Яблоки из чужого рая - Берсенева Анна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/82
• Следующая

И сразу заметила, как тень пробежала по лицу сына и как мгновенно оно снова стало мрачным и растерянным. И тут же ей стало его жаль и расхотелось объяснять ему, что Волга впадает в Каспийское море…

– Будь с ним осторожен, Матюша, – вздохнула она. – Насколько сможешь… – И, уже совсем другим тоном, сказала: – Нет, но я просто не понимаю, как ты вообще мог с ним познакомиться! При каких обстоятельствах?

– При романтических. – Матвей улыбнулся, но теперь улыбка получилась невеселая, и зеленые глаза совсем погасли. – Да я с ним, мам, и не собирался знакомиться. Приехал ночью домой, иду от машины к подъезду – вижу, трое мужиков кого-то ногами метелят. Ну, я им сначала вежливо сказал, что это не есть хорошо, потом объяснил доходчивее. Да ты не бойся! – торопливо добавил он, заметив, что по маминому лицу пробежала тень. – Они не сильно-то на своем и настаивали, сразу согласились с моими аргументами и смылись. А лежачего товарища куда мне было девать? Тем более пьяного в слюни. Пришлось домой тащить. Так и познакомились. Он, оказывается, у бабы был, потому и охранников отпустил от греха подальше, чтоб жене не настучали. А ребята – те, что его в подъезде подловили, – денег хотели на дозу, так что им его депутатская ксива по фигу оказалась. Ну, я его к супруге отвез, думал, он проспится, назавтра про меня и не вспомнит, а он, видишь…

– И что уж такого особенного он тебе предложил, ради чего надо бросать учебу? – невесело спросила Анна.

– А что бы я без него делал, ма? – так же невесело переспросил Матвей. – Машины из Калининграда гонял и дожидался, пока папа на теплое место пристроит? У нас все мажоры на факультете такие, и я до кучи? А депутат меня хоть в самостоятельные дела направил – бизнес, заводы… Да и научился же я у него кое-чему, – наконец улыбнулся он. – Когда, например, надо сказать: «Пошел на хрен», – а когда: «Извините, мне надо выйти». А этому, между прочим, ни в каком университете не научат. И вообще, – добавил он со смешной молодой серьезностью, – у таких, как он, энергии много. Это заряжает.

– Можно подумать, у тебя энергии мало. – Даже желание предостеречь ребенка от опасных глупостей не могло заставить Анну сдержать улыбку при этих его словах. – А это что у тебя за стакан такой странный? – заметила она.

Анна обрадовалась возможности переключиться на другую тему. Разговоры о депутате не улучшали ее настроения и не объясняли ей, почему Матвей выглядит таким подавленным и встревоженным.

Граненый стакан, стоявший на стеклянном, бутылочного цвета журнальном столике, действительно выглядел необычно. Казалось, что на дне его лежит деталь от какого-то прибора.

– А! – Матвей улыбнулся. – Это дружок мой один изобрел, компьютерный гений. Только дизайн еще не продумал. Видишь, в дно чип вставлен. Когда в стакане меньше половины жидкости остается, он сигнал подает на пульт, и официант бежит добавить.

– Нужная вещь, – улыбнулась Анна.

– Может, и ненужная, а Генка запатентовал, теперь японцам загонит, – пожал плечами Матвей. – Он и сам как японец, всякое такое любит. Видишь, коврик какой мне подарил, из сломанных процессоров – включаешь в розетку, он нагревается. Зимой хорошо.

– А током это не ударит? – опасливо поинтересовалась Анна, разглядывая конструкцию, лежащую на полу у кресла.

– Не волнуйся, – махнул рукой Матвей. – Ток же в нем слабый, двенадцать ватт всего. Да и вообще, по жизни, зря ты за меня волнуешься. Есть же у меня голова на плечах!

– Есть, – кивнула Анна. – Только, по-моему, ты ею не пользуешься.

– Да, ма, – вспомнил Матвей, – можно, я тебе стирку подброшу? Барахла грязного уйма собралась, а стиральная машина, смотрю, пока я ездил, сдохла. Ленка сломала, наверное, – объяснил он. – Она тоже в своем роде гений: даже пультом от телевизора пользоваться не умела. Ну, может, у нового друга теперь научится.

– Это та, с которой я тебя в электричке встретила? – поинтересовалась Анна.

