Страшное гадание - Арсеньева Елена - Страница 30
- Предыдущая
- 30/93
- Следующая
Марина вытаращила глаза, увидев знакомые черные волосы.
– Агнесс?!
Услышав свое имя, растрепанная смуглянка в ужасе воззрилась на ту, кого она хватала за руки, и разжала пальцы так резко, словно обожглась:
– Так это вы?!
Агнесс с явным облегчением перевела дух.
– Ну, слава Иисусу. Я-то думала, пришла леди… – она чуть запнулась, – ну, я думала, пришла леди Урсула! – Она махнула рукой и вновь направилась в конюшню.
У Марины просто-таки дух занялся от такой наглости.
– Нет, погоди! Куда это ты направилась? Продолжать?! А ну, пошла в дом! И если ты думаешь, что я никому не скажу о том, что видела…
Агнесс стремительно обернулась.
– Кому же вы скажете, мисс? – прошипела она, приближая свое лицо к Марининому и обдавая ее горячим дыханием. – Леди Урсуле? Леди Джессике? Или, быть может… милорду? – Она злорадно хихикнула, увидев, как отпрянула Марина. – Ну вот, я так и знала! Я с первого взгляда поняла, что вы и он…
– Да ты сдурела! – возмущенно выкрикнула Марина. – Только что стояла на карачках перед этим… этим кобелем, а теперь меня чернишь? С больной головы на здоровую?!
– Ого, какие слова! – усмехнулась Агнесс. – Держу пари, что ни леди Урсула, ни леди Джессика таких и слыхом не слыхали! Не зря говорят, что у вас там, в России, все вперемежку валяются: слуги, господа, кобели…
Бац! Голова Агнесс нелепо мотнулась, а у Марины заломило ладонь. Она даже не сразу поняла, что произошло, и, только увидев на щеке Агнесс заалевший отпечаток этой ладони, поняла, что влепила ей пощечину. Но она должна, должна была как-то остановить поток ненависти, изливающейся из глаз, из уст Агнесс!
Агнесс дико взвизгнула и ринулась было на Марион, да ее перехватил выскочивший из конюшни мужчина. Рванул к себе, прижал, не давая шевельнуться.
– Замолчи, дура! А ну, тихо! – прикрикнул он, но Агнесс не унималась и рвалась так, что мужчина едва справлялся с ней.
– А может быть, ты ревнуешь? – выкрикнула Агнесс. – Может быть, ты пришла сюда за тем же самым?
– Опомнись! Рехнулась?! – прорычал мужчина, тряся ее что было сил.
Голова Агнесс моталась, как у куклы, на губах выступила пена, но она вырывалась с неженской силой.
– Успокойся! Какой дьявол тебя разбирает?! – выкрикнул в отчаянии мужчина. – Стоит об этом узнать Сименсу, сама знаешь, что начнется!
Но Агнесс словно не слышала.
– Не старайся! – сквозь взвизгивания и всхлипывания выкрикивала она. – Хьюго тебя не захочет! Он не любит таких бесцветных. Ему нравятся яркие женщины! – Она захохотала, и Марина с трудом разобрала следующие слова: – Я знала одну леди, которая так хотела переспать с Хьюго, что покрасила свои белесые космы, лишь бы…
Бац! Новый хлесткий звук новой пощечины! Но удар был хорош: Агнесс рухнула как подкошенная и не поднялась. Глаза ее блуждали, грудь резко вздымалась, рот широко открывался, словно у рыбы, вытащенной из воды… и, в точности как рыба, она не могла сказать ни слова.
Марина глядела на нее в ужасе.
– Бога ради, простите ее, леди, – негромко сказал мужчина. – Она обезумела!
Голос его подействовал на Марину как выстрел.
– Нет! – истерически вскрикнула она, отскакивая. – Не приближайтесь ко мне!
Против воли ее взгляд устремился на его бедра, и Марина с облегчением перевела дух, увидав, что штаны вполне застегнуты.
Он проследил ее взгляд и тихо сказал:
– Успокойтесь, леди. Я не причиню вам вреда.
Марина воззрилась на него, понемногу успокаиваясь и удивляясь свободе и непринужденности, с которыми говорил с ней конюх. Либо «кузину» лорда никто из слуг и впрямь ни во что не ставит, либо… либо этот Хьюго знает о том, какое впечатление производит на женщин. Всех женщин: от служанки до барыни. Да уж… эти миндалевидные темные глаза, неожиданные при почти белых густых волосах, поражали. И ресницы – какие длинные, густые ресницы!
Черты его лица были четки и красивы, а резко изломанные брови придавали лицу дерзкое, властное выражение. Сперва это лицо показалось Марине наглым, но сейчас, когда незнакомец смотрел на нее почти с мольбой, она вдруг растерялась.
