Концепция лжи - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 30
- Предыдущая
- 30/75
- Следующая
Макрицкий поджал губы. В последнее время аналогичная публика стала появляться даже в Москве, чего прежде нельзя было и вообразить. Вечно жующие, немыслимо наряженные, эти потомственные бездельники, досидев на пожизненном пособии до шестидесяти лет, переходили в новую категорию потребителей, – теперь правительства оплачивали им не только холестерин в прогорклом фритюре, но еще и познавательные развлечения, и целые толпы обвислых люмпенов, ни разу за всю свою жизнь не ударившие палец о палец, носились по несчастной планете, отравляя воздух в салонах третьего класса и портя нервы посетителям дешевых кафе. В Штатах и Европах это безобразие называлось «системой социального равновесия». Чуть восточнее, к счастью, подобные идеи давно вышли из употребления.
– Нам даже повезло, – заявил Дюмель, опускаясь в кресло рядом с Леоном. – В Севилье новый аэропорт, как раз между Севильей и Камасом – по сути, на границах того и другого. Так что в «Альгамбру» доберемся без проблем.
– А… – понял Макрицкий. – Ты имеешь в виду отель, где будет проходить конференция?
– Ну да, – нетерпеливо махнул рукой француз. – Он-то ведь не в самой Севилье, а в Камасе, чуть к западу. Ты что, не знал?
– Я глянул в программку, – пожал плечами майор. – Впрочем, меня это не волнует: мой старшой уже там, и все инструкции у него в кармане. Надо, кстати, его найти…
Полковник Никонов отозвался сразу же.
– Да! – жизнерадостно выкрикнул он. – Ты, Макрицкий? Уже в самолете? Прекрасно! Я в верхнем баре «Альгамбры» и уходить отсюда пока не собираюсь! Да, я сейчас отдам распоряжения вниз, чтоб тебя встретили на входе! Буду ждать!
– Шефу уже весело, – вздохнул Леон, пряча коммуникатор.
– Я его знаю? – поинтересовался Дюмель.
– Вряд ли, – отмахнулся Макрицкий. – Просто чиновник… ничем не примечательная фактура – досидел до полковника на одном усердии и выше уже никогда не пойдет.
– Из чего я делаю вывод, что твоя контора не придает конференции особого значения. Так?
– Возможно…
Дюмель понимающе хмыкнул и отвернулся к иллюминатору. Напитков на столь коротких маршрутах не подавали – поскучав, Леон снова вытащил приплюснутое яйцо коммуникатора и погрузился в ленту текущих новостей. Вскоре объявили о посадке. Самолет стремительно разворачивался над древней Севильей, готовясь к заходу на одну из полос вынесенного на запад от города аэропорта. Пассажиры в салоне зашевелились, послышалась возбужденная многоязыкая речь. Леон вздохнул и закрыл глаза. Не имея пока программы конференции, он не мог сразу решить для себя, на какие мероприятия нужно все же сходить, а какие – пересидеть в баре. Последнее могло оказаться куда как более полезным и важным для него, нежели вся болтовня брюссельских словоблудов.
– Если верить рекламщикам, отель нас ждет недурной, – заметил Филипп, вытаскивая из кармана рубашки багажную карточку.
– Я толком и не поинтересовался, – вяло улыбнулся в ответ Макрицкий. – Никак, знаешь ли, не привыкну жить на шарике.
– Это бывает, – кивнул француз. – Но, уверяю тебя, проходит – как и все прочее…
Забрав под «хоботом» багаж – у Дюмеля оказались аж две внушительного вида сумки, которые явно не могли порадовать человека, привыкшего за годы к лунному тяготению, – приятели быстро выбрались на перрон электромоно, идущего в сторону вожделенного Камаса.
«Закурить, ч-черт, я смогу только в отеле, – с раздражением подумал Леон. – А может, хрен с ним, что такое, в конце концов тот штраф? Нет, лучше все же потерпеть… а то вдруг начнется тягомотина с административным протоколом и очередными проверками.»
