Слабости сильной женщины - Берсенева Анна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/94
• Следующая

Она вдруг поняла: «А ведь я вообще беспомощна сейчас, я влилась в какой-то поток, в котором действуют совсем другие законы, чем я привыкла, и в этом потоке никто не различает отдельных капель…»

Это и была та неведомая жизнь, что так смутно страшила ее все время до отъезда. И как жить в ней, какой быть в ней теперь – когда не хочется быть никакой?..

– Смотри, подняли поезд, – услышала она голос Зоси. – Колеса перед Болгарией меняют, ты же не видела еще?

Лера снова кивнула – что за дело ей было до колес!

– Тут недалеко до следующей остановки. Горна Оряховица называется, – объясняла Зоська. – А там в автобусы погрузимся – и все, до самого Стамбула.

Ночная дорога в автобусе запомнилась Лере только остановками то на румынской, то на турецкой границе. Выходили, показывали вещи, документы.

– Туда вообще-то нормально ехать, – снова объясняла Зоська. – Взять с нас, кроме долларов, нечего, а их еще возись, ищи… А вот обратно – это похуже будет: все ведь на виду, что везем.

Лера впала в какое-то странное состояние, напоминавшее бред. Огни пограничных постов поблескивали в воспаленном сознании; чужие голоса звенели в ушах, откуда-то изнутри распирая голову. Ей стыдно было перед Зоськой. Как будто испугалась всех этих таможен, обысков и проверок! Как объяснить, что дело совсем не в этом… У Леры было такое ощущение, словно она вылазит из собственной кожи, словно со скрипом меняется каждую минуту.

Безобидная поездка, предпринятая так неожиданно и легко, оборачивалась чем-то бесповоротным.

Лера уснула только под утро, когда уже ехали мимо турецких поселков, едва различимых в редеющей предрассветной тьме.

Шея затекла от сидячего сна, и Лера едва подняла голову.

– Стамбул, Лер, приехали! – толкала ее Зося.

Все уже проснулись, пили кофе из термосов. Лера тряхнула головой, приходя в себя.

Несмотря на усталость после бессонной ночи, она чувствовала себя гораздо лучше. Как-то отдалилось воспоминание о таможеннице с ее властными пальцами, перестали мучить ночные размышления. К тому же усталость, которую надо было преодолеть, мешала прислушиваться к собственному состоянию.

Петляя по узким улицам, автобус подъехал к гостинице «Гянджлик».

– Слушай, а почему здесь так грязно? – удивилась Лера, спрыгнув на тротуар.

– Сама не понимаю, – так же удивленно протянула Зося. – Смотри, мусор кучами лежит!

Действительно, асфальт был устлан отбросами, обрывками и объедками.

– У них мусорщики бастуют, вот и грязь, – лениво объяснил шофер. – А вам-то не все равно разве? – добавил он. – До магазинов догребете как-нибудь, не утонете.

Они находились в европейской, торговой части Стамбула, и это немного разочаровало Леру. Тот Константинополь, который ей так хотелось увидеть, оставался за Босфором.

Когда разместились в гостиничном номере и, перекусив дорожными остатками, отправились в город, – все стало еще яснее. Лера видела Зоськино нетерпение: той хотелось как можно скорее пробежаться по знакомым магазинчикам, выяснить, не появилось ли в них чего-нибудь подешевле. Лера прекрасно ее понимала. Дело даже не в том, что Зоське безразлична Айя-София, просто она человек практический и совсем не склонный к самообману.

Шум на узеньких торговых улицах стоял невообразимый. Но, как ни странно, он не утомил, а, наоборот, взбодрил Леру. Ей понравились зазывалы, стоящие возле каждой лавчонки и хватающие прохожих за руки. Их жесты и интонации были так выразительны, что трудно было не поддаться на эти настойчивые приглашения.

– Наташа, Наташа! – кричали зазывалы, узнавая в Лере и Зосе русских.

– Они всех наших Наташами зовут, – усмехнулась Зоська. – Откуда взяли – непонятно.

В лавочках их встречали так, словно они были долгожданными гостями: показывали товар, приносили кофе, на пальцах показывали цену.

– Нет, – решительно говорила Зося. – Я другую лавку знаю, там дешевле. Пойдем!

«Господи, как она помнит эту другую лавку! – удивлялась Лера. – Все же одинаковое – и лавки, и улицы, и зазывалы».

