Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта - Страница 70

• Предыдущая
• 70/116
• Следующая

– Еще немного шампанского? – предложил г-н Дени, с полуулыбкой разглядывавший ее.

– Охотно! Я… я никогда не думала, что это так приятно!

Он позволил ей выпить половину бокала, затем нежно остановил и вплотную придвинулся к ней.

– Пока довольно пить! Скажи мне твое имя.

Внезапное обращение на «ты» ее ничуть не шокировало. Она даже нашла это вполне естественным. Ведь они стали теперь такими близкими друзьями!

– Марианна! Меня зовут Марианна Ма…

– Нет… Я хочу знать только твое имя… Остальное я узнаю позже, если захочу… У сна не может быть ничего, кроме имени, а мне уже давно ничто подобное не снилось… Ты прекрасна, Марианна!.. Твой голос околдовал меня, а красота привела в восхищение.

– Это правда? – радостно спросила она. – Я нравлюсь вам до такой степени… Тогда скажите мне и ваше имя. Господин Дени – это же ужасно!

– Я знаю! Зови меня Шарль! Тебе нравится имя Шарль?

– Мне все равно. Я его полюблю, ибо это ваше имя.

Он взял ее руку и стал покрывать поцелуями, незаметно поднимаясь от запястья к локтю и дальше к округлости плеча, освобожденного им от короткого рукава. Под его лаской по телу Марианны пробежал озноб, и она закрыла глаза, охваченная неописуемым счастьем. Ни за что в мире она не прервала бы его: с того момента, как она его увидела, у нее появилась непроизвольная уверенность в том, что это произойдет. Шампанское добавило в ее кровь достаточно пыла, чтобы погасить отвращение, которое она испытывала к мужчинам после злополучного опыта с Жаном Ледрю! К тому же и Шарль не был реально существующим мужчиной, это просто сон. И у нее не было никакого желания проснуться, а хотелось только слушать, как пробуждаются в ее теле новые ощущения, требовавшие больше, чем поцелуи…

Когда его рука скользнула по ее талии и осторожно опрокинула Марианну на подушки шезлонга, она испустила глубокий вздох и открыла глаза, чтобы увидеть прильнувшее к ней лицо Шарля, но тут же закрыла, едва их губы соприкоснулись. Его поцелуи были легкие, как дуновение ветерка, однако в крови Марианны они постепенно раздували настоящий пожар. Сердце ее готово было выскочить из груди, она задыхалась в объятиях Шарля, ожидая другие поцелуи, другие ласки.

Не отрывая губ от ее рта, он прошептал:

– Ты хочешь принадлежать мне… скажи? Хочешь?

Она ответила движением век и, обвив его шею руками, с силой прижала к себе.

– Здесь слишком светло, – шепнула она.

– Пойдем!

Он полуподнял ее и увлек к двери, за которой оказалась небольшая комната, вся в голубом. Она благоухала жасмином, а белизна открытой постели едва угадывалась в этом приюте любви, освещенном только огнем камина.

При виде кровати Марианна инстинктивно попятилась, но Шарль закрыл ей рот таким горячим поцелуем, что она чуть не потеряла сознание. Затем он повел ее к камину, опустился на низкий пуфик и посадил ее, как ребенка, себе на колени. Расстегивая великолепное розовое платье, он бормотал по-итальянски восхитительные, нежные слова любви и покрывал поцелуями ее плечи, шею, грудь, по мере того как они освобождались от кружев рубашки. Его ласки становились все смелей, но были так нежны, что Марианна вскоре забыла всякую стыдливость ради удовольствия слышать комплименты ее прелестям.

Наконец он отнес ее, нагую и трепещущую, в постель, где оставил среди надушенных покрывал, чтобы несколько минут спустя присоединиться к ней.

Засыпая двумя часами позже в объятиях Шарля, переполненная впечатлениями, удовлетворенная Марианна подумала со счастливым вздохом, что пережитое сейчас не идет ни в какое сравнение с экзекуцией, которой она подверглась той памятной ночью в риге. И это случилось не только потому, что она полюбила Шарля, тогда как к Жану Ледрю была довольно равнодушна и просто нуждалась в нем. Человек же, которому она так внезапно отдалась, стал ее подлинным возлюбленным в полном смысле этого слова. Именно этой ночью она перестала быть девушкой. Нежная любовь Шарля совсем иначе раскрыла бутон ее женственности, чем торопливая неловкость моряка. И теперь она поняла смысл слов: принадлежать кому-нибудь. Ничто и никто никогда не разлучит ее с тем, кто открыл ее для любви и для нее самой.

