Высший пилотаж киллера - Басов Николай Владленович - Страница 41

• Предыдущая
• 41/70
• Следующая

Внезапно и она кончилась. Дорога уходила в поле, но куда-то вбок. Кроме того, я не был уверен, что уже через сотню метров моя «волжанка» не окажется на засыпанном свежим снегом по ступицу проселке, который в темном поле и не рассмотреть будет.

Я вздохнул с некоторым раздражением. Мне нужна была помощь, а взять ее пока было неоткуда.

Вдруг мне почудилось какое-то шевеление под фонарем. Я присмотрелся. Его производил некий неказистый мужичок в драном зимнем пальтишке из черного синтетического меха. Лет десять назад такие вот синтетические шубейки, делающие каждого похожим на чуть мрачноватого игрушечного медведя, продавались на каждом шагу и народ попроще накупил их в таком количестве, что одно время в любой толпе можно было увидеть этот образец позднекоммунистической мануфактуры.

Мужичок очень насторожился, когда я затормозил около него. Но сначала я проверился, не видно ли меня из окошек дома Духовного. Нет, скорее всего оттуда разглядеть мои маневры было невозможно.

Я вылез и подошел к мужику. Тот вдруг заголосил:

– Нет, начальник, я с тобой не пойду. У меня и документы есть, только жена в дом не пускает.

Я остановился и внимательно посмотрел на него. Испитое, рябое лицо. И пьяное, конечно.

– Не дури, – строго сказал я. – Я по делу.

– Дело? – он обеспокоился еще больше. – Я тут просто стою, меня жена домой не пускает, говорит, пока не протрезвею, не пустит. Вот и стою уже час… Или больше.

Я кивнул.

– Телефон дома есть?

– Конечно, а как же. У нас, почитай, почти каждый дом провел себе телефон. Да моя благоверная, пусть ее псы заедят, если часа три по телефону вечером не поговорит, то взорвется, наверное.

– Номер московский?

– Нет, в Москву звонить нужно через коммутатор. Но это скоро. А ты чего хочешь-то?

Он все еще опасался, что я буду его, может быть, даже грабить. Но мне нужно было совсем другое.

– Так, еще вот что. Куда эта дорожка ведет?

– Как куда – на стройку. Там, сказывают, центр по ремонту чего-то будет.

– А дорожка по соседней улице?

– Она ведет на бывшую птицеферму. Там, почитай, полгектара всяких строений, только заброшено все.

– А свет, тепло есть?

– А бог его знает, может, и есть. Туда никто из местных давно не забирался, только строители, но они все хохлы. Так что их часто меняют.

Да, место для шабашей идеальное. Если и строители, которые ходят на эту птицефабрику от случая к случаю, меняются, то никто из них, даже и заметив что-то странное, не поднимет крик.

– А от центра чего-то до птицефабрики пройти по целине можно?

Он посмотрел в голую темную целину.

– Ну, морозы стояли всю неделю, так что наст должен быть прочным, может, и дойдешь. А зачем тебе? Ты проезжай по дороге, она ведет от соседней улицы и дальше никуда не сворачивает. Не заблудишься. Да там и машины сегодня проезжали. Я слышал и видел. Все больше легковушки, так что, если они прошли, значит, и ты проедешь.

– Сколько от стройки чего-то до птицефабрики?

– Наискось? Ну, полкилометра будет.

– Значит, так, пойдем. Если дашь мне позвонить по телефону, получишь десятку.

– Ты сейчас давай десятку. А отведу я тебя потом.

– Нет, отдам при жене. Это будет плата за телефон.

Он обреченно вздохнул.

– Ну, пошли.

Мы зашли за ближайший штакетник, и он, преувеличенно потопав на хлипких ступеньках, постучал в дверь.

Я ничего не мог с собой поделать. Против воли рука моя легла на рукоять «ягуара». А может быть, именно такие вот рефлекторные движения и спасают иногда жизнь оперативника. Но тут все оказалось чисто.

– Ты чего стучишь так, окаянный?

Женский голос, уверенный, твердый, словно замороженный.

