Флиртаника всерьез - Берсенева Анна - Страница 58

• Предыдущая
• 58/70
• Следующая

Она не ответила и на это, абсолютно хамское, заявление – встала, сняла с медного крючочка его чашку, именно его, он всегда пил чай из этой, черно-белой, а для себя взяла другую, с разноцветными шариками, которая была не Иринина, а ничья. Она разливала чай, а он смотрел ей в спину и уверял себя, что смотрит так пристально только из-за ее фигуры. Юбка на ней сегодня была не рыжая, а темно-зеленая, но так же соблазнительно обтягивала бедра, как в прошлый раз.

Она поставила на стол чашки – перед Игорем черно-белую, а он думал, все же перепутает – и снова уселась напротив. Чаю ему уже не хотелось, но он назло себе и ей взял чашку и сделал большой глоток.

И чуть не подавился, чуть не прыснул попавшей в рот гадостью! С виду это был чай, но…

– Ты что? – воскликнул Игорь, кое-как проглотив этот неузнаваемый напиток. – Ты зачем чай посолила?!

– А чтобы ты пришел в себя, – невозмутимо заявила она. – И перестал срывать на мне свое плохое настроение.

Она смотрела исподлобья, но не сердито, а весело – наконец он это заметил! Чернохвостые чертики плясали у нее в глазах. Игорю показалось, чертики эти мало того что пляшут, еще и смеются, и показывают ему языки.

И от этой веселой пляски в ее глазах ему стало так легко, так хорошо, как никогда еще не было в жизни! Он как будто сбросил с плеч груз, который нес годами. И рассмеялся, расхохотался, точно как эти чертики. Разве что язык не высунул, и то еле удержался.

– Ну как? – спросила она.

– Уже в себе.

Это было чистой правдой. Он полгода мучился от того, что не совпадал с собою, и думал, что это навсегда. А теперь ему не верилось даже, что это было с ним. Так просто все оказалось!

– Я вел себя как скотина, – сказал он. – Я не хотел.

– А вот врешь – хотел.

Она произнесла это с задиристой дворовой интонацией. Игорь так не умел: у него не было никакого двора, он вырос на территории посольства; летний лагерь для дипломатических деток тоже в счет не шел. Он умел постоять за себя по другим причинам, но в самом этом умении они совпадали в точности.

Ему захотелось, чтобы она про все это узнала, и так сильно захотелось, что он еле удержался, чтобы не рассказать ей об этом немедленно.

«Потом расскажу», – подумал он.

При одной лишь мысли об этом безграничном «потом» он чуть не задохнулся от счастья.

– Вру, – кивнул он. – И тогда хотел, и сейчас хочу. Это что такое, а?

– Здоровая мужская физиология, – объяснила она. – Выздоровел ты, значит.

«А ты думал, она тебе про любовь с первого взгляда расскажет? – весело подумал он. – От нее дождешься!»

Ему было приятно думать, что от нее не дождешься пошлости, произнесенной с многозначительным видом.

– Ты Галя?

Сам он зато говорил если не пошлости, то абсолютные глупости. Чего стоил хотя бы этот вопросик!

– Галинка.

Игорь снова засмеялся. Имя подходило к ней так, как будто его дали ей еще до рождения. В нем слышалась та самая дворовая задиристость, которая только что слышалась в ее интонациях. И еще оно звенело так же, как, ему казалось, зазвенели бы пряди ее волос, если бы он подергал за них, как за языки колокольчиков.

– Ты правда пришла, чтобы спасибо мне сказать?

– Неправда.

– А зачем?

– Ты и сам знаешь.

Конечно, он это знал. Потому что сам чувствовал то же самое. Но ему так хотелось услышать это от нее, как будто от ее слов зависела его жизнь. Да так оно, наверное, и было.

Он хотел, чтобы она сказала: «Я пришла потому, что хочу тебя, аж зубы сводит. Мне было с тобой так хорошо, что я только об этом теперь и думаю день и ночь».

И не надо ему никаких признаний в любви. Пусть только это скажет, только это. Это очень много! Или вообще как хочет это назовет, любыми словами. Все до бесстыдства откровенные слова, которыми можно было назвать то, что произошло между ними один раз и потянуло их друг к другу снова, мгновенно пронеслись в его голове, и ничего бесстыдного он в них не почувствовал. Он впервые думал о простом и нехитром деле, происходящем между мужчиной и женщиной, как о каком-то… сияющем событии.

