Принц вечности - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 72
- Предыдущая
- 72/88
- Следующая
– А ты? – с внезапным интересом спросил Дженнак. – Ты согласен?
Оро'минга надменно вздернул голову:
– Хочешь узнать, что я думаю? Ладно! Я скажу тебе это в День Керравао, перед тем, как всадить в твой череп топор! Мы можем встретиться еще до утренней трапезы. Не возражаешь?
Дженнак кивнул:
– До утренней трапезы? Это разумно. Пойдешь в Чак Мооль налегке, с пустым животом.
Не оглядываясь, он зашагал к своему хогану, к Ирассе и Уртшиге, продолжавшим метать в воздух цветные палочки фасита. Согласны, крутилось у него в голове, согласны… Ибо, как сказал Тегунче, полмира лучше, чем дым над костром и туман над водами… Согласны, согласны…
Но почему-то эта мысль его не радовала.
Явившись утром в Зал Сорока Колонн, Дженнак обнаружил там некоторые перемены. Каменные плиты пола по-прежнему были устланы циновками, чистыми и слегка сбрызнутыми водой; все так же стояли в дальнем конце служители и воины, полунагие, в передниках из хлопковой ткани и матерчатых перевязях крест-накрест для двух клинков; у ног их лежал ковер нейтрального сине-зеленого оттенка, а на ковре, на груде плоских подушек, рядом с треножником и пестрым знаком мира, восседал цоланский правитель, звеневший нефритовыми ожерельями и браслетами. Неизменным остался и ковер Дженнака, ало-золотистый, квадратный, пять на пять шагов; но ковер противной стороны выглядел совсем иначе. Теперь на нем не наблюдалось смены черных и белых полос, делавших его похожим на оперение пестрого керравао; сегодня одна половинка ковра была бело-серебристой, цветов Мейтассы, а другая – черной с серыми зигзагами, цветов Коатля. На черном, разумеется, сидел Тегунче с помощником своим Кутум-Тиа, на белом – Оро'сихе с Оро'Мингой. Их свита разместилась на циновках, разложенных у колонн.
Что бы это значило? – подумал Дженнак, покосившись на Чичен-те. Тот едва заметно повел полными руками, то ли предложив догадываться самому, то ли намекая – мол, прихоть гостей, не больше. Не в силах истолковать этот неопределенный жест, Дженнак опустился на подушку и принял позу ожидания: спина чуть согнута, руки лежат на коленях, лицо бесстрастно, глаза смотрят вниз.
Но видел он не один лишь свой яркий ковер, но и физиономии сидевших напротив, и каждая из них выражала нечто свое, непохожее и отличное, будто над этим букетом потрудился неумелый садовник, составив его из четырех не подходивших друг к другу цветов. Оро'сихе выглядел мрачным и надутым, как бойцовый керравао, которого не пустили на арену; Оро'минга щерился с прежним злобным торжеством, то и дело подергивая головой и бросая на Дженнака многозначительные взгляды; Тегунче был важен и грозен – ни дать, ни взять, ягуар, творящий над лесными подданными суд и расправу; Кутум-Тиа катал по щекам желваки да жмурился с хитрым видом.
Мрачность, важность, хитрость, зловещее торжество… Странный букет! Предназначенный скорей затем, чтобы скрыть истинные чувства… В них можно было бы разобраться, но входить в транс на людях Дженнак не мог и не желал, да в том и не было необходимости. Оро'минга, самый молодой, еще не умел скрывать тайное за маской притворства, и значит, остальные трое за мрачностью, важностью и хитрым прищуром прятали торжество. Как Ах-Шират, целивший сразу в двух куропаток!
Цоланский правитель привычным жестом воздел руки:
– Во имя Шестерых!
– Да будет с нами их милость, – пробормотал Дженнак, присоединяясь к дружному хору напротив.
– Светлорожденный тар Тегунче желает объявить волю своих владык. Вчера ее донесли барабаны, и я надеюсь, что пришедшие с запада вести были добрыми, – произнес халач-виник. – Храни нас боги от огня, потрясений земли, ураганов и болезней, а прежде всего – от войн!
– Согласен, достопочтенный, – сказал Тегунче и обратился лицом к Дженнаку. – Мой родич и повелитель Ах-Шират, третий в роду Коатля с этим именем, владыка Страны Дымящихся Гор, Простерший Руку над Храмом Вещих Камней, говорит: да! Его союзник Одо'ата, владыка Страны Степей, сын почившего Ко'ко'наты, Взысканного Судьбой, говорит: да! И желают они почтить премудрого Че Чантара, назвав договор его именем со всеми славными титулами, и записав в нем… – Тегунче поднял глаза к высоким сводам и заговорил нараспев, будто читая какую-то древнюю сагу: – Мы, властители Коатля и Арсоланы, Мейтассы и Одиссара, решили так: будет проложен рубеж в Восточных Землях, и пройдет он по реке Днапр, и морю Бумеранга, и Длинному морю, и морю Меча…
Дженнак сделал жест недоумения, и атлиец смолк.
