Принц теней - Бенджамин Курт - Страница 48

• Предыдущая
• 48/92
• Следующая

– Боже мой, что теперь делать?

– Напоите его, – посоветовала Каду, и что-то плюхнулось на землю рядом с ним.

Чьи-то руки подняли флягу и предложили ему. Юноша потянулся к ней, как младенец к матери. Вода лилась мимо рта, Льешо пытался глотать, но она возвращалась обратно. О богиня. Если такова ее благосклонность, то не хотел бы он когда-либо испытать ее гнев.

– Я побегу за помощью, – раздался голос Льинг.

– Адар, – пробормотал Льешо, стуча зубами. Его вдруг зазнобило. Юноша почувствовал, как конвульсивно дрожит его тело, и схватился за тунику держащего его человека. – Холодно, – выдавил он.

Однако Каду начала спорить с Льинг:

– Куда ты собралась бежать? Кого ты найдешь в лесу, как не людей мастера Марко? Помнишь, что Льешо говорил о плене? Он предпочел бы умереть.

– Это не значит, что он хочет умереть. Я поеду вперед. Мы на тропе, значит, неподалеку должна быть деревня.

Льинг ускакала, кто-то накрыл его одеялом, пахнущим конским потом. Юноша хотел сбросить одеяло, но знакомый голос Хмиши успокоил его. Слова перешли в песню, в молитвенную песню для больных детей. Льешо знал мотив:

Освободи ребенка от боли,

Позволь ему вновь смеяться,

Госпожа темно-красного заката,

Избавь его от горячки.

Это была простая молитва. Адару были известны более сложные напевы, с низкими голосами, отвечающими за мелодию, и высокими носовыми, выстукивающими ритм, заменяемый между куплетами звучанием цимбалы. Для светских случаев, а также по поводу рождения принца или принцессы, или во время бедствия песню сопровождали молитвенные гонги и колокольчики. Исполняли ее все лекари, неповторимое многоголосье раздавалось синхронно. Льешо с удивлением слушал, как его брат обращался с группой монахов к богине, чтобы она облегчила появление на свет их сестренки. Как решил маленький Льешо, они перестарались и маленькая принцесса получилась слишком упрямой и крикливой с момента рождения. Юноша не хотел думать об этом, потому что сразу всплывала мысль о том, что она мертва, прах ее остался в какой-то куче мусора, а не был захоронен. Как же она найдет путь обратно в этот мир, если не будет слышать, как ее оплакивают, как по ней тоскуют?

Почему Адар не спас ее, если был жив? Он же лекарь, ему известны все песни и молитвы, подвластно действие травы и магическое прикосновение обладающего великим даром целителя. Почему он не спас сестру?

– Адар! Адар! – позвал Льешо.

Голос сверху прервал песню, чтобы успокоить его:

– Тише, тише.

– Жарко, – пожаловался Льешо и попытался сбросить одеяло.

– Сними его, – посоветовал голос Каду, и юноша увидел девушку, с хмурым лицом стоящую над ним.

– Минуту назад ему было холодно, – возразил Хмиши.

– При очень высокой температуре такое иногда случается, – ответила недовольная Каду, но уже не столь строгим голосом.

Юноша был благодарен, что с него стянули одеяло. Ему все еще было жарко, зато ничего не сковывало неугомонные конечности.

– Скоро он вновь пожалуется, что замерз, – продолжила она, – тогда дай ему это. – Девушка протянула вуаль, такую тонкую, что Хмиши видел сквозь нее лицо Каду. – Положи ему на плечи, чтобы успокоить, но не накрывай полностью. Пусть воздух охладит его кожу.

Среди друзей не было Адара, и юношу опять охватил озноб.

– Холодно, Адар, холодно, – едва дыша, стонал Льешо.

Чужие руки накрыли его кусочком ткани. Юноша укутал в ней руки и свернулся калачиком, пытаясь согреться в складках. Тщетно. Он начал вертеться, стрела все глубже входила ему в грудь.

– Львы, – произнес он, – львы, львы, львы.

Льешо закричал бы, если б смог, потому что им не понять. Он хотел пойти ко львам сейчас, а не дожидаться, пока станет пищей для шакалов. Юноша слышал шелест травы, обдуваемой ветром, стоны женщин и стариков, гонимых вперед, что было выше их сил. Доносился и плач детей, среди которых был и его собственный. Он же принц и не должен плакать, не должен плакать, но лицо залилось слезами. Не принц, а раб. Рабам ведь разрешено плакать? Топот лошадей. Голос Льинг:

– За милю отсюда есть деревня. Я нашла знахарку. Она сказала, что придет.

