Принц теней - Бенджамин Курт - Страница 76

• Предыдущая
• 76/92
• Следующая

– Фибия славится богатствами, обретенными благодаря торговым путям с западом. Конечно же, во дворце Кунгола ты привык к большему великолепию, чем здесь, – окинул он паланкин рукой с надкусанным персиком.

– Да нет, – всмотрелся Льешо в шелковое убранство глазами мальчика, которым когда-то был.

По фибским меркам, слишком пестро украшен: много внешнего лоска, между тем подушки едва смягчали тряску, проходившую по столбам, взбалтывая паланкин, как лодку во время бури. Льешо заметил, что, несмотря на всю роскошь, его начало укачивать.

Разговор отвлекал от подступающей тошноты, поэтому он стал вспоминать свой первый дом.

– Кунгол лежит в горах чуть ниже уровня вечных снегов, – объяснил он. – Там все время прохладно, ночью снег может пойти даже в середине лета. На стенах дворца висят толстые шерстяные ковры, зимой – даже на окнах, чтобы сохранить тепло. В детстве у меня была перина из гусиного пуха, покрытая шанским шелком, все остальное в моей комнате – из шерсти или кожи, – Льешо пожал плечами. – Материалы, считающиеся диковинными и драгоценными в Фибии – например дерево мы используем только для украшений – распространены в Шане. Вещами из нашей страны, которые ценят фибы, такими как нефрит и янтарь, медь и бронза, мы мало торгуем, поэтому в вашем мире они дороги из-за своей редкости, но теряют то значение, которое мы в них вкладываем. Я слышал, что думают жители низменностей о фибском платье. – Юноша взглянул на кричащую накидку с усталой улыбкой, многозначительной и печальной. – Наша одежда слишком груба, вышивка слишком броская, покрой варварский.

– Из этого можно сделать вывод, что ты не привык к роскоши, – улыбался ему Хабиба, острые белые зубы неестественно вырисовывались под усами.

Льешо улыбнулся в ответ, понимая, какой урок должен извлечь.

– Вывод иной: для фибина это вообще не роскошь, – ответил он не совсем правдиво.

Весь шелк, продаваемый на запад, проходил через Кунгол, жители которого знали ему цену, но не стремились к богатству, как другие народы.

– Не забудь это, когда встретишь императора, – посоветовал Хабиба так, что юноша не смог понять, куда направлена острота.

Он собирался спросить, но тут носильщики замедлили шаг. Льешо услышал приближающиеся твердые шаги – нападение! Забыв о разговоре, он стал проклинать себя, что оставил лук и стрелы в лагере. Посол Хуанг велел сержанту вернуть юноше нож на время путешествия, и Льешо потянулся к поясу.

Хабиба не казался встревоженным. Колдун доел персик и бросил косточку на дорогу, затем взялся за перекладину, шедшую по всему периметру паланкина.

– Сейчас сменятся носильщики. Держись.

Льешо недоверчиво посмотрел на него, но все же схватился вместо ножа за перекладину. И вовремя.

Новая смена выстроилась параллельно длинным балкам и синхронизировала шаг с носильщиками. Вдруг паланкин резко дернулся, подпрыгнул, накренился и закачался.

– Что они делают? – поинтересовался Льешо.

– Мы достигли первого сменного поста, – объяснил Хабиба. – Уставших носильщиков заменяют люди, ждавшие в этом пункте.

Колдун покачивался вместе с паланкином. Ни тошноты, ни даже дискомфорта при этом он не испытывал. Льешо не мог похвастаться тем же.

– Когда мы будем приближаться к городу, сменные посты будут расположены чаще, поэтому пока мы должны наслаждаться поездкой, – закончил объяснение Хабиба и потянулся за персиком.

– Нам еще далеко ехать? – спросил Льешо.

На данный момент длина пути была для него наиважнейшей проблемой вместе с трясущимся паланкином, в котором они ехали. Он чувствовал, что краска сходит с его лица.

– Меня сейчас стошнит, – прошептал Льешо.

Хабиба отложил персик. Протянулся за трубкой с водой, выкинул конец наружу, куда полетела и косточка фрукта, затем подставил овальный сосуд к его подбородку.

– Мастер Хуанг оказал тебе большую честь, предоставив людей на сменных постах, – успокаивал его колдун, держа сосуд. – Только самые важные чиновники по неотложным вопросам имперского значения удостаиваются такой поездки. Ты так решил отплатить за его доброту?

