Ревнивая печаль - Берсенева Анна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/82
• Следующая

– Ты правда так думаешь? – спросила Лера. – Правда, Митя?

– Это не я так думаю – это так и есть, – ответил он. – Только бы ты меня не разлюбила…

– Я не разлюбила, Митя, не разлюбила! – Лера почувствовала, что слезы закипают у нее внутри, и удивилась, что вообще может чувствовать их обжигающее кипение. – Но меня ни на что не хватает, ты понимаешь? – Она впервые за все это время говорила с такой страстью, хотя голос у нее был по-прежнему слабый. – Я утром просыпаюсь – и сразу думаю, что его уже нет, что ты его даже услышать не успел. И все, меня уже больше ни на что не хватает! И врач говорит, что едва ли когда-нибудь… Значит, мне не судьба родить тебе ребенка, ты понимаешь?

Блестящие мушки разлетелись от ее волнения, и Лера ясно увидела Митино лицо прямо перед собою. Потом лицо его снова расплылось: он притянул ее к себе, прижал ее щеку к своей.

– Все, поедем, – сказал он. – Поедем с тобой, подружка, куда глаза глядят, и будет нам с тобой хорошо.

Он встал, осторожно поднимая ее за собою.

– Как, сейчас? – растерянно спросила Лера. – Но ведь вечер уже, и надо же выписаться…

– Сейчас, – сказал Митя. – Завтра я приеду и все сделаю, что надо. А ты здесь ни минуты больше не останешься. Ты здесь никогда не выздоровеешь, Лер, мне сразу надо было это понять и тебя не слушать. Собери, пожалуйста, вещи, я тебя жду у ординаторской.

Они вышли из больницы, когда на улице совсем стемнело. Митин плащ был надет у Леры поверх халата. Она едва не упала – таким мощным, свежим потоком ударил ей в лицо осенний ветер.

– Да разве это судьба? – услышала она Митин голос, и он показался ей сильнее, чем шум ветра, хотя Митя просто обнял ее сзади и говорил прямо ей в ухо. – Ты что, подружка? Разве твоя судьба такая? Вот ты выздоровеешь – и увидишь, какая у тебя судьба… А потом я тебе наделаю еще десяток деток, и ты их всех родишь, не беспокойся!

– Десяток? – улыбнулась Лера.

– Ну, троих. Да, троих будет в самый раз. Сразу тройню, или по очереди, там видно будет.

Так, продолжая шептать ей на ухо какие-то глупости, Митя посадил Леру в машину, и огни вечерней Пресни поплыли мимо них по дороге к дому.

Лере страшно было войти в свой дом – в мамину квартиру, где ее больше нет… Но Митя и не повел ее туда – остановил машину у своего подъезда. И Лера послушно пошла с ним. Да ей и идти было тяжело, она мешком висела на Митиной руке.

Еще по дороге она снова впала в апатию. Всплеск, вдруг случившийся в больнице после равнодушных слов медсестры Ниночки, быстро прошел. Сидя рядом с Митей, Лера чувствовала, что голова у нее мотается, как у куклы.

– Надо было мне остаться, – бормотала она, прислоняясь виском к холодному стеклу. – Зачем это все, Митя? Мне совсем плохо…

Она видела, что сквозь решимость в глазах его проступает тревога, и думала, что он вот-вот развернет машину. Но Митя ехал дальше, и Лера замолчала.

И только войдя в его дом, почувствовав живую тишину комнат, Лера поняла, что Митя прав и оставаться было действительно невозможно.

Нет, голова у нее по-прежнему кружилась. Но она вдруг почувствовала и другое: словно большую подушку сняли с ее лица, и она глубоко вздохнула, и ей чего-то захотелось…

То есть сразу ей просто захотелось спать, но это уже было желание, а не тяжелое забытье, каким был ее сон в больнице.

– Я душ приму, Мить, и сразу спать лягу, – сказала Лера, почему-то извиняющимся тоном. – Мне кажется, я липкая как будто…

– Подожди, я тебе помогу, – ответил Митя, включая свет в ванной.

– Нет! – испуганно воскликнула Лера. – Я сейчас такая… Я не хочу, чтобы ты…

– Мало ли чего ты не хочешь, – пожал плечами Митя. – А я не хочу, чтобы ты в обморок грохнулась, а меня привлекли к уголовной ответственности за похищение больной.

Лере казалось, что она уснет сразу, как только прикоснется головой к подушке. Но, добравшись наконец до кровати, уснуть она не могла.