– Тогда пойдем? – сказал он. – Ну что мы тут сидим?

– А чай?

Ее глаза блеснули так, что ему захотелось зажмуриться.

– Если надо, могу выпить.

– Ладно, – улыбнулась она, вставая, – обойдемся без жертв. Где у тебя тут спальное место?

– Где хочешь.

– Да-а, интересное у тебя обо мне сложилось впечатление! – Теперь она уже не улыбнулась, а засмеялась. – Может, на газовой плите попробуем?

Игорь обошел вокруг стола и, обняв Галинку, прижал ее к плите.

– Где хочешь, – повторил он дрогнувшим голосом.

Он хотел ее уже до потемнения в глазах, ему было не до шуток. И она сразу это почувствовала.

– Ну что ты? – Она положила руки ему на плечи, и он не понял, что она хочет, обнять его или оттолкнуть. – Можно, конечно, и на плите. Но я и по дороге до кровати не убегу, честное слово. Я же тебя и сама… хочу. – И, словно объясняя секундную заминку перед последним словом, добавила: – Я думала, что все время про тебя думаю, потому что мне вспоминать про все то противно. А оказалось, совсем не потому. Просто хочу тебя день и ночь.

Она сказала именно то, что он так хотел от нее услышать, и даже теми же словами, которые звучали у него в голове. И он совсем этому не удивился. Вся она была его, в этом было дело.

– Пойдем… – с трудом выговорил он.

– А на руки зачем хватаешь? – Галинка угадала его намерение раньше, чем он успел наклониться, чтобы взять ее под колени, и ловко вывернулась из его объятий. – Избыток здоровья? Ну так на месте и продемонстрируешь.

Они даже целоваться не стали – так хотелось поскорее добраться до этого самого места, где все наконец произойдет.

Телефон, лежащий рядом с сахарницей, зазвонил в ту самую минуту, когда они обходили кухонный стол. Игорь попытался не глядя отключить его. Ясно же, это не последний звонок, а ему сейчас совсем не до разговоров. Руки у него дрожали, он едва нащупал кнопку. Только, оказалось, совсем не ту кнопку…

– Северский Игорь Владимирович? – прозвучало из трубки.

Игорь понял, что включил громкую связь.

– Я слушаю, – нехотя ответил он.

– Из третьего роддома звонят. У вас сын родился. Вес четыре пятьсот, рост пятьдесят девять сантиметров. Мамочка здорова, ребенок тоже. Можете навестить.

«Какой третий роддом? – растерянно подумал он. – Кого навестить?»

И тут его словно по голове ударило. Все сразу встряхнулось у него в голове, все встало на свои места.

Катя родила ребенка. Его ребенка. Сына. Это могло произойти вчера, позавчера, завтра. Но произошло сейчас, в ту самую минуту, когда он понял, что не может жить без женщины, которую держит в объятиях.

– Ну? – сказала эта женщина. – Что ты белый стал, как покойник? – Ее голос звучал спокойно. Но за те пятнадцать минут, которые они были вместе, именно вместе, он узнал ее так, что чувствовал теперь, как нелегко дается ей этот спокойный тон. – Сию секунду навещать ведь не побежишь, полчаса потерпишь. Вот как раз и успеем.

– Пойдем.

Он слышал свой голос словно со стороны. Голос звучал пусто. Это невозможно было скрыть.

Они прошли по коридору в гостиную, остановились у дивана. Игорь потянул за витой шнур, и диван раздвинулся, стал огромный, как в гостинице. Да этот дом и был теперь для него гостиницей. И тем более не мог он быть домом для женщины, которая раздевалась, стоя рядом с диваном. Наверное, она хотела доставить ему этим удовольствие, и, произойди это пять минут назад, у него сердце выскочило бы из груди при виде ее голых загорелых плеч. Но сейчас в том, как она раздевалась перед ним, была все та же пустота, что и в его голосе.

Игорь положил руки Галинке на плечи, повернул ее к себе и поцеловал. Все эти две недели он проклинал себя за то, что не поцеловал ее там, в больничной палате, где все произошло между ними так мгновенно. Ему потом ночами снилось, как он целует ее – медленно, долго, бесконечно.

• Предыдущая
• 58/70
• Следующая