– Я люблю тебя, Шарль, – прошептала она, целуя его шею. – Я твоя навсегда. Что бы с тобой ни случилось, куда бы ты ни поехал, я последую за тобой и буду любить тебя.

Он приподнялся на локте и заставил ее посмотреть на себя.

– Не надо говорить так, carissima mia! Никогда не известно, что скрывается за закрытой дверью будущего. Я могу завтра умереть.

– А я последую за тобой, и мы все равно будем вместе. Ты не можешь себе представить, чем ты одарил меня этой ночью. Ты не можешь это понять, а я тем более. Я принадлежу тебе, тебе одному! Обними меня, Шарль, обними покрепче!

Тогда он снова овладел ею с неистовством, заставившим ее застонать, и снова она подчинилась его желанию. Затем он зашептал:

– Это ты одарила меня, и ты же благодаришь… Mio dolce amor!.. Ты права: ничто и никто не заставит нас забыть эту ночь! Теперь спи, поздно.

Она послушно примостилась у его плеча и закрыла глаза. Все было хорошо, все было просто теперь. Они любят друг друга. Кто может отныне помешать им всегда быть вместе? Разве он не вдовец? И впервые после той ночи в Селтон-Холле Марианна подумала, что и она тоже была вдовой.

Неожиданно проснувшись, Марианна не могла сообразить, долго ли длился ее блаженный сон. Она разглядела в полутьме комнаты Дюрока, который говорил что-то на ухо уже сидевшему в постели Шарлю.

– Что случилось? – спросила она сонным голосом. – Уже поздно?

– Нет, успокойся! Еще только три часа, но мне надо ехать! Закладывайте карету, Дюрок. Я сейчас приду!

Он уже встал с кровати. Ощущая, что его отрывают от ее сердца, Марианна обхватила его за плечи.

– Почему ты оставляешь меня? Отчего так быстро? Что произошло?

Он нежно обнял ее и закрыл глаза поцелуями.

– Ничего страшного! Но, дорогая, у меня жизнь тяжелая, беспорядочная… Я не хозяин сам себе, и время любви прошло. Срочное дело призывает меня в Париж, и ты должна отпустить меня.

Но она не уступала. Этот внезапный отъезд среди ночи привел ее в ужас. Она попыталась догадаться о его причине.

– Шарль, умоляю тебя, скажи мне правду! Ты заговорщик?

Он с недоумением посмотрел на нее, затем рассмеялся, осторожно освобождаясь от обвивавших его шею рук.

– Раз ты угадала, отрицать бесполезно. Это правда, я участвую в заговоре! Но ты не в состоянии ничего изменить. А теперь будь благоразумной.

Стоя на коленях посреди разоренной постели, укрытая шелковистой массой черных волос, она в отчаянии наблюдала, как он стремительно одевается. Она не ошиблась. Шарль ведет опасную тайную жизнь. Ей придется с этим примириться. В стране, где правит тиран, их любовь будет трудной, но она сумеет ждать его, и если обстоятельства вынудят его к бегству, последует за ним… Она проговорила нежно:

– Обещай предупредить меня, если тебе будет грозить опасность! Я присоединюсь к тебе, если даже ради этого придется спуститься в ад.

Он завязывал галстук перед стоявшим в углу высоким трюмо, но после ее последних слов повернулся и внимательно посмотрел на нее. В таком виде: на коленях среди скомканного шелка покрывал, нежной кожей, сверкающей золотом в темной пышности ее волос, она волновала и восхищала, как языческая статуэтка.

– Я тебе обещаю это, – сказал он серьезно. Затем с неожиданной суровостью добавил: – Ложись! И укройся!

Вместо того чтобы послушаться, она потянулась со сладострастием мартовской кошки.

– Зачем? Ведь так тепло…

Тлевшие в камине дрова вспыхнули высоким ярким пламенем. В одно мгновение Шарль оказался возле Марианны.

– Потому что я должен ехать… и потому что ты еще соблазняешь меня, чертовка! А ну, давай! Быстро!

Полушутя, полусерьезно, несмотря на протестующие крики, он замотал ее в простыни и покрывала, оставив открытым только лицо. После чего, смеясь, обнял ее.

• Предыдущая
• 70/116
• Следующая