Помоги другим умереть - Арсеньева Елена - Страница 19
- Предыдущая
- 19/78
- Следующая
Она смотрела совершенно чистым, абсолютно невинным взором, однако Грушин мгновенно помрачнел:
– Вообще говоря, я всего лишь имел в виду, чтобы ты позвонила матери в Москву и попросила ее приехать. А ты вечно все…
– Грушин, не злись, – устало перебила Женя. – Я страх как не выспалась: чуть не до утра читала «Жизнь растений». Раз уж одно дело сорвалось, надо другим заниматься. А то, что ты говоришь… Не обижайся, но, по-моему, это пустышка. Да не видела я этого убийцу толком. Не видела! Рядом окажусь – не признаю. Ну что, мне об этом объявление в газету дать?!
– Правда не видела? – обрадовалась Эмма. – Вот и хорошо, вот и чудненько. Меньше знаешь – лучше спишь. Кстати, о твоем злоумышленнике – я вот что вспомнила: в начале года во всех газетах прошла информация о маньяке, который хватал женщин за горло, вот как тебя, затаскивал в подвалы и, слегка придушив, насиловал. Живыми, к счастью, отпускал.
– А, так это «серия»! – с нескрываемым торжеством воскликнула Женя. – Слышал, Грушин? Типичная «серия»!
– Господа, господа, слушайте, чего скажу!
В кабинет ворвался Миша Сталлоне – такой веселый и радостный, словно его и не ждала разборка «на ковре» и вычет из жалованья той суммы, которую он вчера этаким небрежным жестом подарил «Санта-Барбаре».
– Все-таки умный человек сказал: что ни делается, все к лучшему! Знаете, что вчера в «Барбике» произошло, когда мы оттуда ушли? Попытка убийства – ни больше ни меньше! Только что передали по «Радио «Рандеву»!
– Что, Стаса едва не задушили в своих объятиях бабы? – пробормотала Женя. – Или состоялась дуэль на бутылках шампанского из-за последнего клочка его плавок?
– Если бы! – разочарованно вздохнул Миша. – Нет, просто некая дама пошла в туалет, а он там в полуподвальчике расположен, рядом – служебный выход, через который продукты со двора на кухню заносят. И только дама попикала и вышла в коридор, как свет погас и ворвался какой-то громила. Сгреб ее за шею и потащил на улицу, в ту самую дверь. На пороге она за косяк уцепилась, вывернулась, начала орать. К счастью, два джентльмена, которые в это время следовали в гальюн, услышали крики, засучили рукава, дамочку отбили, а злодей бежал быстрее лани – его даже и не увидел никто.
– Ага! – обрадовалась Женя. – Опять маньяк, как ты, Эммочка, говоришь! Не тот ли самый? Похоже, он вышел на тропу войны!
Эмма прижала ладони к побледневшим щекам.
– Кстати, Миха! – обернулась Женя к боевому товарищу. – Смотри, как бы в этом тебя не обвинили. Очень просто можно подумать, что ты из мести вернулся и начал куролесить, пытаясь если не убить эту особу, то хотя бы распугать клиентуру «Санта-Барбары».
– Этого мне только не хватало! – пробормотал Миша Сталлоне.
– Нет, серьезно, – не отставала Женя. – Если тот бритый наедет на свою бывшую, чтобы сказала, кто участвовал в подставе…
– Я ей позвоню, – встрепенулся Миша. – Прямо сейчас позвоню и скажу, чтоб молчала как рыба об лед!
Он поспешно вышел.
Грушин, словно не слыша всей этой суматохи, задумчиво глядел в окно.
– Ну что? – вкрадчиво спросила Женя. – Что ты там маракуешь? Почему не уверяешь, что этот маньяк и в «Барбик» ради меня пришел?
Эмма коротко вздохнула.
– Ладно, хватит! – Грушин раздраженно стукнул по столу. – Дискуссионный клуб закрыт! Ты, кажется, куда-то собиралась, агент Кручинина? Ну так иди, иди!
– Ну и пойду! Кручинина, видите ли! – Женя поплыла из кабинета, но на пороге остановилась. – Грушин, не обижайся, хорошо? Я правда ужасно тронута, что ты так беспокоишься. За это я принесу тебе самую большую целогину!
– Что?!
– Тебе не нравятся целогины? Тогда каттлею. Ну, пока!