– Вы не должны были это видеть, – сказал он очень тихо, и Марина невольно подалась вперед, пытаясь расслышать каждое слово. – Я хотел встретиться с вами совсем иначе, леди… прекрасная леди…
– Ты хотел встретиться со мной? – переспросила она, почти робея под его пристальным взором. – Зачем?
– Зачем?
Он отвел взгляд от ее глаз и посмотрел на губы. Они вдруг пересохли, и Марина лихорадочно облизнула их. Хьюго повторил это движение, а потом посмотрел на ее грудь, и Марина ощутила, как приподнялись соски и уперлись в самые края декольте. Наверное, даже сделались видны темные круги вокруг них!
Марину пробрала дрожь.
– Мне пора идти, – пробормотала она.
– Кажется, вы хотели покататься верхом? – спросил Хьюго, и у Марины пересохло горло от рассчитанной двусмысленности этих слов. – Только прикажите, и я покажу вам лучшего коня на свете, – вкрадчиво шепнул он, делая шаг вперед.
Марина покачнулась… И вдруг лицо Хьюго изменилось, застыло, сделалось равнодушным.
Сквозь гул крови в ушах Марина различила топот копыт.
– А вот и леди Джессика возвращается, – произнес Хьюго, и Марина со всех ног кинулась в боковую аллею, понимая, что не вынесет сейчас встречи с Джессикой, ее приветливых вопросов, ее проницательного взгляда.
Быстрый бег утомил ее, но вернул способность думать. Она криво усмехнулась, вспомнив бесстыдную сцену, свидетельницей которой стала. Да, этот Хьюго… Он красив, понятно, что женщины липнут к нему. А какова шлюха Агнесс! При мысли о ней у Марины даже руки затряслись. Какова тварь! Что она наговорила, что она посмела наговорить!..
Марина криво усмехнулась, уставившись на куст можжевельника, усыпанный темно-синими шишечками.
Агнесс! Что проку корить Агнесс, если она, Марина, ничем не лучше ее? Признайся: ты еще не видела в жизни мужчины, с которым тебе так хотелось заняться любовью, как с этим Хьюго. Разве что с Десмондом… Десмонд! Но он знать ее не хочет, он ее просто не хочет, в то время как Хьюго… да, о да!
Снова Брауни. И не только
Понадобилось некоторое усилие, чтобы Марина подавила искушение завести тайный роман с конюхом своего тайного супруга. Да, ее томило естество… но она была брезглива и не желала подъедать после служанки.
Агнесс! Чертова Агнесс опять перешла дорогу, и если ее ненависть к Марине так и била ключом, то можно было не сомневаться: Марина ненавидит ее не менее страстно. Очевидно, чуя беду, а может быть, наученная любовником, Агнесс старалась не попадаться ей на глаза, но разошедшегося сердца Марине было уже не унять. «Вот же дрянь! – думала она, стискивая зубы. – И что только они все в ней находят?» Но потому ли бесилась она, что, как истинная женщина, не терпела рядом с собой других богинь? Нет, Джессика тоже была красавица, однако не вызывала у Марины такой бури чувств. Все дело в том, что служанка преуспела там, где не посчастливилось госпоже!
«Ведьма! – думала Марина. – Вот кто настоящая ведьма!» Ей до смерти хотелось хоть как-то навредить Агнесс. Проще всего было, конечно, открыть глаза Десмонду, что он делит любовницу с конюхом, однако на это Марине не хватало смелости. Не придешь же и не скажешь: так, мол, и так! А он спросит: твоя-то какая забота? И что ответить?.. К тому же Десмонда все еще не было дома, так что объясняться просто не с кем.
Нажаловаться кому-нибудь на Агнесс? Джессика смотрит сквозь пальцы на макколовские шашни с дворней, у Джаспера у самого рыльце в пушку, Урсула… у Марины язык бы не повернулся оскорбить целомудрие безумной старой девы. Оставался только Сименс… и слово «ведьма», которое все чаще приходило Марине на ум по отношению к Агнесс, в конце концов навело ее кое на какие мысли.
Сименс был весьма занят: он исполнял, по сути дела, обязанности не только камердинера, но и дворецкого, во всяком случае, его суровая важность держала слуг в узде. Он бодрствовал с рассвета, когда служанки только начинали убираться: мыть стекла, мести ступени лестниц, наводить лоск на бронзу, до самого позднего вечера, когда, погасив свечу у изголовья мистера Джаспера, отправлялся в последний обход замка. Зато в замке всегда царила такая чистота, что даже старая тяжелая мебель сверкала как новенькая.
- Предыдущая
- 30/93
- Следующая