– А на какой она улице, та лавка? – спросила она наконец.

– Да я не знаю, на какой. Здесь, по-моему, улицы вообще без названий, – ответила Зоська. – От гостиницы нашей через три улицы, и там потом еще налево – я тебе покажу.

В той лавке товары действительно оказались дешевле. То есть не все товары, а только коробочки с наборами мужских трусов – по пять штук в прозрачной упаковке.

– Видишь, я же говорила, – торжествующе сказала Зося. – А еще поторгуемся да побольше возьмем – представляешь, на сколько дешевле обойдется? Обязательно сюда потом придем, я и в прошлый раз их здесь брала.

Что до Леры – она купила бы эти трусы уже сейчас и отнесла в гостиницу. Какой смысл приходить потом? Но Зося была другого мнения.

– Ну что ты! – сказала она. – А вдруг мы что-нибудь такое обнаружим… Сногсшибательное! И решим побольше взять, а трусов – поменьше?

– Что уж такое сногсшибательное ты ищешь? – с тоской заметила Лера.

Она тут же заметила, что Зоська слегка надулась: в самом деле, почему она должна объяснять Лере каждую мелочь? И, заметив это, Лера тут же поспешила загладить свою вину:

– Нет, ты не думай! Пойдем, конечно, еще походим, куда нам спешить? Вдруг и правда – сногсшибательное…

– А что ты думаешь? – оживилась Зося. – Ты вспомни, что у нас там сейчас творится!

Они не заметили, как проходили до обеда. Ноги у Леры гудели, хотя она и надела удобные кроссовки: сказывалась непривычка к долгой ходьбе.

– Можем после обеда еще пойти, а можем и отдохнуть, – успокоила ее Зося. – Три дня у нас в запасе, успеем. Хотя, по-моему, можно уже начинать покупать, зачем надолго откладывать? Вот продадим свое – и вперед.

«Свое» значило ту самую водку и заварочные чайники. Зоська заранее предупредила Леру, что везти в Турцию на продажу.

– Там каждый доллар на счету – знаешь, какую прибыль дает в Москве, – объяснила она. – А они почему-то заварочные чайники любят, с ними даже на рынок можно не ходить, прямо на улице и продадим. Игрушки еще любят наши: у них там дорогие до чертиков и плохие вообще-то. Я прошлый раз даже старых своих кукол собрала – и все расхватали в момент.

Собирать старых кукол Лера не стала – да их у нее, кажется, и не было, она не любила в детстве кукол, – а вот за этими заварниками пришлось обежать пол-Москвы.

В декабре, накануне Нового года, московские магазины поражали таким унынием, какого она не видела никогда прежде. В «Подарках» на Горького почти все витрины вообще были застелены полиэтиленовыми пакетами с изображением кота Леопольда и надписью «Ребята, давайте жить дружно!». Наконец удалось купить три чайника из серо-белого, в голубых цветочках фаянса.

Зоська была права: даже на рынок идти не пришлось. Едва они стали на улице с прозрачными пакетами, в которых лежали заварники и бутылки с водкой, – тут же послышалось:

– Наташа! Наташа! Неей чья?

Через дорогу к ним уже спешил молодой веселый турок, на ходу спрашивая пальцами, сколько стоит их товар. Торговался он яростно, то и дело выбрасывая новое число пальцев обеих рук, поворачиваясь, делая вид, что сейчас уйдет, – но в конце концов купил и заварники, и водку. Отдав деньги, он протянул руку к Лере и быстро, словно так и надо, погладил ее по груди, слегка ущипнул.

– Ты что, с ума сошел! – отшатнулась Лера, но турок только засмеялся и отправился дальше, подхватив покупку.

– Ты не удивляйся, они все здесь так, – успокоила Зоська. – Ты видела, как здесь женщины одеты, как держатся? Конечно, они наших всех проститутками считают, что поделаешь.

Леру удивило, что Зося так спокойно относится к тому, что ее считают проституткой. Впрочем, удивлялась она все реже. К концу этого бесконечного дня Лере уже казалось, что она провела здесь полжизни. И ничего особенного уже не видела она в этом, сутки назад еще незнакомом, восточном городе, и ей было тоскливо, и хотелось не погулять подольше, а поскорее попасть в гостиницу, растянуться на кровати…

• Предыдущая
• 14/94
• Следующая