Страсти по Марии - Бенцони Жюльетта - Страница 63

• Предыдущая
• 63/80
• Следующая

– Нет, не из Беарна, но из края басков: мой племянник, виконт д’Эшо, владеет землями наших предков, что в шести лье от Байона. Но ведь это так далеко!

– Что страшит меня много меньше, чем тюрьма его высокопреосвященства.

– Вы едете одна?

– Нет, я отправлюсь в мужском платье и беру с собой Перана, моего кучера, единственного, на кого могу положиться во всем.

Она вернулась в Кузьер, став богаче на кругленькую сумму в золотых монетах, с рекомендательным письмом на имя виконта д’Эшо и приблизительной схемой маршрута до Байона. Наспех перекусив, она собрала своих слуг. Со слезами на глазах она оповестила всех, что вынуждена срочно уехать, чтобы избежать тюрьмы, но надеется на то, что ее преданные слуги не станут во время возможных допросов спешить с ответами: ей нужно выиграть два с половиной дня. Все ее заверили, что сделают как надо. Потом Мария обратилась к Эрмине:

– Хотелось бы мне взять тебя с собой, но ты мне будешь больше нужна здесь, скорее даже в Туре. Отправишься туда завтра и запрешься в Мастьере, мажордому скажешь, чтобы все было так, будто я там живу, но больна и потому не принимаю никого. Останешься там, чтобы от моего имени сообщать новости тому, кто за ними обратится. Полагаюсь на твою сообразительность.

– Вы решили оставить меня там? – заплакала Эрмина. – Но я не хочу вас покидать.

– Когда я буду уже на месте, я отправлю людей и за вами – за тобой и Анной.

– Вы говорите это, чтобы утешить меня, но я-то знаю, что больше вас не увижу!

И на этот раз она уже заплакала навзрыд, да так, что растрогалась и Анна.

– И это все, на что ты способна ради хозяйки? Разве я плачу? – сурово спросила Анна. – То-то же, мадемуазель Эрмина, утрите свои глазки, настанет время, и мы приедем к госпоже герцогине.

Мария добавила:

– Пойми же, если вас увидят в Туре, тебя и Анну, то будут уверены, что, значит, и я в городе. Если у вас возникнет нужда, обратитесь к его преосвященству, он о вас позаботится.

Хорошо было бы обойтись без этого. Отдав распоряжение Перану к половине девятого находиться в глубине парка с двумя лошадьми и небольшим багажом, Мария занялась собой. Она решила, что не возьмет с собой ничего, кроме золота и драгоценностей.

Итак, она начала готовиться к бегству: нанесла смесь тонкой кирпичной пыли и сажи на лицо и кисти рук, цвет кожи получился более темный, чем ее естественный. Затем надела черный мужской костюм: дорожная куртка свободного покроя, штаны, полукафтан, сапоги с ботфортами и плащ. После чего она надела парик, закрепив его лентой из черной тафты, прикрывшей ее лоб, как если бы она прикрывала рану.

– Следствие дуэли! – обронила она. Накануне опасного, но в то же время будоражащего приключения к ней наконец-то вернулся юмор. Необходимость действия была все же лучше унылого существования...

– Вас не узнать! – проговорила потрясенная результатом Эрмина.

– На это я и рассчитываю, – удовлетворенно кивнула Мария, прохаживаясь перед зеркалом. – Ну а теперь я говорю вам всем «до свидания». А вам двоим, Эрмине и Анне, «до встречи!».

Украсив себя бородкой и дополнив костюм черным кожаным поясом со шпагой и кинжалом, она надела на голову фетровую шляпу, украшенную неброским пером, натянула перчатки и покинула замок в сопровождении Эрмины, вооружившейся свечой, направляясь к боковой калитке, которую девушка должна была закрыть за нею.

Там она и обернулась к Эрмине в последний раз:

– Не целую тебя, чтобы не испачкать, считай, я все же это сделала. Не падай духом, Эрмина! Я тебе напишу...

С этими словами Мария направилась в полумрак парка со странным чувством освобождения, что было удивительно, поскольку над ее головой нависла серьезная опасность. Если ее узнают, она будет закована в кандалы, насильно доставлена в каменный мешок либо в Бастилию, либо в Винсент, или в другую тюрьму ждать приговора, уж несомненно беспощадного. В лучшем случае ее отвезут в далекую безымянную крепость, где и оставят навсегда в полном забвении. И как же это прекрасно – вновь почувствовать в себе ожившую энергию, быть молодой, полной планов, нашептываемых внутренним голосом, а может быть, еще и время для их свершения.

