Маска власти - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/58
• Следующая

Гроб пришлось нести (как я и подозревал) нам с Фишером в компании Иоахима Касьяна и милорда Виккерса с Дайамонд-Тир. Следом за гробом шествовал фон Бюлов в щеголеватом темно-зеленом мундире с мечом на поясе в окружении сыновей покойного. За ними нестройной толпой плелись все остальные. Оркестр десантников с эмблемами «Вервольфа» истово наяривал «Звездную пыль». Гроб с останками генерала был покрыт огромным имперским стягом, поверх которого лежали офицерский меч в ножнах и парадная фуражка.

Дойдя до разверстой могилы на краю небольшого фамильного кладбища Фаржей, мы осторожно опустили гроб на землю и отошли в сторону. Настал черед прощальных речей. Их было сказано немало: и печальных, и торжественных… а я стоял и думал о том, что прославленный генерал, легендарный диверсант, могучий воин пал от руки гнусного копа. Человек, тысячи раз смотревший в глаза смерти, нашел ее не в поединке с врагом, а был подло, трусливо расстрелян в упор оравой оторвавшейся швали. Как я мог смотреть в лицо его сыновьям, я, человек в черном мундире? Что я мог им сказать? Что они, будущие офицеры, вступают в мир, полный гнусной грязи, и что даже меч имперского офицера, даже шпага лендлорда не смогут защитить их от тех, кто не имеет ни лица, ни имени?

Мне было горько. Горько от сознания собственного бессилия. Горько от понимания того, что только крепкая рука и верный ствол могут защитить меня и мое достоинство. Мое. А их? На моих глазах начал рушиться привычный мне мир. Да, мы их найдем. Да, мы нанесем такой удар, что содрогнутся даже видавшие виды и убеленные сединами. Мы отомстим! Но для того ли мы от века умирали в дни войны и годы мира? Для того ли мы безропотно клали свои жизни на алтарь мощи и славы Империи? Для того ли мы молча шли на смерть, чтобы нас начали убивать свои же подонки?

Немало речей было сказано над укутанным флагом гробом. Я молчал. Мне сказать было нечего. За меня скажут стволы моего «нокка», и слово их будет весомо. И я думаю, что все согласятся с красноречивыми стальными ораторами. Их слаженный квартет поставит точку в прощании с Яргом Максимилианом Фаржем – воином моей Империи, кем бы он там еще ни был…

Наконец выговорились все, кто имел что сказать. Оркестр взял нижнее ми, хрипло взревел барабан, и над кладбищем поплыл боевой гимн Империи, гимн человеческой расы, бросающей вызов Вселенной. И тогда все, у кого было оружие, вытащили стволы. Гроб медленно пошел вниз, и вслед ему оглушительно грохнул нестройный троекратный залп.

Поминки, разумеется, носили характер светского фуршета. Так уж у нас принято. Фишер сразу потерялся среди сверкающих камзолов и синих мундиров (у Фаржа, оказывается, было много друзей в ВКС), а я оказался в компании милорда Касьяна и Томаса Фаржа.

– Дядюшку доставят только послезавтра, – сообщил мрачный мастер Томас. – Господи, двойные похороны, такого семья не знала даже в войну…

Он тяжело вздохнул.

– Неужели вы их не найдете, мастер Алекс?

– Найдем, – твердо ответил я. – Найдем и накажем. Но… мастер Томас, я понимаю ваше состояние, но все же: не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

Томас поднял на меня измученные глаза.

– Конечно, что вы… Спрашивайте.

– Скажите, генерал не мог иметь каких-либо конфликтов с местными правоохранительными силами? Быть может, какие-то вопросы относительно деловой жизни семьи? Вы понимаете, о чем я.

– Но… – мастер Томас удивился, – он нечасто бывал здесь, вы же знаете. Само собой, он был в курсе всех моих дел, но, поверьте, мои отношения с местной юстицией вполне безоблачны. Да и у всех остальных… нет, здесь не было никаких проблем.

– В последнее время не казался ли он вам чем-то озабоченным или удивленным?

– Да нет… я бы даже сказал – наоборот. Он был весел, постоянно пропадал на охоте с сыновьями и, по-моему, никаких сложных дел не вел. В эти дни он даже не пользовался спецсвязью. Он выглядел совершенно безмятежным, я не думаю, чтоб его что-то тревожило.