«Теперь нам уже не нужно доказывать, что рождение – не начало нашей жизни, а смерть – не ее конец. Это истина! В ней мы убеждаемся, когда перед нашими глазами проходит весь процесс зримой утробной жизни, от зачатия до самого рождения. А после смерти… после смерти…
Порою я думаю: может быть, так и нужно жить, радуясь каждому дню и не заботясь о горе, которое точит сердце? Радость уйдет, а горе – оно со мною вечно. Ох, до чего же больно, до чего же верно сказано: «Нет большего блага, чем радоваться своим делам, ибо в этом и доля человека, ибо кто его приведет посмотреть, что будет после?..»
»Дендробиум, целогина, фаленопсис – это в Азии. Каттлея, эпидендрум, одонтоглоссум – в тропической Америке. Так, теперь еще не забыть все это!»
Женя тряхнула головой и, приняв вид привередливой покупательницы, обернулась к молодому человеку, который проворно заворачивал в шелково шелестящую бумагу букет гвоздик:
– Э… как вас? Магазин называется «Орхидея», а где же сами орхидеи?
– Прошу прощения, – продавец неслышно скользнул к ней по сверкающему паркету, – ждем нового привоза. Пока у нас только ассеолярия, но она вон там, в отделе «Кухня». Пожалуйста, налево.
В отдел «Кухня» Жене идти не хотелось хотя бы потому, что она только что оттуда пришла. Да и вообще она уже обшарила все закоулки магазина. Валерия не преувеличивала: это действительно было что-то особенное! Магазин представлял собой как бы огромную квартиру – со спальней, гостиной, кабинетом, кухней и столовой, детской, ванной и даже мини-спортзалом. Каждое помещение убрано соответствующими цветами в соответствующих кашпо, горшках, подставках, вазонах… Был даже декорирован крошечный уютный дворик с клумбой и куртиной! А если учесть, что мебель кругом стояла отнюдь не бутафорская, не какой-нибудь там пластмассовый «Промэкс», а самая натуральная итальянская дубовая и сосновая, да и весь декорум: ковры, лампы, обои, безделушки, посуда – тоже был настоящий, лучшего качества, оставалось только головой качать, представляя, в какую денежку все это влетело. Впрочем, похоже, расходы окупались: торговля шла весьма бойко, и хорошенькие продавщицы в изысканно-лиловых платьицах трудились как пчелки, подбирая и заворачивая букеты, упаковывая цветочные горшки, давая консультации по оформлению интерьера и просто так мило, зазывно улыбаясь. Под сенью девушек в цвету имелся только один мужчина, с ним и говорила сейчас Женя. Это был молодой брюнет, сочетавший в своем облике утонченность и распущенность. «Правда что балерун!» На черном коротком жилете, затканном серебряными цветами и надетом поверх черной же шелковой рубахи, золотом вышито: «Артур Алфеев, главный менеджер». Блестящие, зачесанные назад волосы, точеные черты, нарядные ресницы, серебряная серьга в ухе. Нет, не в правом, и на том спасибо! И при всей своей приторной сладости это, конечно, существо мужского пола: обольстительная ласковость так и льется из жуликоватых черных глаз!
– Нет, – упрямо сказала Женя, гоня прочь невольную улыбку, тронувшую губы в ответ на вкрадчивую улыбку Артура, – мне не нужны цветы для кухни. Мне нужны цветы для… для будуара!
Это ей только сейчас пришло в голову. Однако нельзя было позволить Артуру обнаружить полное несоответствие между этим изысканным словом и небрежно-джинсовым обликом покупательницы, а поэтому Женя поспешила обрушить на его голову поток информации, от которой, она знала по опыту, свежему человеку не поздоровится:
– Что-нибудь из летающих орхидей: ванду, арахнис, онцидиум…
– Летающих? – запнулся Артур. – Но как же… где же…
Наверняка он хотел спросить: где конкретно будут летать орхидеи – в квартире или на улице?
– Я имею в виду, – снисходительно пояснила Женя, – тропические роды с воздушными корнями, при помощи которых они добираются до вершин деревьев и выносят на свет свои цветы.
Конец цитаты. Главное – вовремя остановиться: за ночь Евгения набила свою головушку таким количеством орхидейной информации, что теперь она на полную катушку сплеталась всеми своими родами и видами, размахивала воздушными корнями, выносила на свет свои цветы.
Лоск самоуверенности на красивом лице Артура несколько поблек.
- Предыдущая
- 19/78
- Следующая