– Я бы с радостью отказался от такой чести и поехал в Шан верхом, – ответил Льешо.

Все внутренности болтались, словно по своей прихоти, абсолютно не в такт с бегущими под ними ногами.

– Но мастер Хуанг не смог бы ехать на коне так далеко, да и мастер Ден, – напомнил ему Хабиба. – К тому же нам пришлось бы менять лошадей, как и носильщиков, а к ним надо приспосабливаться.

Все верно, подумал Льешо. Однако позади только несколько ли. Если верить Хабибе, то большая часть пути впереди, а юноше уже хотелось умереть. Он наклонился над сосудом, и его основательно вырвало.

Когда Льешо закончил, Хабиба с улыбкой протянул ему шелковый платок.

– Это самый безыскусно расшитый, что у меня есть, – пошутил он, намекая о богатстве империи. – Тебе лучше?

– Не-е-е-ет, – простонал Льешо и еще раз неистово выплеснул последнее содержимое желудка. С тоскливым вздохом он опустился на подушки. – Какой в этом смысл, если мне уже хочется умереть?

– Смысл? – покачал головой Хабиба. – Зачем предстать перед императором живым просителем, а не мертвым самозванцем? Или тебе хочется, чтобы Марко на досуге разрабатывал план твоей кончины?

– Думаете, если бы я хорошо попросил, он согласился бы меня сейчас убить? – приподнялся Льешо с последней надеждой в глазах.

Хабиба раздраженно вздохнул. Взяв юношу за подбородок пальцем, он извлек его лицо из сосуда.

– Как долго тебя поташнивает? – спросил он.

– С самого начала пути.

Льешо не понял, как Хабибе удалось оторвать его от процесса, но решил не задавать в таком состоянии лишних вопросов.

Хабиба нахмурился.

– Возможно, я мог бы приготовить тебе снадобье, если б мы на час-два остановились у костра. – Колдун внимательно смотрел на юношу. – Но мы не можем терять время. Посмотри на меня, Льешо.

Льешо повиновался и вздрогнул – настолько преобразился колдун. Широко раскрытые глаза застыли; радужная оболочка почти исчезла, зрачки расширились, заполнив все темнотой. Юноша опустил веки, но ему стало хуже.

Хабиба резко постучал ему пальцем по подбородку.

– Ты еще пока не принц, мой юный гладиатор, – усмехнулся Хабиба с большим юмором в голосе, чем того требовала ситуация, – а теперь делай, что я тебе говорю.

– Что вы собираетесь говорить? – прошептал Льешо.

– Ничего, что могло бы тебе причинить вред, по сравнению с проблемами, которые уже на тебя навлек. Смотри мне в глаза!

Льешо поднял взгляд.

– Ночь, давно стемнело, ты в своей постели во дворце Кунгола. Там нет гарнов, стража стоит у двери, охраняя твой покой. В кровати тепло, бриз приносит через окно запах горного снега, а внизу, в городе, блеяние верблюдов и лай собак наполняют ночь музыкой.

Льешо понимал, что всего этого на самом деле нет, однако плечи расслабились, голова потяжелела, глаза стали закрываться…

– Ты в безопасности, тебе уютно, и очень хочется спать. Ты не можешь более бодрствовать ни минуты…

Когда Льешо проснулся, паланкин стоял, а за шторками доносились грубые голоса слуг, производивших смену. Судя по гулкому эху и стуку сандалий с деревянными подошвами по булыжнику, они стояли в окруженном стенами дворе. Льешо не знал, как далеко они заехали и почему остановились.

– Где мы? – спросил он сонным голосом, но Хабибы рядом не было.

– Идем-идем! – просунул голову между занавесками какой-то слуга и поманил юношу следовать за ним.

– Где мы? – переспросил Льешо.

Слуга удалился, бурча что-то о сумасшедших фибах, и вскоре на его месте появился мастер Ден.

– Ты еще все здесь, мальчик? Ты не можешь идти к императору в таком виде!

Льешо побледнел от смятения, но вылез из паланкина, слушаясь мастера Дена.

– Император пришел на дорогу встретить нас?

– Мы не на дороге, Льешо. Мы во внутреннем дворе Небесного Дворца в Шане.

– Не может быть!

• Предыдущая
• 76/92
• Следующая