Антистерва - Берсенева Анна - Страница 74
- Предыдущая
- 74/90
- Следующая
А может, все было совсем не так. Но, во всяком случае, передавать это несчастье дальше Василий не хотел.
Манзура вдруг заплакала. Спохватившись, что за своими невеселыми мыслями совсем забыл о ней, Василий притянул ее к себе, положил ее голову на свое плечо и стал гладить по косам, по виску, по тонкому изгибу щеки. Она замерла, словно прислушиваясь к его прикосновениям, потом вдруг подняла голову и, вглядываясь в его лицо, жарко проговорила:
– Ты самый хороший! Я тебя буду всегда… любить, да? Так правильно, да?
– Да. – Василий снова обнял ее и поцеловал в дрожащие, соленые от слез губы. – Правильно – любить.
Глава 7
– Здравствуйте, Иван Леонидович, – сказала Лола. Невозможно было не удивиться, увидев его здесь. Но она почему-то не удивилась. – Я рада вас видеть.
Это было чистой правдой. Лола произнесла эти слова просто так, как обычные слова вежливости, и только после того, как они уже прозвучали, поняла: их смысл точно совпал с тем, что она почувствовала, увидев космонавта Ивана Леонидовича Шевардина во дворе дома Ермоловых.
– Я тоже, – сказал он.
И по огоньку, мгновенно сверкнувшему в его черных глазах, было понятно, что он тоже говорит правду.
– Так вы, получается, уже знакомы? – удивился Матвей. – Ну-ка, тетушка, колись: в космос ты, что ли, успела слетать?
– Да нет, – ответила Лола. – Мы познакомились при вполне земных обстоятельствах. Хотя и красивых. «Сердечное вино», помните? – улыбнулась она.
Теперь, в московском осеннем холоде, в облике Ивана Шевардина не было той порывистости, которая так ей понравилась, когда они плыли по темной воде Адриатики. Но что-то в нем осталось неизменным. Что именно, Лола не понимала, но чувствовала эту его неизменность совершенно отчетливо. Она не успела удивиться неожиданной ясности, с которой опять почувствовала постороннего человека, потому что этот человек сказал:
– Как не помнить, Елена Васильевна!
И его слова прозвучали с такой необыкновенной, такой живой простотой, что Лола даже опешила. Она давно не слышала таких интонаций. И вместе с тем ей показалось, что она слышала их всю жизнь. Это было очень странно. Лола посмотрела на Шевардина с некоторой растерянностью.
Впрочем, долго разбираться в своих ощущениях ей не пришлось.
– Пошли, Ленка, пошли, – поторопил Матвей. – Космонавт наш в соседнем доме живет, увидитесь еще, будет время для воспоминаний. Или ладно, постой пока здесь, я машину поймаю.
– А твоя где? – спросил Шевардин.
– Продал. Я, Вань, никак не разберусь, что мне в этой вашей жизни делать, – слегка смущенно объяснил Матвей. – Ну а деньги-то нужны во дни сомнений и тягостных раздумий. Вот «бумер» и продал. Езжу пока на…
Тут у него под курткой зазвонил телефон. Лола засмеялась – Матвей выхватил его из-за пазухи таким жестом, каким д’Артаньян выхватывал шпагу из ножен.
– Да! – воскликнул он и поспешно отошел в сторонку, к песочнице. – Конечно, не передумал… Через часок точно… Нет, раньше не получится… Ну, не обижайся… Потому что не получится. Почему обязательно по бабам?.. Нет… Нет… Да! А ты сомневалась?.. – доносилось оттуда.
Судя по всему, племянничек беседовал с девушкой, у которой собирался перекантоваться, пока тетушка будет жить в его квартире. Он предложил Лоле переехать сразу же, как только заметил, что ее все-таки тяготит житье при родственниках, даже при таких, как его родители. Лола долго не соглашалась, но потом решила, что ее нашествие на квартиру Матвея не продлится долго. Анна пообещала познакомить ее с галеристами, которые выставляли и продавали кукол, а значит, можно было ожидать хоть какого-то заработка. Вряд ли он оказался бы большим – все-таки если у нее, как утверждала Анна, и был талант, то имени не было никакого, – но Лола надеялась, что на съемную квартиру должно хватить.