– У нас гости, Клав.

– Кого еще бесы принесли?

– Не бесы, – я сам вступил в переговоры. – Я из милиции. Мне нужно срочно позвонить, но за это я заплачу.

– Ну, если это один из твоих дружков…

Но дверь она открыла. Увидев меня, сразу шагнула назад, пропуская в дом, хотя никакого удостоверения я не показывал.

– Мне позвонить в Москву. Я заплачу за это… – Я достал десятирублевую бумажку. Тут это были деньги, и серьезные.

Но деревенская порядочность еще не окончательно выветрилась из этих людей.

– Да что вы! Мы и так поможем…

– Нет, зачем же. Звонок стоит денег, я плачу. Только вот что, вы отойдите подальше, это дело непростое – мой разговор.

Тут в ее глазах появилось некоторая подозрительность, но я твердо плюхнул десятку на стол, она взяла ее, и, перешептываясь, супруги вышли из комнатухи.

Я дозвонился до Шефа и как можно быстрее изложил ему последние события.

– Все понял. Слушай, если все так серьезно, может, напустить туда местных ментов? Они будут очень быстро, уж я постараюсь.

– Нет, приедет какой-нибудь гаврик, который и «пушку»-то доставал только на стрельбище, а против него будет такая банда, что их с огнеметом не сразу возьмешь. Так что, не сочти за труд, заставь тех омоновцев, которые, наверное, еще у Малина загорают, прошвырнуться сюда. Это быстро. Я за сорок с минутами успел.

– Ну, такую кучу людей за сорок не перебросишь… Может, подождешь?

– Шеф, там на жертвенном алтаре у них какой-то человек, наверное, еще корчится под пытками, ты делай, что нужно. А я попробую сделать что-нибудь со своей стороны.

– Ладно. Действуй, как считаешь нужным. Основной все покроет.

Я положил трубку и позвал Клаву. Они вошли вместе. Мужичонка выглядел слегка пристыженным, но уже прощенным. Хозяйка быстро осмотрела свой буфет и дешевый, очень маленький сервант. Не пропало ли чего?

– Еще вот что. Мне нужно две простыни, лучше неразрезанные, и три-четыре английские булавки. Я заплачу сколько вы скажете. – Я улыбнулся, набиваясь на доверие и стараясь погасить все расспросы. – Просите больше, втрое больше, у меня деньги есть.

– Господи, да зачем это вам?

Тем не менее она подошла к комоду, открыла один ящик и достала стопку белого постельного белья.

– Вот как раз на ноябрьские купила рулон хлопка широкого, если две простыни от него отрезать, это будет…

– Режь, Клава, и побыстрее, я очень тороплюсь.

Про себя я еще подумал, не попросить ли у хозяина еще и лыжи, но решил, что простой палки будет достаточно, в такой мороз наст в самом деле должен быть крепким.

Она назвала цену, я заплатил, аккуратно выложив деньги из бумажника. Я старался, чтобы они не увидели оружия, но его на мне было столько, что они увидели ремни, и глаза их чуть дрогнули.

Потом я сложил простыни, скрепил их по бокам булавками, которых Клавин муж принес чуть не десяток, и проделал своим стилетом две дырки для глаз. Когда я устроил все сооружение поверх своей темной одежды, Клава всплеснула руками.

– Это еще зачем, а? Такой хлопок испортил!

Но ее мужичок все понял.

– Эх, женщина, это же маскхалат. Ловок ты, парень.

Я улыбнулся и пошел к выходу. Но у двери остановился.

– Да, еще вот что. Я уже вызвал помощь из Москвы. Если вы попробуете вызвать здешних ментов, то они привлекут вас как свидетелей. Что это значит – сами знаете.

Они кивнули. Они, конечно, знали, что с ментами свяжешься, потом хлопот не оберешься.

Я вышел на крылечко и не услышал звука запираемой двери. Я понял, что они смотрят мне вслед из окошка.

Теперь беспокоиться следовало только о жертве сатанистов и о себе. Больше меня никто не волновал.

• Предыдущая
• 41/70
• Следующая