Флиртаника всерьез - Берсенева Анна - Страница 49

• Предыдущая
• 49/70
• Следующая

«Ну так пусть узнает, что до сих пор ошибалась», – подумал он.

И сразу понял, что она прочитала эти слова у него на лице так же ясно, как если бы он произнес их вслух. Ее брови на мгновение сдвинулись, между ними появилась тоненькая морщинка. Но, во-первых, это длилось действительно мгновение, не больше, а во-вторых, это была лишь морщинка заботы. Похоже, Галина Александровна была так же бесстрашна, как проницательна.

– Это ваше окончательное решение? – спросила она.

– Как ни жаль отказывать красивой женщине, но – да.

– Красивой женщине? – быстро переспросила она.

– Конечно. Вы, безусловно, красивая женщина. – Черт знает что он плел! Никогда бы не подумал, что посттравматический синдром может проявляться так причудливо! – За благосклонность красивой женщины можно, конечно, многое сделать, но…

– Но – что?

Морщинка между бровей появилась теперь не на одно мгновение, а на два или даже, три.

– Но… Вы ведь мне ничего не предлагаете.

Теперь Игорь уже просто оторопел от того, что вывернул вдруг его язык. Ему и в кошмарном сне не приснилось бы предложить женщине такую сделку, да и не нужна ему была эта женщина, и не эта не нужна была тоже, он от уже имеющихся не знал куда деваться!

Но прежде чем он успел сказать, что неправильно выразился, эта ненужная женщина всмотрелась в его глаза еще внимательнее – ему показалось, что угольки ее глаз не заблестели, а просто-таки заполыхали, – и четко произнесла:

– Если я вам дам прямо здесь и сейчас, вы заберете из милиции заявление?

Он хотел сказать, что не нуждается в ее сексуальных услугах ни здесь и сейчас, ни где бы то ни было потом. Но почему-то промолчал.

– Да или нет? – настойчиво повторила она.

– Да.

И как только он произнес это глупое «да», все в нем вспыхнуло – конечно, от стыда за себя, от чего же еще?! – и забилось, и запульсировало, как прежде пульсировала в голове боль, но боли теперь никакой не было, только это непонятное, неожиданное биение, и не в голове, а во всем теле… У Игоря потемнело в глазах, он едва удержался от того, чтобы не схватить себя рукой между ног – таким сильным, таким очевидным был в его теле этот бешеный всплеск желания!

Если бы за свое «дам здесь и сейчас» она потребовала броситься вниз головой из окна, он выполнил бы и это.

Она сделала шаг к кровати, протянула руку и сняла с него одеяло. Игорь не пошевелился и не произнес ни слова. А что тут было говорить? Теперь, когда он лежал перед нею почти голый, не надо было никаких слов, чтобы понять, чего он хочет.

Для того чтобы он стал совсем голым, ей не понадобилось и минуты. Сама она раздеваться полностью не стала. Наверное, он мог потребовать, чтобы она разделась совсем, раз уж они заключили между собою эту сделку. Но он ничего требовать не стал.

Все, что она делала без всяких требований, доставляло ему такое жгучее удовольствие, что он не мог произнести ни одного внятного слова. Только стоны вырывались из его сжатых губ, только стоны!

Пряди ее светло-золотых волос покачивались над ним, и дразнили, и манили, ему хотелось, чтобы они коснулись его лица, эти пряди. Но они были слишком высоко – она не наклонялась к нему, а вся была над ним, вся оставалась недоступной, далекой, хотя уже принадлежала ему полностью; соединение с ее телом он почувствовал сразу же, как только она сжала коленями его бедра.

Как это могло быть, что вся она мгновенно стала его, но осталась при этом неприступной, он не понимал. Да ничего он уже не понимал и не хотел понимать. Она раскачивала его в себе, в своем прекрасном теле, и он тонул в этих сумасшедших волнах, и хотел только утонуть в них совсем, навсегда!

Наверное, все это длилось недолго – слишком острым было наслаждение, чтобы предположить, что оно может быть длительным. Но было в этом наслаждении такое многообразие, такая в нем была… разветвленность, что назвать его кратким тоже было невозможно.

Оно было такое, что Игорь не мог даже стонать, оно накрыло его полностью, уже не просто как волна, а как цунами!

Что происходит при этом с нею, он не видел. Он вообще видел только ее золотистые пряди, очень высоко. И вдруг они резко опали, коснулись его лица, накрыли его лицо, плечи… Это было такое счастье, что он вскрикнул. И ему показалось, что она вскрикнула тоже, нет, наверное, просто показалось, потому что в следующее мгновение он перестал понимать, что с ним происходит. Просто не понимал, и все, хотя находился в полном сознании.

Он думал, что сгорит в этой последней телесной вспышке, но получилось совсем другое: после того как она кончилась, ему стало так легко, что он перестал чувствовать свое тело, которое недавно чувствовал слишком явственно, до грубости явственно. Теперь же он чувствовал только ее золотые пряди у себя на плечах, и тяжесть ее тела, и легкость ее тела – как это можно чувствовать одновременно? – и то, как ладно ее плечи легли под его ладони. Оказывается, он давно уже сжимал ее плечи, но не замечал этого, потому что этого невозможно было заметить. Они как будто бы всегда лежали под его ладонями, это было совсем привычно для его рук.

Потом он почувствовал, как пряди ее волос последний раз погладили его лицо, пролетели по нему и исчезли. Нет, конечно, не исчезли, просто снова оказались высоко над ним. А вместо них его лба коснулась ее ладонь. Совсем коротко коснулась, как будто проверяя, что он не призрак.

Она смотрела на него сверху изумленными, растерянными, блестящими глазами. Как сам он смотрит сейчас на нее, Игорь не знал.

Если бы был на свете кто-нибудь – человек, существо, явление, – кто мог бы сделать так, чтобы это не кончалось никогда, он отдал бы этому «кому-нибудь» все, что у него было, и самого себя отдал бы тоже.

Она привстала – Игорь чуть не вскрикнул от отчаяния? – сразу оказалась еще выше, еще недоступнее, потом встала совсем: перекинула через него ногу и встала на пол. Он хотел остановить ее, но не мог пошевелиться. И не мог произнести ни слова.

Она сделала шаг назад, не отшатнулась, а просто отошла, продолжая смотреть на него потрясенным взглядом. Наверное, ей удобнее было смотреть на него издалека, потому что она отошла еще на шаг, еще… Потом вдруг вернулась, нет, не вернулась, а просто надела туфли. Она надела их не глядя, потому что по-прежнему смотрела на него. Потом вдруг резко отвернулась и пошла к двери.

Ну сколько можно было идти от кровати до двери в крошечной больничной палате? Секунды две, не больше. Но когда она обернулась снова, уже стоя в дверях, глаза у нее изменились совершенно. Изумление, потрясение, растерянность из них исчезли. Что выражает их угольный блеск, Игорь больше не понимал.

– Вы не забыли, что обещали? – сказала она.

Эти слова прозвучали так, словно она выплеснула ему прямо в лицо ведро холодной воды. Ему показалось, что он сейчас захлебнется.

– Я сегодня же позвоню следователю и заберу заявление.

– Хорошо.

Она кивнула. Дверь палаты неслышно закрылась. Игорю показалось, что это не дверь закрылась за нею, а крышка гроба – над ним.

• Предыдущая
• 49/70
• Следующая