Гадание при свечах - Берсенева Анна - Страница 40

• Предыдущая
• 40/87
• Следующая

– Да, слушаю! – ответил голос, в котором Марине послышалось раздражение.

– Это Марина. Марина Стенич, – сказала она, в одно мгновение осознавая нелепость своего ночного звонка совершенно незнакомому человеку. – Алексей Васильевич, вы не помните меня?

– В общем нет, – ответил он. – В общем и в целом. Но неважно. В чем дело?

Голос у него был совсем не такой, каким его помнила Марина. Правда, она и помнила его едва-едва, но сейчас ей показалось, что голос у него какой-то замедленный, как будто он с трудом разжимает губы.

– Извините, что я беспокою вас ночью… Я хотела только спросить, не одолжите ли вы мне денег на билет? Может быть, хотя бы немного, чтобы я могла сегодня уехать…

– Да, – сказал он. – Да, продолжу, сейчас. Извините, это не вам. Какой билет, куда уехать? Что-то я не соображу, не соображу…

– Я Марина, – повторила она. – Помните, вы были у меня в студии вместе с вашим приятелем, которому жена мешала, и потом еще раз приходили, принесли мне кольцо?

– Интере-есно, – протянул он все тем же замедленным голосом. – Ничего я сейчас не помню, нич-чего… И помнить ничего не хочу!..

– Извините… – произнесла Марина. – Извините, я напрасно вас побеспокоила…

– Девушка, погодите! – тут же прозвучало в ответ, и голос стал немного тверже. – Никакого беспокойства! Это вы меня извините, я просто сейчас… не в форме для разговора. Давайте перенесем его на завтра, а? – Не слыша ее ответа, он повторил: – Не кладите трубку! Поговорим завтра, вы поняли? Где вас найти?

– Я не знаю, – ответила Марина. – Я стою на улице… Не знаю, на какой улице!

– Все, девушка, делаем та-ак, – голос его то становился тверже, то снова растягивался. – Я передаю трубку охраннику, вы ему объясняете, где находитесь и в чем вообще дело, и он решает по обстановке. А я говорить с вами сейчас не буду.

Где-то далеко – неизвестно вообще, где – шла чужая жизнь, и зачем она вдруг ворвалась в нее среди ночи?.. Марина едва не заплакала и собиралась уже прекратить этот странный разговор, когда в трубке зазвучал другой голос:

– На какой, говорите, улице? – спросил этот другой. – Да говорите же, говорите, чего вы молчите?

– Я… – Марина взглянула на Триумфальную арку, темнеющую невдалеке. – На Кутузовском, рядом с аркой.

– Значит, так, – распорядился тот. – Вы сейчас выходите к такой большой булочной, знаете? Там еще ресторан рядом, ночная охрана. Выходите и стоите, ждете меня. Я подъезжаю через пятнадцать минут, темный такой «Мерседес», номер… Все равно вы номер не разглядите. Ладно, я вас сам увижу. Знаете булочную-то эту?

– Знаю, – ответила Марина. – Там еще кондитерская.

– Точно, – подтвердил ее собеседник. – Через пятнадцать минут, и держитесь поближе к ресторану, в поле зрения охранников. Все, до встречи.

Машина подъехала ровно через пять минут после того, как Марина остановилась возле булочной-кондитерской. Мужчина вышел из машины и пошел к ней пружинистой походкой.

– Вы звонили Шеметову? – спросил он, останавливаясь перед Мариной. – В чем дело?

Увидев «Мерседес» на ночной пустынной улице, человека с пружинистой походкой и широкими плечами, Марина растерялась. Кто эти люди, кому она звонила? Ведь она ничего не знает даже о человеке, с которым только что разговаривала, и уж подавно ничего не знает о том, который стоит сейчас перед нею…

– Я… – пробормотала она, вглядываясь в невозмутимое, с по-детски вздернутым носом лицо своего неожиданного собеседника. – Я только хотела одолжить у него денег…

– Ладно, вас где можно будет найти завтра? – не задавая лишних вопросов, поинтересовался он.

– В том-то и дело, что я не знаю… Дело в том, что я оказалась на улице, то есть в буквальном смысле на улице, и мне надо уехать завтра.

– А до завтра где ж вы будете? – с прежней невозмутимостью спросил мужчина. – Где собираетесь ночевать?

