль был правильным; рявкнул двигатель, и мы дворами выползли на Каменноостровский проспект. Дорога была недолгой, зато извилистой; минут пятнадцать мы петляли по узким и разбитым улочкам Петроградской стороны, потом проехали под древней аркой и остановились во дворе-колодце у единственного подъезда. Дом был самым обычным – четырехэтажным, столетней постройки, с трещинами на грязно-розовых стенах и осыпающейся штукатуркой. Двор тоже был не в лучшем состоянии. Вход в подъезд закрывала массивная дверь, вероятно дубовая, окрашенная в мрачный черный цвет.
– Поднимайтесь на четвертый этаж, – сказал водитель. – Вас ждут.
– А что на первых трех? – с невинным видом поинтересовался я.
– Школа стриптиза для начинающих, – раздалось в ответ. – Хотите записаться?
Мысленно поаплодировав, я вылез из машины и потащился на самый верх, бережно придерживая пакет с розами и кувшинчиками. На площадке второго этажа притормозил, ощупал правое запястье – невидимый гипноглиф-берсерк был там, прятался под толстой тканью свитера. Это придавало мне уверенности. В конце концов, что могут сделать с благородным боярином? Вздернуть на дыбу? Посадить на кол? Я сам их вздерну и посажу! Все три команды! Как советовал Мартьянов – выпрыгнуть из-за прилавка, словно как тигр из зарослей, и сразу бить на поражение!
При мысли о Мартьянове я еще больше взбодрился и стал напевать:
– Три короля из трех сторон решили заодно: ты должен сгинуть, юный Джон Ячменное Зерно! Погибни, Джон, – в дыму, в пыли, твоя судьба темна! И вот взрывают короли могилу для зерна…
На четвертом этаже была только одна дверь, распахнутая в ожидании дорогого гостя. На пороге стоял мормоныш с белой нашлепкой на темени.
– Как голова? Не болит? – спросил я.
Он лишь поморщился и махнул рукой – не задавай, мол, глупых вопросов, а проходи скорее в нашу конспиративную квартиру. Она оказалась большой, ухоженной, но без излишней роскоши – никаких евростандартов, венецианских зеркал и мебели маркетри. Из холла, оклеенного светлыми обоями в васильках и маргаритках, мы попали в просторную комнату, где на обоях зеленели ветви шиповника с нежными розовыми цветами. Еще тут обнаружился массивный круглый стол с отполированной до блеска столешницей, два мягких кожаных диванчика у стен, плотно закрытый шкаф, камин и кресла. В одном из них сидел мой старый чернокожий друг из Таскалусы. Челюсти его мерно шевелились, перетирая жвачку.
– Какой приятный сюрприз! Дик Бартон, страховой агент, если не ошибаюсь? – Я перешел на английский и подмигнул ему с оттенком интимности.
– Увы, Гудмен, ошибаешься! Дик Долби, коммерсант. Интересуюсь закупками рашен пива. – Он вытянул из кармана смятую бумажку и прочитал по слогам: – Стэ-панс Рэй-зенс.
– Не стоит, – посоветовал я, усаживаясь в кресло. – Лучше «Балтика». Особенно рекомендую четвертый номер. Но третий тоже хорош.
– Моча, – угрюмо буркнул мормоныш и плюхнулся на диван. – Скунсовая моча плюс керосин из енотовой задницы.
Я обиделся. Этому заокеанскому хмырю не стоило критиковать чужое пиво. Тем более что в их Заокеании не умеют делать даже приличные сухие вина. Их белое калифорнийское – вот это моча!
- Предыдущая
- 62/90
- Следующая