Невозмутимый, как всегда, Перан уже ждал ее в условленном месте с двумя лошадьми.

– Куда мы едем? – поинтересовался он.

– В Испанию... Если то будет угодно Богу!

Перан наспех перекрестился и придержал стремя, чтобы Марии легче было сесть в седло.

– Боишься? – насмешливо бросила она ему.

Перан ответил лишь пожатием плеч и вскочил на свою лошадь. Выехав из парка, два всадника нырнули в ночь. Они скакали на юг...

Они скакали всю ночь и весь следующий день. В небольшом городишке Куэ близ Пуатье провели ночь, а на рассвете отправились дальше, до Рюффека. Остановились, выбившись из сил, на постоялом дворе «Зеленый дуб». Мария сразу погрузилась в сон, но проспала не больше двух часов. Поужинав, они снова пустились в путь. Скоро рассудительный Перан понял, что далеко им не уехать. И Мария, и ее лошадь были на последнем издыхании. Об этом Перан и сказал Марии, когда они остановились, чтобы немного передохнуть, на перекрестке двух дорог. Мария к тому же с тревогой обнаружила, что оставила на постоялом дворе бумаги епископа. Возвращаться означало потерять время, к тому же был риск оказаться схваченными, если бумаги уже обнаружили.

Перан увидел чуть поодаль проходившего по дороге крестьянина.

– Что за замок вон там? – обратился он к пожилому мужчине.

Прежде чем ответить, крестьянин с почтением снял шляпу:

– Это Вертюиль, мой господин, его светлости герцога де Ла Рошфуко, значит...

У Марии вырвался радостный крик: она спасена! Ей было точно известно, что Франсуа де Ла Рошфуко, герцог Марсияк, находится вместе с женой и матерью в своем замке. Он не откажет ей в помощи, однако совершенно невозможно заявиться к нему в таком виде. Достав письменные принадлежности, которые она всегда имела при себе, Мария набросала короткую записку с просьбой прислать за ней карету. Перан ненадолго оставил Марию, забрал с собой ее уставшую лошадь и отправился с посланием в замок.

Ответ последовал немедленно и превзошел ее ожидания: Ла Рошфуко выслал карету с четверкой лошадей, советовал без спешки и тревоги ехать в неподалеку расположенную принадлежавшую ему усадьбу де ла Терн и располагаться там как у себя дома, а вечером он приедет навестить ее.

Какое счастье ощутить покой в приветливом домике с террасой и видом на Шаренту! А возможность раздеться, помыться, наконец, спокойно выспаться? К тому же она признала в консьерже замка Поте одного из ее бывших слуг еще тех времен, когда она сама была герцогиней де Люин, который расплакался от радости, узнав ее. Мария обладала довольно редким даром располагать к себе слуг, неизменно будучи с ними доброй и великодушной.

Франсуа появился к ночи. С собой он привез запасы чистого белья – Перан успел рассказать ему, в какой спешке они уезжали, – что-то переодеться и, как заботливый любовник, флакон духов. Поужинали они вместе в комнате Марии и, разумеется, разделили огромное ложе. Радости любви вернули Марии силы и прежнюю уверенность. Откровенный циник и насмешник Франсуа умел быть и нежным. Он и теперь любил Марию, как никогда прежде, потому что она нуждалась в его защите.

Он попытался уговорить Марию остаться в ла Терне, уверяя, что здесь ей не грозит опасность, но она решительно отказалась.

– Уж не забыли ли вы, что здесь вы в ссылке? Это поставит в опасное положение вас и ваших близких, и потом, вы должны признать, что не сможете прийти мне на помощь к тому не подготовленным...

– Готов на невозможное! Я вас люблю, Мария...

– Придется позабыть и это, я не знаю, когда мы увидимся и увидимся ли мы когда-нибудь...

– Хочу в это верить! Не видеть вашей улыбки, ваших прекрасных глаз – значит лишить жизнь ее очарования!

• Предыдущая
• 63/80
• Следующая