– Ну… На Киевский вокзал, например, пойду, здесь же рядом. Это неважно!

– На Киевском ночью бомжей вылавливают, – заметил он. – И вообще, туда пускают только по билетам. В ментовку хотите?

– Нет! – отшатнулась Марина. – Но что же мне делать?

– Вот что, – объявил собеседник, – Шеметов распорядился все это дело у вас выяснить и, в случае чего, отвезти вас на квартиру.

– К нему? – испуганно спросила Марина.

– Нет, не к нему. На пустую квартиру, а он вам завтра туда и позвонит. Согласны?

– Да-а, – удивленно протянула она. – Но… почему? Зачем ему это?

– А я откуда знаю? – пожал плечами мужчина. – Может, поговорить с вами хочет, а так же проще всего. Понятно хотя бы, где вас искать. Все, поехали, раз нет возражений.

Он повернулся и пошел к машине; Марине ничего не оставалось, как последовать за ним.

Марина поняла, что проснулась, хотя глаза ее были еще закрыты. Она услышала тихие шорохи и сначала подумала, что это те звуки, которые всегда слышны в пустой комнате, но тут же почувствовала, что комната уже не пуста.

Собственные веки казались ей настолько тяжелыми, что она не сразу смогла их приподнять. Поэтому она невольно выглядела спящей и могла рассмотреть человека, присутствие которого сразу ощутила в комнате.

Алексей Васильевич Шеметов сидел в кресле рядом с высокими книжными стеллажами – довольно близко от дивана, на котором спала Марина, – и просматривал какие-то бумаги. Голова его была чуть склонена, но черты лица ясно различались даже в тускловатом свете, пробивающемся сквозь давно не мытые оконные стекла.

Та же твердая линия сомкнутых губ, которая так запомнилась Марине с первого знакомства, те же глаза цвета мокрой земли… И широкий разлет бровей, из-за которого лицо казалось непроницаемым и чуть надменным, – впрочем, только до той минуты, когда он что-то прочитал в бумаге и хмыкнул, сердито прищурившись. И тут же нарушилась непроницаемость, и все лицо его стало сердитым.

В те несколько мгновений, когда это произошло, Марина поняла, как отчетливо его чувства могут отражаться на лице. И в то же время – как властно он может их сдерживать…

Ей стало неловко, что она тайком рассматривает человека, и вообще – что валяется на диване в его присутствии. Она открыла глаза.

Шеметов тут же оторвал взгляд от бумаг и перевел его на Марину.

– Ну наконец-то! – сказал он. – Я уж думал, не успею дождаться вашего пробуждения.

– Почему же вы меня не разбудили, Алексей Васильевич? – смущенно спросила Марина. – Мне и так неудобно, что я…

– Я не разбудил! – усмехнувшись, прервал ее Шеметов. – Неужели вы думаете, я бы так бесцеремонно сюда заявился, если бы вас удалось разбудить телефонным звонком? Я и в дверь трезвонил минут десять – безрезультатно. Так что уж извините за вторжение, милая колдунья. Должен же я был по крайней мере взглянуть, что с вами.

Марина села на диване, провела рукой по растрепавшимся волосам. Неужели она действительно спала так крепко? И который теперь час?

– Половина второго, – ответил Шеметов, хотя она, кажется, не спросила об этом вслух. – Время обеденное. Голодны вы?

– Нет-нет, – торопливо проговорила Марина. – Я только пойду умоюсь, если можно.

– Можно. А я пока кофе сварю. Кофе пьют колдуньи или им какой-нибудь особый положен напиток?

– Пьют, – кивнула Марина.

Ее смущал его насмешливый тон и такое же насмешливое выражение глаз. Даже широкий разлет его бровей казался теперь насмешливым!

Она вышла в темный коридор и, наугад пощелкав несколькими выключателями, нашла туалет и ванную. В ванной было довольно холодно и как-то мрачновато – пожалуй, из-за того, что кафельная плитка во многих местах была надколота или вовсе отбита, а ванна покрыта ржавыми потеками.

Кран зафыркал, и вода из него потекла тоже ржавая – похоже, его давно не открывали. Марина смотрела, как медленно светлеет водяная струя. Вдруг она почувствовала, что с нею самой происходит что-то подобное – медленное, нарастающее просветление – и удивилась этому неожиданному ощущению.

• Предыдущая
• 40/87
• Следующая