– Да ты что, мам! – засмеялся Матвей. – Как же – та? Это когда было-то, что я по электричкам ходил? Нет, тогда, кажется, Ксюша была, а Ленка уже потом, после Галки и даже после Камиллы.

– Матюшка, перестань! – Анна засмеялась и замахала руками. – Ты что, специально надо мной издеваешься? Как павлин, а еще мужчина, – поддела она.

Действительно, она встретила сына в электричке еще в прошлом году, так что отсутствию тогдашней подруги удивляться не приходилось. Правда, девушка, с которой он разносил по вагонам какие-то предвыборные листовки, производила такое ошеломляющее впечатление, что не приходилось бы удивляться и если бы она задержалась в жизни Матвея на более длительный срок.

Анна тогда ехала от Наташи Иванцовой – та праздновала день рождения на даче. Она переночевала в гостях, поэтому возвращалась в Москву ранним утром и машину вызывать не стала – решила, что прекрасно доберется на электричке.

Всевозможные коробейники шли по вагону строем, через десять минут пути Анна перестала обращать на них внимание, погрузившись в книгу, поэтому не сразу сообразила, что именно беспокоит ее при звуках очередного громкого голоса. А когда сообразила, то вздрогнула и чуть с места не вскочила: по проходу между сиденьями пробирался ее сын собственной персоной.

– Граждане, сделайте свой выбор правильно! – орал он, и его хитрющие глаза при этом не просто смеялись, а хохотали. – Пусть это будет ваш осознанный выбор! Докажите, что вы не стадо баранов!

С этими словами он щедро зачерпывал листовки из сумки, висевшей у него на плече, и раздавал пассажирам, которые, заглядевшись на видного парня, брали их машинально. То есть это женщины заглядывались на Матвея, а мужчины, конечно, на его спутницу. И удивляться этому не приходилось. Было на что посмотреть!

Девушка, шедшая вслед за Матвеем с такой же, как у него, сумкой, кого угодно могла довести до столбняка. Она была именно то, что обозначают термином «девушка с обложки»: платиновая блондинка, длинноволосая и длинноногая, с дразняще очерченными скулами и непроницаемыми миндалевидными глазами. Одета эта гламурная фея была так, что всякому хотелось оглядеться вокруг с единственной мыслью: где я, неужели в заплеванной подмосковной электричке? На блондинке было обтягивающее, дико дорогое пестрое платьице-мини, а поверх него – длинный распахнутый плащ изумрудного цвета, сделанный из такой тонкой кожи, что казался шелковым.

Как можно было уговорить такую девушку раздавать по электричкам листовки, это было для Анны абсолютной загадкой. Но та вот именно раздавала листовки – улыбаясь загадочно, словно на фотосессии, протягивала их всем мужчинам подряд и ни на шаг не отставала от своего спутника, который время от времени поглядывал, все ли в порядке с его красавицей.

Анна успела заметить, что Матвей раздает листовки одной партии, а его подруга – другой; впрочем, не похоже было, чтобы это имело для нее хоть какое-то значение.

Когда парочка поравнялась с ней, Матвей обеспечивал листовками противоположный ряд сидений, поэтому не заметил маму. А когда через неделю Анна спросила, что это за странное он нашел себе занятие, сын только плечами пожал:

– Почему странное? Выборы скоро, надо же деньги гатить.

– А почему вы с девушкой разные листовки раздавали? – поинтересовалась Анна.

– Что оплачено, то и раздавали, – засмеялся Матвей. – Какая разница, что раздавать? Или ты за исход выборов беспокоишься? Не волнуйся, мамуль, голоса правильно подсчитают, хоть ту партию по электричкам рекламируй, хоть эту, хоть лучший в мире автомобиль «Иж».

И что можно было ему возразить? Да главное, Анна понимала, что возражать ему нет никакого смысла: сын все равно будет строить свою жизнь так, как сам считает нужным. Это мучило ее и угнетало, потому что она видела, как сильно он ошибается в своих стремлениях. Но с этим ничего нельзя было поделать – ни тогда, когда он только познакомился со своим чертовым депутатом, ни тем более теперь.

– Ладно, ребенок, где твои вещи? – спросила она. – Завтра приедешь и заберешь. Я продукты привезла – давай хоть обед приготовлю, пока у тебя вместо Ленки какая-нибудь Фроська не появилась.

• Предыдущая
• 20/82
• Следующая