Монорельс мчался до Камаса не более двух минут, еще пять заняла езда на такси. Выбравшись из желтого «Фольксвагена» у ворот гостиничного комплекса, Макрицкий поразился обилию охраны. Парни и девушки в черных комбезах, с ног до головы увешанные оружием и детекторами, были буквально повсюду – и на воротах, и вдоль ведущей к помпезному подъезду дорожки. Сразу за воротами, над неестественно яркими декоративными кустами, маячила плоская башня бронемашины. В этот момент он немного позавидовал Дюмелю, одетому в мундир: на него охрана обратила куда меньше внимания. Леону же пришлось подвергнуться не только генидентификации, а еще сканированию тела на предмет наличия вшитых или, не дай бог, застрявших в кишечнике, взрывных устройств. Впрочем, подобные меры безопасности могли оказаться и впрямь не лишними – ходили слухи, что радикально настроенные молодежные группировки действительно способны на террористические акты. Пока подобных прецедентов не случалось, но Леон знал: деньги у этих молодчиков есть. А раз так, то ружье, однажды оказавшееся на сцене, неминуемо должно выстрелить.
– Его превосходительство колонель Никонофф велел передать, что ждет вас в пентхаус-баре в любое удобное для вас время, – сообщил Леону портье, вручая ему конверт с ключом от номера и другой, побольше, содержавший регистрационную карточку участника конференции.
Макрицкий кивнул и зашагал к лифтам. Контора расщедрилась на бизнес-класс, что радовало. Разумеется, он мог бы заранее заказать себе любой «люкс», но сейчас не стоило привлекать к себе внимание, даже в такой, в общем-то, ерунде. Разобрав сумку с вещами, Леон накинул на плечи легкий светлый пиджак, проверил наличие кредиток в портмоне и отправился на поиски «его превосходительства».
В холле последнего этажа он вновь увидел охранников – парня с коротким электроматом на плече и пышноволосую девушку, присевшую на сиротский никелированный табуретик с коннектером в ладошке. Судя по ее блаженной физиономии, голографический субэкран выдавал ей очередное модное ревю. Парень пристально всмотрелся в его карточку участника, прочел звание и страну, и отвернулся.
«Ну ты-то явно лоялен, как сенбернар, – фыркнул про себя Макрицкий, – с прокачкой мозгов у вас в «спецуре» все в полном порядке».
Перед ним гостеприимно разъехались зеркально-золотые двери бара, ударив по ушам приглушенным разноязыким гулом – народу в огромном зале было полно, очевидно, едва не треть участников сочли за благо появиться в отеле еще до официального открытия. Скользнув взглядом по пестро одетой толпе и отметив с некоторым удивлением сразу трех известных политиков регионального уровня, Леон шагнул к балкону, где виднелась рыжеволосая голова его временного шефа.
– Я прибыл, Семен Михалыч.
За столиком с Никоновым находились трое – хорошо знакомый Леону инженер Якопо Сантанжело из Милана, немецкий чиновник Евроагентства Фриц Каплер и тонкокостный, весь какой-то сморщенный индийский майор с огромной сигарой в кривых и желтых, похожих на кукурузные зерна, зубах. Этого типа Макрицкий не знал.
– А-га! – воздел над головой мясистый палец Никонов. – Позвольте представить, мой хлопчик вот, из Киева, майор Макрицкий. А это…
– Мы знакомы, – почти хором произнесли Каплер с Сантанжело, и Леон тотчас заметил, что оба уже порядочно набрались.
– Майор Сингх, – улыбаясь, отрекомендовался индус. – Впрочем, можно просто Прем. Бывший пилот «Бомбея».
– А, – с пониманием отозвался Макрицкий. – Дела…
«Бомбей», самый крупный индокитайский транспортник, три месяца тому благополучно разобрали на металл – а замены ни ему, ни год назад сгоревшему систер-шипу «Шанхай» пока не намечалось. Вопрос о финансировании новых планетолетов подобного класса пока только обсуждался.
– Вы здесь в качестве наблюдателя? – спросил Леон.
– Разумеется, – кивнул Сингх. – Права на принятие решений мне никто не давал.
– Ты уже расположился? – вмешался Никонов.
– Как приказывали, Семен Михалыч. Регистрация, как я понял, завтра?
– Ты уже зарегистрирован автоматом. Садись к нам – вон свободный стул, видишь? Настоящей горилки у этих олухов, к сожалению, не найдешь, но на виски ты вполне можешь рассчитывать. Эй, бой! Виски синьору майору!
Синьор майор слегка поморщился, но отказываться было невежливо, поэтому он подтащил к столику довольно тяжелый хромированный табурет и пристроился под локтем у начальства.
- Предыдущая
- 30/75
- Следующая
