Самое гордое одиночество - Богданова Анна Владимировна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/61
- Следующая
Что же касается остальных свободных женщин, то тут можно сказать только одно – мы до сих пор ощущаем эйфорию после развода, причем все без исключения, – эйфорию, тонко и нераздельно связанную с ненавистью к противоположенному полу, которая у каждой из нас выражается по-разному.
Мне ничего не остается, как уничтожать особей мужеского пола морально, так сказать, пером. Под сильным давлением своего редактора Любочки я пытаюсь начать новый любовный роман, но никак не получается переключиться на него с «Записок». Неделю назад она позвонила мне и похвалила за оперативную работу:
– Молодец, Маня! За три месяца два романа – очень неплохой результат! Значит, все-таки можешь, когда захочешь! – прогремела она в трубку и настоятельно порекомендовала мне писать параллельно два романа – 4-й том «Записок» и какой-нибудь нежный, женский и романтический (Любочка так и выразилась тогда – «нежный, женский и романтический»).
Бедняжка, она не подозревает, какой план созрел в моей голове после развода! Ведь все темы я, кажется, уже осветила в своем творчестве – поведала читателю обо всем, о чем может поведать тридцатитрехлетняя женщина: и тему страстной любви закомплексованной девушки из автомеханического техникума к зрелому мужчине в «Убийстве на рассвете», и тему неземной любви, предательства и измены, также раскрыла образ рокового мужчины в одноименном романе, и о неоправданных надеждах все было мною написано, и о прелестях любви в летнее время года. Даже деревенскую тему затронула, создав трогательную пасторальную историю любви пастуха и птичницы в последнем своем творении, которое, надо заметить, Любочке очень понравилось, и она дала ему зажигательное название – «Секс на сенокосе».
Но теперь, после расставания с Власом, я не могла изобразить ничего нежного и романтического. Я как писатель считаю своим долгом раскрыть поганую натуру каждого мужчины, потому что каждый представитель сильного пола – или собственник, или изменник, или эгоист, или не знает, чего хочет, или ревнивый маньяк. Впрочем, если уж говорить, положа руку на сердце, то любая особь мужеского пола и состоит из всего этого перечисленного...
Нет, Любочка, не получится у меня «нежного, женского и романтического» текста – напротив, у меня выйдет леденящий кровь триллер о муже-маньяке, который, ревнуя ко всем свою честнейшую и добрейшую жену, запирал ее на все замки в четырех стенах своей квартиры, уходя на работу, и отпирал только глубоким вечером, приходя домой. Он укорял ее за то, что она разбрасывала по квартире свои вещи, вытиралась его полотенцем и загибала странички книг из его библиотеки. Героя, вернее, монстра, деспота и тирана будут звать Стасом, а героиню – Марфой, Марфушенькой. Именно такой план романа созрел в моей бедной, «разведенной» голове, и именно так я смогу отомстить всем мужикам и рассказать о них правду наивным, милым женщинам! И никто не сможет помешать мне в этом! Никто не сумеет остановить мысль мою и перо мое праведное!
Если говорить о моей маме, то после развода с Николаем Ивановичем, как уже было сказано выше, она поселилась в деревне Буреломы с единственно найденным на чужбине и привезенным на свою историческую родину котом Рыжиком.
Кстати, перед отъездом она наконец-то купила себе мобильный телефон. Николай Иванович всегда выступал против каких бы то ни было нововведений и сумел внушить маме, что сотовая связь – это полнейшая чепуха, потому что без провода и розетки никакой телефон работать не может. На вопрос о том, каким же образом переговаривается вся страна (что страна! весь мир!) посредством этакой непрочной связи, отчим уверенно отвечал:
– Они не разговаривают, а токо вид создают! Мода, видите ли, такая – трубку около уха на ходу держать! У нас же все с апломбом!
После разрыва с мужем родительница моя вдруг поверила в то, что телефоны могут работать без проводов, и потащила меня на компьютерный рынок выбирать себе средство связи.
– Мне не нужен дорогой! – доказывала она очередному продавцу, – Мне нужен новый, дешевый и чтоб работал! Я живу в 360 километрах от Москвы, в деревне, в полном одиночестве, и иной раз хочется позвонить кому-нибудь, потрекать. Оттуда будут долетать мои звонки? – Она, помню, так и выразилась: «потрекать» и «долетать».