К вечеру я успел познакомиться с двумя десятками мафиози и таким же количеством генералов. К некоторому моему удивлению, очень часто упоминалось имя полковника Детеринга – всегда с некоторым, я бы сказал, трепетом. Мафиозные деятели знали его как родного. Все считали его личностью в высшей степени незаурядной и непостижимо смертоносной. Кое-кто, оказывается, краем уха слышал и обо мне – как о новой креатуре Детеринга, само собой. Я подозревал, что знакомства эти могут весьма пригодиться мне в будущем, тем более что общался я в основном со своими сверстниками – большинство семей прислало сюда младших сыновей.

Фишер вырвал меня из толпы прямо посреди разговора – я еле успел извиниться перед собеседниками. Рядом с ним мчался донельзя серьезный милорд Касьян.

– Мотаем, Алекс, быстро…

– В чем дело? – по спине моей вдруг пополз холодок.

– Борман, – ответил Фишер. – Борман, похоже, нашел того, кто звонил Майкрофту.

– Абонента Майкрофта?! И кто?..

– Пока ничего не понятно. Какой-то местный педик. Главное – он связан с Лафроком.

Пилот с ходу погнал во весь дух. Коптер мчался в темнеющем небе на предельной скорости. Милорд Касьян нервно поглядывал на часы.

– Я надеюсь, Борман все сделал чисто, – выдавил он.

– Какого черта!.. – махнул рукой Фишер. – Это уже не имеет значения. Важно, что это рыло нам сможет рассказать. В любом случае ему одна дорога…

До отеля мы добрались меньше чем за час. Пилот не глушил двигатель. Фишер вынырнул из кабины и исчез в лифтовой башенке. Вернулся он через три минуты с плоским чемоданчиком в руке, и коптер снова поднялся в небо.

Машина промчалась над деловыми кварталами, снизилась где-то на окраине огромного мегаполиса, и темным призраком, без единого огня опустилась на территории чьей-то усадьбы. Шасси еще не коснулось дерна, а Фишер уже сдвинул вбок дверь салона и спрыгнул вниз. На желтой пожухлой траве стоял Росс Борман в окружении нескольких молодых парней.

– Все нормально? – быстро спросил Фишер.

– Порядок, босс, – довольно осклабился Борман. – Идемте.

Мы быстро миновали темный старый сад и вошли в большой, сложенный из серого булыжника дом времен начала бума. Борман провел нас в комнату на втором этаже и включил свет.

На роскошном ковре валялся коротко стриженный молодой мужчина с мягкими чертами лица типичного примерного сыночка. Лицо его было в синяках и кровоподтеках, дешевая одежда в стиле «мальчишечка» – широченные брюки, цветастый свитер и короткий приталенный пиджак – изодрана. По рукам и ногам он был довольно профессионально опутан прочной клейкой лентой.

– Развяжите этого красавца, – скомандовал Фишер, бросая на туалетный столик фуражку и стягивая с рук перчатки. – Зачем вы его так избили?

– Так получилось, – пожал плечами Борман, – орал громко.

– У тебя всегда так получается… рассказывай.

– Этот Тим – довольно известный тип, живет на содержании у своих любовников… м-мм, да. Одно время он жил с Лафроком.

– Короче, – оборвал его Фишер.

– В тот день его видели в порту, возле центрального блока гражданской дальней связи… где-то за полчаса до разговора. Когда я об этом услышал, то сразу насторожился. Решил проверить. Сперва никто из служащих ничего путного сказать не мог – там, само собой, миллионы людей проходят… ну а потом его вдруг совершенно точно вспомнила одна дама из бюро кредитов. Он требовал связь с Метрополией в кредит и при этом ей нахамил.

Фишер кивнул.

– Ладно… пойдем самой простой дорогой. Усадите его в кресло и держите. Крепко держите.

– О Боже, – полным слез голосом произнес Тим, – что вы со мной хотите делать, офицер?

Фишер молча раскрыл свой чемоданчик и достал из него сверкающий пистолет-инъектор. Зарядил в него какую-то ампулу и подошел к пленнику.

– Держите ему голову.

Двое амбалов прижали брыкающегося Тима к креслу.

– Голову, олухи, держите! Вот так…

Инъектор прижался к шее. Клацнул. Фишер вынул пустую ампулу и уложил аппарат обратно в чемоданчик.

• Предыдущая
• 18/58
• Следующая