– Вопрос? – Чичен-те зазвенел своими браслетами.
– Да. О каких морях идет речь? Длинное море я знаю, но остальные мне неизвестны.
Тегунче усмехнулся:
– Нельзя обозначить рубежи, мой сахем, не дав названий тому, что еще не названо. Вот мы и дали их, выбрав предметы, напоминающие формой те моря. Море, куда впадает Днапр, изогнуто подобно тасситскому бумерангу, а море, разделяющее Жаркую и Дальнюю Риканну, узкое, длинное и прямое, как тайонельский клинок. Ты с чем-нибудь не согласен, светлорожденный тар?
– Слишком воинственные названия, – пробормотал Дженнак – Ну, ладно! Пусть остаются такими. Но не хотелось бы мне услышать, как в тех морях свистят бумеранги и звенят клинки.
Тегунче снова усмехнулся, снисходительно и небрежно.
– Скорее ты услышишь, как рвутся громовые шары и гремят метатели… Ну, это будущие дела, светлый тар, а сейчас покончим с настоящим. Итак, имена новых морей были названы, о границах было сказано, и к этим словам добавятся такие: на восток от рубежа будет власть Коатля и Мейтассы, на запад – всех прочих эйпоннских Уделов и Великих Очагов. Ты согласен?
– Согласен. Дальше!
– Это все… пока все, – с поспешностью добавил Тегунче, увидев, как грозно сошлись брови Дженнака. – Прочитанный мной договор – лишь первый; он ясен, его можно выбить в камне, и с ним согласны все, и все готовы подвесить над ним свои знаки. Так сделаем же это! А потом придется отыскать столь же ясные слова для второго соглашения… – он покосился на мрачное лицо Оро'сихе, – для соглашения о Скрижали Пророчеств и ее поисках. Думаю, второе дело сложней первого… да, сложней, и не стоит нам готовить в одном котле горький и сладкий земляные плоды.
– Не стоит, – согласился Дженнак. – Будем готовить в разных котлах, но одновременно. И пока не поспеют оба блюда, я не сяду на ковер согласия!
Тегунче недовольно пожевал губами.
– Взываю к твоему благоразумию, сахем! Если мы сейчас дадим клятву и утвердим договор премудрого Чантара, то будет достаточно времени, чтобы разобраться с остальным. Сегодня, может, и закончим…
– Я благоразумен. И потому считаю, что подвешивать знаки и приносить клятвы нужно по обоим договорам сразу.
– Ты нам не доверяешь? – атлиец принял оскорбленный вид.
Дженнак рассмеялся:
– Ты призываешь меня к доверию или к благоразумию, светлорожденный? Эти понятия несовместимы… Ты хочешь сварить сегодня и горький, и сладкий плоды? Ну, так поведай мне что-нибудь насчет горького… Какими словами будет изложен сей договор? Ты их уже придумал? Или готов согласиться с тем, что скажу я? А я скажу так: четыре Книги входят в свод кинара, завещанный богами людям, и не должны они искать пятую – ибо, если бы желали боги, то включили бы ее в Чилам Баль еще на заре веков. И потому мы, владыки Коатля и Арсоланы, Мейтассы и Одиссара, утверждаем: не будет никто из нас искать Скрижаль Пророчеств, а будет ждать с терпением, когда явится она миру… – Дженнак расправил плечи и принял позу решения. – Ну, почтенные ир'т-шочи-та-балам, вы готовы подвесить свои символы над этими словами?
Лицо Тегунче помрачнело, и он вновь бросил осторожный взгляд на Оро'сихе. Не приходилось сомневаться, что родич Ах-Ширата подвесил бы хоть сотню знаков над сказанным, но союзники его не приложат к такому договору ни перышка, ни шерстинки, ни копыта от своих быков. Оба они сидели на своей половине ковра, белоснежно-серебристой, как крылья искупавшегося в утренних росах лебедя, и молчали; молчал и Тегунче на своей черной половине. Теперь, как казалось Дженнаку, он постиг смысл сего разделения: одни речи Тегунче были речами атлийцев и тасситов, другие же доносились лишь из Страны Дымящихся Гор.
- Предыдущая
- 72/88
- Следующая