– Купите антенну. Это дешево. И сможете без проблем разговаривать из любой точки своей деревни, – посоветовал торговец телефонами.
– Значит, и вся деревня за мой счет будет без проблем лясы точить?! – тут же смекнула она. – И Валька будет не на заборе висеть, чтоб до своего Ленока дозвониться, а лежа в кровати, вальяжно так, его номер набирать, и Жопова из свинарника своего сможет теперь дочери трезвонить, а не ездить в райцентр каждую неделю!.. – призадумалась мамаша, вспомнив о ненавистных соседях деревни Буреломы.
– А вы с них деньги берите – вы ведь будете, так сказать, провайдером.
– С них возьмешь! – злобно отозвалась она и твердо сказала: – Не нужна мне никакая антенна! Лучше на заборе повисю! Или повишу? Маш, как правильно-то?
– Правильно купить антенну.
– Вот! – И она, показав мне кукиш, приобрела мобильник, наотрез отказавшись стать главным и единственным провайдером деревни.
Пока родительница моя ехала в электричке по направлению к Буреломам, она позвонила мне раз восемь:
– Маня, как дела? Это я, твоя мама! – в восторге кричала она – все ее сомнения по поводу того, что телефон никак не может работать без провода и розетки, были окончательно развеяны. – Проезжаю Ложки! Красота-то какая! Жаль, что тебя нет рядом! Деревья все в снегу! Как в сказке! Даже в электричке чувствую – воздух другой, свежий, чистый, не то что в Москве – загазованный! Ну все, пока! Конец связи!
Минут через десять мой мобильник снова, рыча, подпрыгивал на столе.
– Маня, это я! Что нового? А я Чашки проехала! – радостно кричала она мне в ухо.
Но где-то предположительно в Вилках звонок ее хоть и «долетел», однако связь то и дело прерывалась – я лишь сумела разобрать: «Заплати за телефон. У меня на счете остался доллар». Это был последний звонок. С тех пор мамаша дозвониться до меня так и не смогла, зато написала письмо к Рождеству, в котором подробно изложила, как она, избавленная от общества старого развратника и изменщика, наслаждается зимними, занесенными снегом полями, белым безмолвием, полным спокойствием и безмятежностью:
«Любимая моя свободная и счастливая доча! Моя единственная кровинушка и родственная душа! Дорогой мой человек!
(С ужасом вспоминаю то время, когда я пыталась, прилагая все усилия, выдать тебя замуж за порядочного человека! Прости мать свою! Мать твоя была дурой! Порядочных молодых (как, впрочем, и немолодых) людей нет! Перевелись все! Вымерли, как мамонты! Пали смертью храбрых на поле битвы еще в 1812 году, остатки – в революцию, а уж последняя горстка порядочных мужчин (то бишь настоящих!) в Великую Отечественную полегла!)
О себе могу сказать, что наконец-то избавлена от готовки борщей, супов и щей на мясном бульоне, хождения по продовольственным магазинам в поисках дешевой крупы и вонючих сигарет, от стирки трико и семейных трусов в горошек! Наконец-то я делаю, что хочу, а именно – отдыхаю и наслаждаюсь жизнью! Наконец-то у меня появилась возможность смотреть по телевизору то, что я хочу, а не эти тупые боевики с мордобитием, которые так любил твой бывший отчим! Наконец-то я сама себе хозяйка! Даже человеком себя почувствовала, чего не случалось вот уж как лет 10, а то и того больше!» и т.д. и т.п.
«P.S. Нужно было все-таки купить эту чертову антенну! Ты представить себе не можешь, Машенька, откуда я тебе только не звонила! И на заборе висела – видимо, там только летом берет, и со второго этажа, и с чердака пробовала. Все без толку! А вчера до того дошла, что затащила на балкон стремянку, взобралась на нее – уж думаю, отсюда-то точно звонок мой долетит, да чуть вместе с балконом вниз не полетела: слышу, треснуло подо мной что-то (душа аж в пятки переместилась), ну я, конечно, слезла, балкон закрыла и ни ногой теперь туда! Чего ж удивляться, что все на соплях?! Кто строил-то?! Ленок-бездельник по плану пустоголового твоего отчима!»
- Предыдущая
- 7/61
- Следующая
