Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта - Страница 43
- Предыдущая
- 43/116
- Следующая
Фуше, у которого были дела в министерстве, откланялся, предупредив, что он ждет Марианну к четырем часам в особняке на набережной Малякэ, чтобы ознакомить ее с некоторыми решениями, принятыми в связи с ее прибытием в Париж. А пока девушка и ее новый друг расположились за накрытым белоснежной скатертью столом, уставленным кушаньями, способными удовлетворить самый требовательный аппетит.
Внезапно возникшая между Сюркуфом и Марианной симпатия была всеобъемлющей. Почти квадратное, напоминавшее львиное, лицо корсара излучало вызывающую доверие силу, тогда как прямой взгляд синих глаз говорил о его искренности. Все его могучее естество переполняли энтузиазм, радость жизни и сознание своей значимости. Хозяин и слуги предугадывали его малейшие желания с таким рвением, словно были моряками на палубе его корабля.
Полностью отдавая честь завтраку, Марианна подумала, что он знаменует больше, чем все остальное, глубокую перемену в ее жизни. Этот улыбающийся человек был корсаром, Королем корсаров, как его называли, и у Англии не было более опасного и грозного врага, чем он. И между тем она сидела против него, она, экс-хозяйка Селтон-Холла, деля с ним хлеб-соль так же естественно, как если бы они были друзьями детства. Что сказала бы об этом тетка Эллис?
Сама она, впрочем, не вполне понимала, почему она находится здесь, почему этот незнакомец заинтересовался ею до такой степени, что взял под свою защиту и даже нарушил из-за нее покой всевластного министра. Что было у него на уме? По правде говоря, когда Сюркуф смотрел на Марианну, у него было такое восхищенное выражение лица, какое бывает у детей при получении необычайно красивой игрушки. Глаза у них тогда горят как звезды, но они не смеют прикоснуться к их воплотившейся мечте. Так же и Сюркуф. Под его дубленой кожей проступал румянец, когда Марианна улыбалась ему, и, если рука девушки нечаянно задевала над столом его руку, он ее застенчиво отдергивал. В сущности, это было даже забавно, и Марианна, как всякая кокетливая женщина, получала удовольствие от этой игры. Игры, кстати, ничуть не мешавшей оценить превосходную кухню мэтра Бобуа!
Однако, как ни силен был аппетит Марианны, он не шел ни в какое сравнение с аппетитом Сюркуфа! Он методически поглощал одно блюдо за другим с регулярностью, похожей на чудо. Полная восхищения от такой способности, она дождалась затишья, чтобы задать горевший у нее на устах вопрос:
– Могу ли я… спросить вас: что вы сделали с Жаном Ледрю?
– Выгнал! – лаконично ответил Сюркуф.
– Как? Вы выгнали его? Но… почему?
– Негодник, способный бросить женщину, тем более девушку, в лапы полиции, не может продолжать службу у меня. Война – это мужское дело, м-ль Марианна. Она ведется мужчинами, мужскими средствами. Донос не относится к их числу. И… любовь не все прощает!
Эти слова заставили порозоветь щеки Марианны.
– Любовь? Неужели вы думаете…
– Что он вас любит? Ведь это же бросается в глаза. Он не питал бы к вам такой ненависти, если бы не был без ума от вас. Но, повторяю, это не является оправданием в моих глазах! Попробуйте лучше этот салат из латука. Он восхитительно хрустит на зубах.
Отдавая должное салату, Марианна пришла к выводу, что это увольнение вряд ли побудит Жана Ледрю снова стать ее другом. Оно только обозлит его, и любовь, если только она имела место, превратится в непримиримую ненависть. А она лучше кого бы то ни было знала, что врагом он может быть опасным… Так что мысль о встрече с ним не улыбалась девушке.
– О чем вы задумались? – спросил корсар, прервав еду.
– Все об этом юноше. Что с ним будет?! Ведь вы для него божество.
– Есть другие корабли и другие капитаны, в том же Сэн-Мало! Он может пойти к моему брату Никола. Впрочем, вы ошибаетесь, думая, что Ледрю предан мне до глубины души. У него есть, конечно, бог, но это не я: это Император. И имеется достаточно полков, где можно ему служить, даже у него на глазах!
