Заклинатель джиннов - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 1

• 1/85
• Следующая

Роман, предложенный вниманию читателей, не завершает мою дилогию «Тень Ветра», «Тень Земли», которая вышла в 1998—1999 годах. Этот роман отдельное, вполне самостоятельное произведение, связанное с упомянутой выше дилогией лишь именем Сергея Невлюдова. Однако в дилогии Невлюдов не является персонажем, принимающим хоть какое-то участие в действии; там он – смутный призрак былого, автор открытия, перевернувшего мир, и, в каком-то смысле, символ связанной с этим открытием тайны. Что же касается нового романа, то здесь он главный герой, и события этого повествования происходят не через триста-четыреста лет, а почти в наши времена, в самые ближайшие годы.

Хотя роман практически не связан с «Тенью Ветра» и «Тенью Земли», посвященным картинам далекого будущего, я все же советовал бы читателям ознакомиться с этой дилогией. Мне кажется бесспорным следующее умозаключение: чтобы понять прошлое, нужно сделать шаг в будущее.

Михаил Ахманов (http://аkhmаnov.nаrоd.ru)

Сегодня филенка была на месте.

Недели три назад, как раз к Новому Году, кооперативные боссы сделали нам сюрприз, установив в каждом подъезде внутреннюю дверку с кодовым замком, хорошую дверь, из цельной сосновой доски, с двумя широкими филенками вверху и внизу и еще одной, узкой – посередине. Чтоб мы, жильцы – упаси бог! – не вымерзли в январские холода, чтоб нам не надуло в уши и чтобы какой-нибудь отморозок не проник на лестницу и не пришиб старушку с седьмого этажа… Но отморозок нашелся прямо среди нас: нижнюю филенку уже трижды вышибали и уволакивали в неизвестном направлении. Я думаю, на тот же седьмой этаж, где кроме старушки проживал дядя Коля Аляпин, мужчина небогатый, но прижимистый и хозяйственный.

Однако сегодня, как я уже говорил, филенка была на месте. Отметив сей отрадный факт, я направился к почтовым ящикам и вытащил из своего, изломанного и побитого жизнью, запечатанную повестку. В ней значилось: Невлюдов Сергей Михайлович, инженер-лейтенант войск связи, тридцати двух лет от роду, обязан явиться во Фрунзенский райвоенкомат города Санкт-Петербурга 19 января, к двенадцати ноль-ноль. С паспортом, военным билетом и дипломами о высшем образовании. При всех регалиях, значит, и к двенадцати ноль-ноль… Что ж, превосходно; посплю до девяти вместо восьми.

Разглядывая клочок бумаги с расплывчатой военкоматской печатью, я думал: все из ящика прут – и журналы, и газеты, и даже письма, а вот на такие повестки преступная рука не поднимается. То ли из злорадства, то ли из жалости… мол, хоть повестку ему оставим, раз газеты сперли…

Газеты действительно сперли – и «Вечерку», и «Невское время».

Впрочем, вызов в военкомат, извлеченный мной из почтового ящика со сломанным замком, с лихвой компенсировал эти потери. Завтра – вторник, день кафедрального семинара, а тащиться в Петергоф мне совсем не хотелось, даже из уважения к Вил Абрамычу. Шеф мой – добрый старикан, страдающий хроническим мягкосердечием, что не позволяет ему резать профанов и четвертовать невежд. А длинноухий нахрапистый Юрик Лажевич был профаном и невеждой, и сидеть на его предзащите с прибитым к небу языком я решительно не собирался. С другой стороны, кто ищет хлопот на свою голову?… Критика рождает недоброжелателей, и отсутствие на семинаре было бы для меня наилучшим выходом. An ounce of discretion is worth a pound of wit – говорят англичане, и они правы: унция благоразумия в самом деле стоит фунта остроумия.