Одежды зашелестели в подлеске. Льешо почувствовал запах трав, за силуэтом женщины сияли солнечные лучи.

– Юноша болен? – спросила она.

Кван-ти. Он посмотрел вверх на нее и улыбнулся.

– Я знал, что ты придешь, – сказал он и закрыл глаза. Теперь он в безопасности, она хоть и не Адар, зато жива.

– Вы лекарь? – спросил Хмиши, и Льешо чуть не засмеялся.

Разве друг не узнает Кван-ти, их добрую целительницу с Жемчужного острова? Льинг не поправила его, а Каду рассказывала ей о его ране словно незнакомке.

– Стрела вот здесь, – показала на себе Каду, приложив палец чуть выше левого соска. – Мы не стали ее вынимать, боясь, что он истечет кровью, но рана воспалилась. Его лихорадит, и он кашляет кровью.

– Он иногда приходит в себя, – добавил Хмиши, – но говорит бессмыслицу.

– Посмотрим, что можно сделать.

Целительница встала рядом на колени и пощупала кончик стрелы, выпирающей из груди. Льешо ожидал боли, раздирающей сердце, но напрасно. Все, что он почувствовал, так это холодное прикосновение ее пальцев и запах мяты и жимолости, исходивший от нее словно духи.

– Деревня на расстоянии чуть больше одного ли. Его состояние слишком серьезное, чтобы нести его так далеко, – сказала она. – Но у меня есть небольшой домик в лесу. Я им пользуюсь, когда мне нужно пополнить свои запасы. Он вон там…

Льешо не стал открывать глаз.

– Короткий подъем вверх по холму, затем дорога прямая. Положите его на одеяло, и мы возьмем каждый по концу. Вернетесь за лошадьми, когда над его головой будет крыша.

Хмиши крепче сжал плечо Льешо и сказал:

– Вы не поинтересовались, кто мы такие и откуда у нашего друга стрела.

Почему голос Хмиши полон подозрения? Безусловно, он знал целительницу, как и все остальные.

– Кван-ти, – позвал ее Льешо.

– Это не Кван-ти, – предупредил его шепотом друг.

– Ему не станет хуже, если он будет считать меня знакомым человеком, – попрекнула его целительница. – Если ему так необходимо ее присутствие, то заблуждение лишь поможет. Идемте, пока не начался дождь, иначе будет хуже. Ваши враги могут привести подкрепление.

Она на секунду отвернулась, но вскоре снова раздался ее голос.

– Теперь мы должны тебя поднять, – прошептала она. – Сначала будет больновато, но недолго. Мы попытаемся сделать так, чтобы тебе было удобно, хорошо?

Льешо кивнул в знак готовности, и она одарила его в ответ улыбкой.

– Давайте, – скомандовала целительница, и друзья тотчас подняли его и усадили на одеяло.

Юноша охнул, все еще удивляясь, какую огромную боль способна вызывать рана, когда он шевелится. Льешо засунул в рот кулак, чтобы заглушить крик. Он не выдаст свое местонахождение гвардейцам. Правда, он уже почти не помнил, о каких гвардейцах идет речь, поэтому запрокинул голову и погрузился в колодец забвения.

– С тобой все будет хорошо, Льешо, только придется потерпеть боль.

Голос Кван-ти донесся откуда-то из тумана, затмившего все окружающее и смутившего всякие мысли. Однако юноша решил, что она ошибается. Он чувствовал, как по венам течет яд мастера Марко, и понял, что умирает. Несмотря на это, юноша улыбнулся ей. Кровать была мягкой и пахла душистой травой. Когда женщина говорила, темные силы отступали прочь. Паста, которую она намазала вокруг торчащего обрубка стрелы, заморозила рану до кости, зато с ледяным действием препарата ушла и боль.

– Каду, Хмиши, – позвала Кван-ти голосом, требующим беспрекословного повиновения. – Свяжите это.

Мягкая ткань обвила кисти и плечи Льешо, затем ноги и туловище так, что он не мог пошевельнуться.

– Нeт! – испугался он, но ко лбу притронулась умиротворяющая рука Кван-ти.

• Предыдущая
• 48/92
• Следующая