Великолепная маркиза - Бенцони Жюльетта - Страница 69
- Предыдущая
- 69/77
- Следующая
Луизу Клери отправили обратно в Жювизи. После двухнедельного наказания ей вновь разрешили каждую неделю навещать супруга, но уже только ей одной. Арфа, которую так любила слушать королевская семья, вместе с ней переехала в Жювизи...
Питу вернулся из Тампля мрачнее тучи. Он узнал, что на Рождество Людовик XVI составил свое завещание и сразу же передал его в Совет Тампля. Это было несколько страниц отречения, исполненных благочестия, доброты и величия, которые тем не менее вызвали смех некоторых из тех, кто их читал. Ну разве не глупо было писать: «Я рекомендую моему сыну, если, к несчастью, он станет королем...»
– Мы сделаем так, чтобы этого несчастья с ним не произошло! – с хохотом заметил кто-то.
Де Бац выслушал рассказ, сжав кулаки. Его взгляд метал молнии.
– Можно предположить, – закончил Питу, – что король ожидает вынесения смертного приговора.
– У тех, кто должен умереть, иногда появляется предчувствие близкой смерти. Теперь мы должны действовать так, как если бы смертный приговор был уже вынесен.
Вечером 31 декабря за столом собрались самые близкие друзья де Баца и его самые верные агенты – Питу, Дево, маркиз де Лагиш, банкир Бенуа д'Анже, граф де Сартиж, Балтазар Руссель (двадцатичетырехлетний рантье, живший на улице Сент-Анн и обладавший внушительным состоянием, которого любовь к приключениям и истинное восхищение привязывали к де Бацу), два брата де Лезардьер, Пьер-Жак Леметр, печатник Потье де Лилль и, наконец, самый неожиданный гость, бывший лавочник Кортей, командир вооруженного отряда секции Лепелетье, который иногда командовал стражей Тампля. Украшением этого собрания элегантных мужчин стали Мари и Лаура. И, как всегда, стол был великолепно сервирован и изобиловал изысканными блюдами.
Когда часы пробили полночь, Жан де Бац поднялся, держа в руке узкий высокий бокал с шампанским.
– За Новый год, господа, но прежде всего за короля! – провозгласил он тост.
Все встали и хором повторили: «За короля!»
А барон продолжал:
– Пусть господь хранит и защищает его, позволив нам вырвать Людовика XVI из рук его палачей, а также спасти королеву и всю августейшую семью. Пусть снова на земле Франции воцарятся Справедливость и Право, Мир и Свобода! – Зазвенели бокалы, задвигались стулья, гости расселись по местам. – Пятнадцатого января Конвент приступит к поименному голосованию, чтобы вынести вердикт и определить судьбу Людовика XVI. В том случае, если депутаты проголосуют за смертную казнь, будьте готовы собрать всех преданных нашему делу людей в подвале дома на улице Томб-Иссуар, который вам всем хорошо известен, чтобы обсудить все детали плана спасения короля, который я сейчас разрабатываю. Встреча состоится в десять часов вечера 17 января. В нужное время вам сообщат пароль. Что вы хотели сказать, господин Леметр? – Барон посмотрел на мужчину, поднявшего руку.
– Я недавно среди вас и не знаю этого дома.
– Дево укажет вам его. Господа, и вопреки всему, я желаю вам всем счастливого и доброго Нового года!
Барон обошел стол, чтобы поцеловать Мари, чьи полные нежности глаза не отрывались от его лица.
– С Новым годом, сердце мое! Вы самое дорогое, что у меня есть на свете.
Слишком взволнованная, чтобы ответить, молодая женщина вернула ему поцелуй. Де Бац повернулся к Лауре и поцеловал ей руку.
– С Новым годом и вас, дорогая Лаура! Вы самый красивый из всех моих тайных солдат!
– И самый преданный... Да хранит вас господь на благо нам всем!
Молодая женщина ответила ему, сохраняя внешнюю невозмутимость. Но именно в это мгновение Лаура поняла, что любит неистового Жана де Баца. Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы он обнял ее, как и Мари, и страстно, по-настоящему поцеловал! Не поцелуем утешения, как это случилось в тот вечер, когда Мари привезла ее в Шаронну... Лаура знала, что эта любовь навеки поселилась в ее душе, но барон ответит ей только уважением и дружбой. Жан, барон де Бац был предан королю и любил Мари. И этого было больше чем достаточно для его пылкого сердца. Лаура поклялась себе, что Жан никогда ни о чем не узнает. Только, может быть, в их последний час, если бог позволит им умереть вместе...
