Вторжение - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 69
- Предыдущая
- 69/83
- Следующая
Он еще успел заметить, как «Памир», извергавший струи плазмы, столкнулся с модулем фаата, как эскадрилья УИ сгорела в багровом выбросе аннигилятора, как ринулись в бой «Суздаль», «Викинг» и «Волга», как их истребители строем креста ударили противнику во фланг. Затем пол под ним дрогнул и вместе со стенами начал раскачиваться вверх и вниз, из стороны в сторону, будто Корабль превратился в древнее морское судно, ставшее игрушкой бури. Теперь Литвин не видел, как идет сражение, не видел темных угловатых модулей и маневрирующих крейсеров, пламени их дюз и крохотных мошек-истребителей; яростный свет ослеплял его, и на мгновение подумалось, что Корабль вдруг погрузился в центр новосотворенной звезды. Он услышал испуганные крики женщин и сам застонал, не в силах избавиться от этого страшного сияния, выжигавшего мозг. «Конец! Ударили ракеты!..» – мелькнула мысль, но его агония все длилась и длилась, и ни Корабль, ни его тело не рассыпались в прах. Он был еще на этом свете, а не в преисподней; тряска, чудовищный огонь, вздохи Йо и Эби, но больше – ничего…
«Корабль! – воззвал Литвин. – Что творится, во имя Галактики?»
«Включено защитное поле. Оно поглощает энергию ядерного распада».
«Сто сорок тысяч мегатонн?!»
«Сто тридцать восемь и шесть десятых», – сухо проинформировал Корабль, и в тот же миг угасло сияние и прекратилась вибрация.
Но большинства крейсеров и истребителей Третьего флота Литвин не увидел. На месте адмиральского фрегата и прикрывавших его «Волги» и «Викинга» расплылось такое же раскаленное облако, как поглотившее «Ланкастер»; исчезли «Сахалин», «Нева» и «Фудзи», а с ними – «коршуны» и «грифы»; от грозной карусели могучих машин, круживших вокруг Корабля, остался только разреженный газ. Три десятка боевых модулей фаата висели в пространстве, слизывая багровыми языками редких мошек-истребителей, и за этим заслоном мчался к Кораблю последний крейсер – может быть, «Тибурон» или «Рейн». Орудия его молчали. В потемневшей броне, с оплавленными башнями и шлюзами, он шел на таран, шел в безнадежную атаку, как воин разбитой армии, не желавший признать поражения. Два модуля лениво развернулись ему навстречу, плюнули огнем, и в темноте вспыхнуло облако плазмы.
– Они уничтожили Третий флот, – мертвым голосом сказал Литвин. – Двенадцать наших кораблей… тринадцать, считая с «Жаворонком»… Перебили чертову уйму народа…
Он сбросил башмаки и начал стаскивать комбинезон. Его движения были неторопливыми, словно он репетировал какую-то медленную пантомиму.
Эби тревожно пошевелилась.
– Пол! Ты в порядке, Пол? Что ты хочешь делать?
– Немного развлечь наших хозяев. Еще подумают, что мы совсем беспомощны… – Шлепая босыми ногами, он направился к контактной пленке. – Йо, милая, уходи! Забирай Эби, и уходите на палубу! А лучше в транспортную сеть или какой-нибудь тихий угол. По твоему усмотрению, ласточка.
– Я никуда не…
– Абигайль Макнил! Кажется, вы еще лейтенант десанта?
Гнев прорвался в его голосе. Йо молча помогла Макнил подняться, схватила за руку и повела к входной мембране. Кафф в ее темных волосах то разгорался, то тускнел; похоже, она о чем-то спрашивала Корабль и не могла добиться ответа.
Они ушли, и Литвин, подождав минуту, влез в тесные объятия пленки. Отчего-то он знал, был уверен, что в этот раз у него получится; перед глазами плавали то «Ланкастер» с «Памиром», исчезающие в багровом облаке, то разбитый корпус «Жаворонка». Мышцы его затрепетали, и что-то под ногами откликнулось ответной дрожью. Усилием воли он изгнал видение мрачных пространств за бортом Корабля, в которых уже не было земного флота, а только расплывались рдеющие алым газовые облака. Будто бы сам по себе включился экран и перенес его внутрь огромного цилиндрического ангара, чудовищной трубы с висевшими в ней аппаратами. Она тянулась в обе стороны, как минимум на километр, но расстояние словно исчезло для Литвина; он мог разглядеть с поразительной ясностью каждую машину.
Трепет внизу сделался сильней – аннигилятор оживал. До двигателя Литвин и не пытался дотянуться, двигатель был ни к чему, бежать было некуда. Уже некуда… И если бы он мог, то все равно бы не сбежал. В бегстве не было чести.
Ему казалось, что где-то внутри, в этом странном механизме или в самом его теле, рождается огненный шар. Он подогревал его собственной яростью, пестовал обидой – с флотом расправились так легко! Символ земного могущества был распылен в холодной пустоте, и только он мог отомстить за поражение. От этой мысли жаркая сфера нагрелась и расширилась, вобрав в себя плоть Литвина, словно он становился огненным джинном, драконом или иным чудовищем. Он чувствовал, что больше не может удерживать это пламя, этот палящий жар и должен его выплеснуть – прямо перед собой, в стену ангара, усеянную сотнями машин.
«Не надо этого делать, – предупредил Корабль, и Литвину почудилось, что его бесплотный голос окрашен ужасом. – Не надо!»
«Отчего же? – мысленно ответил он. – Ты ведь, кажется, любишь сильные эмоции. А у людей есть чувство, которое слаще жажды творчества и радостнее любви. Ты с ним еще не знаком. Имя ему – месть!»
Шнур багрового огня ударил в стену, испепелив десяток модулей. Страшная боль пронзила Литвина, но, готовый к ней, он не застонал, не вскрикнул, а только пробормотал сквозь зубы:
– Я тебе обещал небо в алмазах? Ну, смотри! Смотри!
Ему удалось ударить еще дважды. Потом он потерял сознание.
- Предыдущая
- 69/83
- Следующая