Тема была исчерпана, и возвращаться к ней не стоило. Марианна переменила разговор и заставила своего собеседника рассказать за десертом о себе, ибо он одновременно и интриговал ее, и нравился ей. Это было не так-то просто сделать. Сюркуф отличался скромностью, но девушка поняла, что слово «море» было своего рода Сезамом для него. Море составляло всю сущность Сюркуфа. Оно было воздухом в его легких, кровью в его жилах. И если после своего возвращения с Мадагаскара он временно отказался от плавания, то только потому, что занимался не одним своим кораблем, а созданием настоящего флота, призванного послужить Франции и ее властелину на всех морях мира. В тридцать шесть лет Сюркуф обладал большой властью, богатством, был бароном Империи и отцом семьи.
Конечно, Марианна испытывала странное ощущение, выслушивая угрозы в адрес «этих презренных англичан», которых недолюбливал корсар, но, оказывается, и он хлебнул горя на ужасных понтонах, и с самого детства одного вида «Юнион Джека», развевающегося на верхушке мачты, было для него достаточно, чтобы впасть в бешенство. Но не до потери сознания…
– Нельсон был великий человек, – утверждал он, – и превосходный моряк. Но если бы я командовал французским флотом вместо того глупца Вильнева, мы не были бы побеждены у Трафальгара и гениальный кривой, возможно, еще и сейчас бы жил. Впрочем, из-за его смерти я и не рассматриваю эту проигранную битву как полное поражение! Один этот англичанин стоит целого флота.
Завершавшая трапезу чашка кофе окончательно успокоила Марианну. Она обожала кофе, хотя до сих пор пила его не очень часто. Тетка Эллис любила только чай, но единственный сосед, с которым она поддерживала кое-какие отношения, старый оригинал по имени сэр Дэвид Трент, поглощал невероятное количество кофе. Именно у него Марианна познакомилась с душистым напитком и страстно полюбила его. Она с таким удовольствием выпила свою чашку, что ее визави сейчас же подал другую. В то время как она медленно опустошала вторую чашку, растягивая удовольствие, Сюркуф внимательно разглядывал ее.
– Что вы собираетесь теперь делать?
– Я сама не знаю. Г-н Фуше сказал, что он примет решение относительно меня.
– Лучше было бы, конечно, чтобы вы встретились в Мальмезоне с экс-Императрицей.
– С экс-Императрицей? Разве развод уже совершен?
– Пять дней назад. Жозефина покинула Тюильри, чтобы больше никогда туда не возвращаться. Она устроилась в своем поместье Мальмезон с теми из ее двора, кто остался ей верен. Ее дочь, королева Голландии, едва ли покинет ее, но я опасаюсь, чтобы вы не попали в слишком печальную атмосферу. Я слышал, что слезы там текут рекой.
Невероятной гримасой корсар продемонстрировал свой испуг перед слезами.
– Мне это не страшно, – кротко сказала Марианна. – Вы же знаете, что до сих пор у меня не было особых причин для радости.
– Фуше этим займется. Я думаю, он будет действовать в ваших интересах. Я охотно предложил бы вам гостеприимство в моем доме близ Сэн-Мало. Там с вами обращались бы по достоинству, но я боюсь, что из-за вашей красоты…
Внезапно покраснев, он не докончил фразу и сделал вид, что поглощен дегустацией кофе. Марианна поняла: вряд ли баронесса правильно расценила бы присутствие девушки ее возраста рядом с мужем в доме, но это ее ничуть не задело. Ее даже позабавило замешательство грозного корсара. Смешно было видеть этого энергичного человека сконфуженным из-за желания помочь ей и боязни навлечь негодование супруги. И она сразу же успокоила его:
– Благодарю вас за любезное предложение, но я в любом случае предпочту остаться в Париже, где у меня должны быть родственники.
Он тяжело вздохнул, показывая, как он сожалеет о ее отказе, и проворчал:
– А жаль! Я был бы так счастлив…
Затем, словно устыдившись своих слов, корсар стал кричать, что кофе холодный, и потребовал у Бобуа счет.
Пришло время отправляться в министерство полиции, и Сюркуф приказал подать фиакр. Марианна с удивлением обнаружила в нем свою дорожную сумку. Она сообразила, что это сделано по распоряжению Фуше, и воздержалась от расспросов.
- Предыдущая
- 43/116
- Следующая