Решив, что повестка – верный шанс прогулять семинар и разобраться кое с какими личными делами, я бодро затопал вверх по лестнице, прикидывая завтрашнюю диспозицию. Может, к Михалеву заглянуть… Глеб Кириллыч, эпикуреец и шалун, был давним отцовым приятелем; жил он вблизи военкомата, на углу Фонтанки и Графского, строгал фантастические романы и отличался гостеприимством, обширным брюхом и житейской мудростью. Нет, не успею, с сожалением подумал я. Если в полдень не наденут каску и не пошлют стрелять дыркачей, то к часу доберусь на истфак, увижусь с Бянусом и одарю его обещанной программой; в четыре буду в Павловске, у моих хрумков-гарантов, а в шесть, пожалуй, дома, у компьютера. И если мои работодатели справились с финансовым вопросом, мне хватит развлечений до полуночи. Или до утра – смотря по тому, какой суммой меня осчастливит Ичкеров…

С этой мыслью я вставил ключ в прорезь замка, нажал, распахнул дверь, отряхнул снег с шапки, разделся и решительно направился к телефону. Телефон висел над диванчиком в прихожей, точно на том месте, где его пристроил отец четверть века назад. Древняя модель, с диском и громоздкой трубкой, но я ее не менял; я вообще старался ничего не менять в родительской квартире.

Примчалась Белладонна, неслышно ступая на бархатных лапах, вспрыгнула на табурет, потерлась о мои колени и мяукнула, требуя рыбки, но я не отреагировал. Первым делом бизнес! Первым делом мне нужно было позвонить в «Гарантию», Ичкерову. От разговора с ним зависели и рыбка, и молочко, и все наше благосостояние на текущий период.

Я набрал номер. Послышались гудки, потом трубку сняли.

– Керима.

– Иа! – подтвердил гортанный голос.

– Это Сергей. Могу подъехать завтра. От четырех до пяти.

– Под'жжай. – Кроме акцента, Керим отличался уникальной лаконичностью.

– Сумму набрали?

– Иа.

– Сколько?

– Пол'рра.

Очевидно, Это значило «полтора», и я успокоился. Полтора миллиона, пятнадцать тысяч стодолларовых купюр – минимум того, что мне требовалось. Оставалось уточнить только один вопрос;

– Не мятые? Новые?

– Как жж'па младенца.

– Тогда до завтра.

В трубке что-то проворчали – то ли бай-бай, то ли о'кей.

Нажав на рычаг, я помедлил секунду и принялся дозваниваться Сашке. Это было непростой задачей, ибо у доцента Александра Бранникова по кличке Бянус имелись разнообразные интересы и обширные знакомства, особенно среди милых дам. Будучи мужчиной в самом расцвете лет, пьющим, неженатым и угнетаемым строгими родителями, он посвящал вечера телефонному общению с прекрасным полом, намекая при случае, что есть-де у него верный друг с трехкомнатной квартиркой в Купчине, а в квартире той найдутся ванна, бар и мягкая постель. Иными словами, душ на двоих, бутылка и диван в гостиной, так как в мамину спальню я развратного Бянуса не допускал.

Белладонна подняла ко мне снежную мордочку с большими, бирюзовой голубизны глазами, рассеченными черными щелями зрачков.

Она молчала, как положено воспитанному зверю, но уши и чуть заметно подрагивающий хвост выражали явное неодобрение. Что ж ты, хозяин, – вернулся домой, а кошку свою не кормишь! Хоть бы приласкал, недотепа…

Я коснулся ее спины, и Белладонна, изящно склонив головку, ткнулась носом в мою ладонь.

– Сейчас, красавица. Будет тебе рыбка, и не простая, а из минтая…

Наконец-то мне удалось прорваться к Бянусу, и я сухо сообщил, что пи-эйч-ди[1] Невлюдов, старший научный сотрудник НИИ кибернетики, пожалует к пи-эйч-ди Бранникову, доценту кафедры древних культур, завтра, в час пополудни.

– Народ благодарен и ждет, – откликнулся Сашка. – А какие будут предложения на вечер?

• 1/85
• Следующая