Молодая женщина повернулась к гостям, чтобы принять поздравления, и встретилась взглядом с Анжем Питу. Журналист смотрел на нее так пристально, что Лаура залилась румянцем. Неужели он обо всем догадался? Анж был барону другом и хорошо знал ее. Поэтому, желая обмануть его, она неожиданным жестом протянула ему обе руки:
– Не хотите ли поцеловать меня, дорогой Питу, чтобы подтвердить добрые пожелания?
Лаура обрадовалась, когда увидела, как просиял молодой журналист. Во всяком случае, этим вечером она сделала счастливым хотя бы одного человека!
– Господа, они проголосовали за смертную казнь!
Голос де Баца прозвучал словно колокол в заброшенной выработке. Стоя на камне, он обвел взглядом присутствующих. Его друзья отлично поработали, потому что в подвал дома на улице Томб-Иссуар, откуда вел ход в старые каменоломни Монсури, пришло около пятисот человек.
Жан поднял руку, желая успокоить собравшихся, когда по рядам пронесся шум негодования.
– У нас нет времени на возмущение, господа. Потому что они не только проголосовали за смерть короля, но и за немедленное приведение приговора в исполнение. Короля казнят через три дня – утром 21 января.
– У нас совсем не остается времени, – удрученно бросил бывший лавочник Кортей. – Люди из вооруженного отряда секции Лепелетье заступят на дежурство в Тампль только через неделю.
– Поэтому мы ничего не станем предпринимать в Тампле. Мы выкрадем короля по дороге на эшафот. Я ждал такого приговора и принял необходимые меры.
В свете масляных ламп де Бац увидел, как загорелись глаза собравшихся мужчин, жаждущих вступить в бой. Комиссар Лепитр, которого привел Питу, поднял руку и сказал:
– Придется похитить и исповедника. Его величество обратился за помощью к аббату Эджворту де Фирмону, который живет в доме 483 по улице Бак. Он подвергается большой опасности. Если похитить короля и оставить аббата, то его разорвут на куски. Но, возможно, он еще и не согласится исполнить просьбу короля...
– Нет, он обязательно согласится! – воскликнул мужчина в первом ряду. – Я хорошо знаю аббата Фирмона. Он был духовником Мадам Елизаветы. Это человек исключительной храбрости...
– Не сомневайтесь, я подумал и об этом, – сказал де Бац. – А теперь нам надо обо всем договориться.
– Минутку, – раздался сильный голос из глубины пещеры. – Я бы хотел знать больше. Кто именно голосовал за смертную казнь?
– Вердикт был принят большинством в один голос. И это был голос герцога Орлеанского. Филипп Эгалите, как он теперь себя называет, сказал: «Повинуясь исключительно чувству долга, убежденный в том, что те, кто пытался и кто попытается управлять народом, заслуживают смерти, я голосую за смертную казнь!»
В пещере установилась тишина, полная изумления и ужаса. Все эти люди, готовые рисковать своей жизнью, не знали, что сказать. Точно такая же тишина воцарилась в Конвенте после выступления Филиппа Эгалите. Де Бац присутствовал при этом, и эта сцена не выходила у него из головы. Потом по Конвенту пробежал шепоток ужаса, и даже собравшиеся исступленные противники монархии не аплодировали тому, кто предал свой класс и свою кровь. А потом герцога освистали. Он побелел как полотно и, спотыкаясь, спустился с трибуны.
– Один голос, – с горечью констатировал маркиз де Лагиш, – и надо же было, чтобы им стал голос герцога Орлеанского! Он ведь обещал своим близким воздержаться...
– Герцог умирал от страха, как и многие другие. Каждому, кто голосовал за изгнание или заключение в тюрьме, грозили смертью. Уже три дня Конвент голосует с приставленными к горлу ножами.
И в самом деле понадобилось три дня, чтобы ответить на три поставленных вопроса. Виновен ли Людовик XVI? Будет ли вынесен вердикт на всенародное обсуждение? Какое наказание должен понести низвергнутый король?
- Предыдущая
- 69/77
- Следующая