– Ну, а теперь чего ты хочешь? – Митя присел на корточки рядом с кроватью. – Скажи, скажи, я же вижу, у тебя какой-то каприз в глазах мелькает!

– Теперь я хочу, чтобы ты мне на скрипке поиграл, – с удивлением произнесла Лера. – Странно, правда?

– Вот действительно странность, с чего бы меня об этом просить? – усмехнулся Митя. – А я думал, придется пройтись по канату или проглотить шпагу.

– Нет, не потому. – Он снова начинал ее дразнить, и ей тут же стало смешно. – Просто я же у тебя немузыкальная, и слуха у меня нет…

– Вот и отлично, – сказал он, выходя из спальни за скрипкой. – Зато ты не заметишь, как я буду фальшивить.

– А Аленка с кем? – спросила вслед ему Лера. – С Валей?

– Она дома, – ответил Митя. – Я же не думал, что тебя сегодня заберу, и она теперь уже спит, наверное.

Лера всегда любила смотреть на огонь и жалела в детстве, что в городской квартире не бывает каминов.

Она смотрела на огонь, то взлетающий, то опадающий среди жарких углей, и ждала Митю. Он сказал, что скорее всего приедет последним поездом, и Лера прислушивалась к звукам за окном, как будто можно было расслышать, как гудят рельсы на маленькой станции.

За окном стояла удивительная, полная тишина альпийского поселка. Здесь, в Швейцарии, легко можно было найти именно такой – без ночных клубов и казино и чтобы вечером казалось, будто ты затерялся среди гор в одиночестве, но от этого не было бы ни страшно, ни грустно.

Лера много раз отправляла сюда людей, которым хотелось именно этого, поэтому сама выбрала место, куда должны были теперь приехать Митя с Аленкой. Она только жалела, что не дождалась их в Цюрихе, а поехала одна, вняв Митиным уговорам не терять зря времени, раз лечение уже окончено.

Лера вспомнила, как всего два месяца назад ни за что не хотела ехать лечиться в Швейцарию, – и улыбнулась.

– Ценю твой патриотизм, – пожал плечами Митя, – но ты поедешь в Цюрих, и незачем это обсуждать.

– Но почему именно туда? – удивилась Лера. – На два месяца уехать из дому – чего ради? Митя, в Москве действительно прекрасные врачи, к нам даже иностранцы приезжают лечиться, я же знаю! Не понимаю, ты что, поддаешься общему стремлению лечиться только на Западе?

– У меня свои стремления, до чужих мне дела нет. – Он не хотел принимать во внимание Лерины доводы. – Ничего не имею против наших врачей, у нас вообще люди талантливые, но дело не в них. Тебя я больше здесь в больницу не повезу. Мне жаль твоего здоровья и времени, это лечение для тебя впустую. – Митя говорил как будто бы серьезные вещи, но глаза у него смеялись, потому что он видел, как нравится Лере, что ее уговаривают. – Не будь у тебя твоего воображения – пожалуйста, лечись где угодно. А так – к чему это пустое испытание нервов?

Что ж, это было Лере приятно. Она только удивилась про себя: он-то откуда знает, что именно в Цюрих ездят лечить женские болезни?

Впрочем, она уже и не удивлялась тому, что Митя знает совершенно невероятные вещи. Как он сказал однажды: «Я думал о чем-то другом, во что и это уместилось»?..

И вот она сидела, смотрела на переливы огня в камине и ждала, когда хлопнет дверь на первом этаже.

И, как всегда, пропустила тот момент, когда это действительно произошло. Даже Аленка вошла на этот раз как-то бесшумно. Лера обернулась на ее торжествующий смех, только когда уже распахнулась дверь в комнату.

– А мы хотели тебя напугать! – радостно воскликнула Аленка. – Мы хотели влететь, как феи!

– Разве феи могут напугать? – смеясь и целуя дочку, спросила Лера. – Я феям очень даже обрадовалась!

– Что, мясо на вертеле жаришь? – спросил Митя.

– Нет, просто так смотрю. – Лера развязывала Аленкин шарф и смотрела, как он снимает куртку. – А ты хочешь мяса на вертеле?

– Да ну! Это я так, для полноты картины. Альпийское шале, красавица у камина…

– Для полноты картины здесь не хватало только тебя, – улыбнулась Лера. – Надолго ты себя отпустил?

• Предыдущая
• 21/82
• Следующая