Вообще-то она решила воспользоваться предложением Матвея после того, как его отец сказал ей:
– Лена, ведь ты имеешь столько же прав на эту квартиру, сколько и мы. И можешь в ней жить вместе с нами. Или можно ее разменять.
Только этого ей не хватало! О чем-то подобном она и догадывалась, еще когда Матвей заявил ей в Душанбе, что она должна сообщить его родителям дату прилета, чтобы они приехали за ней в аэропорт!
И тем же вечером она случайно услышала, как, сидя на кухне, Сергей говорил жене:
– Эту квартиру она разменивать вряд ли захочет. Значит, я должен купить ей другую. Надо же когда-нибудь прекратить эту несправедливость.
Что ее двоюродный брат относится как раз к тем людям, которые прекращают всяческие жизненные несправедливости, Лола поняла едва ли не с первого взгляда на него. Наверное, бизнесменские дела Сергея Ермолова позволили бы ему купить ей квартиру. Но Лола не хотела становиться очередной его заботой! Насколько она успела понять, все женщины, так или иначе попадавшие в круг его внимания, именно этим и становились. Правда, Анна работала сама, и у нее даже был собственный, хотя, как говорил ее сын, и эстетский, но бизнес – журнал по искусству «Предметный мир», которым Лола зачитывалась еще в доме Кобольда. И мама Сергея жила отдельно на даче в Абрамцеве, и жила почти безвыездно; после первых охов и слез у Лолы еще не было случая толком поговорить с нею. Но все равно: даже теперь, когда жизнь этих женщин была, в общем-то, налажена, неизменность Сергеева к ним внимания была очень ощутима. Во всяком случае, для Лолы, которая вообще была чутка к тщательно скрытым, защищенным от внешнего мира проявлениям человеческой натуры. К тому же Анна однажды сказала, что когда-то, чтобы заняться своим нынешним бизнесом – поставкой из Англии высокотехнологичного оборудования, – ее муж бросил университет, в котором преподавал высшую математику. Лолу это настолько поразило, что она даже решилась осторожно расспросить брата, почему он это сделал.
– Так получилось, – сказал Сергей, и Лола поняла, что более подробных объяснений от него не дождешься.
Подробнее это объяснила ей Анна.
– Мы все тогда растерялись, – сказала она. – Ты хоть и юная еще была, но помнишь, наверное, какое в начале девяностых время было… Мы все растерялись, каждая по-своему. Потому что не знали, что завтра будем есть. Потом-то много было виражей, привыкли. А тогда такое было внове – и растерялись. Я поняла, что журнала больше не будет. Он же тогда не мой был, а обычный, государственный, деньги на него выделять перестали. А тут еще Матвей маленький… Антоша начала вещи распродавать, которые у нее на память от отца остались. Ну, и Сережа так вот повернул свою жизнь… И нашу тоже. Он был преподаватель от бога, – помолчав, добавила она. – Студенты его любили невероятно, я такого никогда не видела – они у нас дома дневали и ночевали. И он их любил. Я пыталась его отговорить, но есть ситуации, в которых он делает только то, что сам считает нужным. Такая натура.
Про ермоловскую натуру Лоле ничего объяснять было не надо. Она знала, что это такое. И не хотела, чтобы брат взваливал на себя ее биографию.
– Все, тетушка. – Матвей вернулся, все еще сжимая телефон в руке; зеленющие глаза горели молодым нетерпением. – В нашем распоряжении ровно полчаса. Вперед!
– Матюшка, я и сама прекрасно доеду, – улыбнулась Лола. – Я, конечно, азиатская женщина, но такси уже не боюсь.
– Ленка, бить тебя некому! – рассердился он. – Была б ты правильная азиатская женщина, топала бы сейчас в указанном мужчиной направлении, на три шага позади. А ты независимость демонстрируешь. У меня в подъезде, между прочим, наркодилер живет. К нему не зарастает народная тропа. И народ все специфический. Тебе к этому, понятно, не привыкать, но мне спокойнее будет, если…
– Давай я твою тетушку отвезу, – вдруг сказал Шевардин. – Не волнуйся, доставлю до самой квартиры.
– Да? – Видно было, что Матвей обрадовался. – Ну, не знаю…
– Не задерживайся, Матвей Сергеич. – Шевардин говорил серьезно, но по блеску его глаз Лола поняла, что он смеется. – Похоже, в твоей ситуации стоит поторопиться.
- Предыдущая
- 74/90
- Следующая
