Записки разведчика - Пипчук Василий - Страница 7

• Предыдущая
• 7/20
• Следующая

Вот и насыпь. Остановились. Посмотрели вдоль шоссе. В густо-серой мути утра показались люди, они прижимались к посадке, которая тянулась вдоль лоснящейся от утренней росы дороги. Это оказался наш дозор. Мы подали сигнал: «Внимание! Впереди немцы!» и передали добытые ценой жизни товарищей сведения о позиции врага. Стрелковые части дивизии развернулись и двинулись на сближение с гитлеровцами. Мимо нас пронеслись танки. Начался бой…

Иван Федотов и я, став посередине дороги, остановили машину и отправили Юсупова в медсанбат. Жаль было расставаться с боевым товарищем, с которым делили опасности и лишения фронтовой жизни.

Через час мы были уже в штабе дивизии. В этот ранний час здесь не спали только двое: полковник Василевский, склонившийся над картой, и начальник разведки майор Боровиков. Припухшие веки придавали его лицу сонное и злое выражение.

Боровиков всю ночь ждал сведений от нашей поисковой группы. Потом услышал артналет и пошел к командиру дивизии доложить, что разведчиков, видимо, обнаружили гитлеровцы.

И вот в штабе появились Федотов и я. По нашим усталым лицам было видно: что-то случилось.

– Неудача? – сразу спросил полковник.

– Заметил, гад… Обстрелял… Шмелев и Абдуллин убиты. Юсупов ранен, – выдавил Федотов.

Полковник Василевский и майор Боровиков сняли фуражки. В хате, казалось, потолок стал ниже. Какую-то долю минуты все молчали, опустив глаза, потом Василевский закурил, глубоко затянулся, подошел к нам и сказал:

– Трудно, знаю. А вести разведку необходимо. Сейчас стало известно, что дивизия будет переправляться через Ворсклу. Заранее отыскать брод – такова ваша задача.

– Значит, в тыл к немцам? – спросил Федотов.

– Да, от этого зависит успех наступления, – жестко сказал полковник. – А вы уже знаете большую часть дороги.

Федотов посмотрел на меня и, словно прочитав в моих глазах свое мнение, спросил;

– Разрешите действовать?

Полковнику, как я заметил по его лицу, решительность Федотова понравилась, и он переспросил:

– Как, как вы сказали?

– Мы готовы действовать. – Разведчик подошел к карте. – Разрешите? – Полковник кивнул. – Вот проселочная дорога, пересекающая шоссе. Здесь гитлеровцы устроили засаду. Но…

– Вот то-то, что «но», – усмехнулся полковник. – Хвалю за храбрость и решительность. Однако двоим такая задача не под силу.

В эту минуту в штаб вошел командир одного из наших взводов, лейтенант Стрельников, которого, оказывается, уже успел вызвать Василевский. Худощавый, со впалыми щеками, но всегда бодрый и подтянутый, лейтенант доложил о своем прибытии.

– Прошу к столу. – Полковник сделал секундную паузу, а потом кивнул головой Федотову: – Продолжайте.

– Я уже сказал, что немцы устроили сильную засаду, огневой заслон. Но и у этого заслона, как и у танка, есть уязвимые места. Мы их нащупали – это фланги и стыки. В этих местах найдутся лазейки к немцам в гости.

Василевский подвинул карту к Стрельникову.

– Ваше мнение, товарищ лейтенант?

Лейтенант ответил не сразу. Разбираясь в нанесенной на карте обстановке, он старался запомнить ее и потом уже заговорил;

– Не в лоб же идти, товарищ полковник… Раз фланги нащупаны – надо обходить фланги, Федотов и Пипчук будут проводниками.

– Тогда уточним задачу. Возглавит группу лейтенант Стрельников. Необходимо пройти к Ворскле и разведать брод, годный для переправы танков и артиллерии. Действуйте. Времени мало.

И мы опять ушли в тыл врага. Обогнув западную опушку леса, мы проскочили между двумя гитлеровскими полками, только что снявшимися с оборонительных позиций и выходившими на шоссе. Вскоре достигли безымянной пересохшей степной, с отлогими берегами речки, впадающей в Ворсклу, и по ее руслу достигли рощи.

Здесь еще ощутимее потянуло дыханием осени. Деревья, осыпая листья, словно расступились, давая возможность далеко просматривать глубину рощи. Нас это не радовало: если видим мы, то видят и нас.

Лейтенант Стрельников прислушался и, раздвинув густой кустарник, озабоченно буркнул:

– Кажется, мы заимели неприятного соседа. Легкий ветерок доносил чьи-то голоса. Командир группы послал меня и Яковлева выяснить обстановку.

Держа автоматы и гранаты наготове, мы тихопробирались к опушке, прячась за деревья. Голоса становились громче и громче. Наконец роща кончилась. Оказалось, что вдоль опушки проходила дорога и по ней двигалась большая колонна гитлеровцев с повозками. Они, вероятно, отходили к Ворскле. Но это – вероятно. А нам следовало знать это точно. Поэтому мы подползли к густому кустарнику и стали наблюдать за немцами. Неожиданно раздалась команда:

– Хальт!

– Неужели заметили? – прошептал Яковлев. Гитлеровский офицер, подавший команду «стой», махнул рукой вправо. Колонна рассыпалась и хлынула на опушку рощи. Гитлеровцы располагались на привал. «Вот положеньице, – пронеслось в моей голове. – Критичнее некуда».

Надо было возвращаться к своим. Но как? Встать и бежать? Нельзя! Трудность – не друг человеку, а тем более разведчику. Посоветовались и пришли к другому решению: только отползать. Ползти осторожно, так как немцы разбрелись по всей роще.

И тут я допустил непростительную оплошность – задел маскхалатом за старый сухой сук. Он громко треснул. Я оглянулся и увидел в кустах здоровенного гитлеровца, который схватился за автомат. Мы притаились в Кустах. Немец, находившийся от нас шагах в пяти, подозрительно поглядел в нашу сторону, но с перепугу не закричал, а зашипел:

– Партизанен! Русс?!

Почти одновременно, заглушая его слова, застучала автоматная очередь. Немец прочесывал кустарник. Но сноп пуль, скосив ветки кустарника, врезался в землю.

Гитлеровец, держа наготове автомат, испуганно водил глазами по сторонам.

«Значит, нас не видит», – мелькнуло в голове. Я посмотрел на Яковлева. Лицо у него было серьезным, сосредоточенным. Я дернул его за рукав маскхалата:

– Держись!

Рыжеволосый, в мутно-зеленой куртке, с пузатым ранцем за плечами, немец по-прежнему шарил глазами по кустам. Лицо его побледнело от страха, на нем крупными каплями выступал пот.

Секунда решила все. Прицеливаться было уже некогда. Я, пожав другу руку, – мол, что будет, то и будет, – в ярости выстрелил в немца. Фашист упал. Яковлев, привстав, бросил две гранаты в толпу фашистов. Мы дали еще по две очереди из автоматов по толпе и, воспользовавшись паникой, кинулись в глубину рощи.

Гитлеровцы открыли бешеный огонь по кустам. Но нас там уже не было. Мы быстро бежали к своим. Вдруг я почувствовал, что правую руку сильно ожгло. Быстро прорезалась боль. Показалась кровь. «Ранен», – подумал я, и сразу мне захотелось пить. Но мы бежали и бежали к своим. Стрельба стихла, хотя одиночные шальные пули иногда падали у самых ног, ударяясь о стволы деревьев, как будто рядом стучал дятел.

Мы доложили лейтенанту Стрельникову о результатах разведки. Посоветовались. Решили изменить маршрут движения, чтобы избежать встреч с немцами. Но я оказался помехой для разведчиков: рука болела все сильней. Стрельников осмотрел рану, наложил жгут и сказал:

– Дело серьезное.

Да я и сам чувствовал, что дело серьезное. Но что делать – не представлял. Мы ведь в тылу врага, помощи ждать неоткуда, а приказ должен быть выполнен во что бы-то ни стало. Решили, что мне надо где-то подождать два, от силы три дня, пока подойдут наши передовые части.

Ох, как не хотелось расставаться с товарищами. Но что делать? Иного выхода не было. Я быстро слабел, рука набрякла, подташнивало. Я действительно становился обузой.

К полуночи мы вышли на окраину хутора, километрах в двух от опушки леса. Оставили часового, несколько разведчиков, пригнувшись, осторожно подобрались к крайней хате. Окна наглухо закрыты ставнями. Света не видно.

– Неужели никого нет? – тихо сказал лейтенант и осторожно нажал на дверь. Она оказалась закрытой изнутри.

– Спят, – жестом показал Федотов, склонив голову на левое плечо, а сам тихонько, но настойчиво постучал в окошко.

• Предыдущая
• 7/20
• Следующая