Имбирное облако - Брикер Мария - Страница 48
- Предыдущая
- 48/58
- Следующая
– Ко мне приходили из милиции, спрашивали о тебе. Но что я могла им о тебе рассказать? Ты же ушла, вычеркнула меня из своей жизни, даже ни разу не позвонила, не узнала, как я живу.
– Мама, прости меня, – заплакала Полина.
– Ну ладно, ладно, не плачь, – Ольга Петровна прижала дочь к груди и погладила по голове. – Так что тебе привезти? Может быть, что-нибудь приличное из одежды? Какой ужасный на тебе халат! Или косметику? Ты очень бледная, синяки под глазами. Бедная моя девочка! Знаешь, Полина, когда ко мне пришли из милиции, я даже не удивилась. Я никогда не сомневалась, что когда-нибудь ты вляпаешься в скверную историю.
– Мне ничего от тебя не надо, – отстранившись от матери, сухо сказала Полина, развернулась и побежала вверх по лестнице.
– Полина! – крикнула Загорская.
Хлопнула дверь, Ольга Петровна вздрогнула, достала трясущейся рукой из кармана пачку сигарет, закурила и села на ступеньку. Рядом с ее начищенной до блеска остроносой туфелькой лежало яблоко, Ольга Петровна раздраженно стукнула по нему ногой, и оно, как теннисный мячик, запрыгало вниз по ступенькам.
Быстров торопливо миновал коридор и нажал на кнопку лифта.
– Сергей Федорович! – окликнули его. Майор обернулся – к нему направлялась запыхавшаяся Соколова. – Ну и горазды же вы по коридорам носиться! Я за вами от палаты Кравцовой бегу! – Доктор подошла ближе и постаралась отдышаться.
– Здравствуйте, Татьяна Игоревна. Рад вас видеть. Я собирался к вам попозже зайти. Сейчас тороплюсь очень, – тактично сказал Сергей Федорович, намереваясь зайти в лифт.
– Подождите, – остановила его Соколова. – У меня к вам очень срочное дело.
– Я действительно очень спешу, Татьяна Игоревна…
– Это касается анализа крови Кравцовой, – перебила его Соколова. – Думаю, вам стоит пройти в мой кабинет.
– Пойдемте, – тут же согласился Быстров. Пока шли, Соколова частично посвятила майора в детали.
– Помните, при первой нашей встрече я сказала вам, что мне показалось необычным состояние Кравцовой?
– Конечно, помню.
– Так вот, случай показался мне уникальным, вопросы не давали мне покоя.
Они вошли в кабинет. Соколова достала из ящика стола какую-то бумагу и положила на стол перед Быстровым.
– Что это? – спросил Сергей, пытаясь разобрать медицинские термины и какие-то формулы, которыми был исписан лист.
– Это анализ крови Кравцовой. Моя подруга работает в одном исследовательском институте. Я попросила ее провести повторный анализ. Оборудование там гораздо мощнее нашего. Она согласилась. Так вот, в крови Полины Кравцовой обнаружилось психотропное вещество, аналога которого у нас нет. По предварительным данным, препарат оказывает действие на центры головного мозга, отвечающие за оплодотворение. Мозг начинает выбрасывать в кровь гормоны, которые вызывают овуляцию. Другими словами, готовит организм к зачатию. Я, по правде говоря, не понимаю, для каких целей его ввели девушке.
– Господи, вот почему он не использовал презерватив! – ахнул Быстров.
– Что вы сказали? – переспросила Соколова.
– Мне нужно идти, Татьяна Игоревна. Большое спасибо за информацию. Вы даже представить себе не можете, как нам помогли!
Осень, которая «некстати», заляпала рыжей грязью его ботинки, пока майор шел от машины к подъезду, где жил Ромашов. «Жигули» пришлось бросить метрах в пятидесяти от дома. Дворик элитной кирпичной новостройки на проспекте Вернадского еще не успели благоустроить, только обнесли высоким забором, высадили хилые деревца и проложили временные дорожки.
В подъезде сидел охранник. Быстров сообщил, в какую квартиру направляется, и поднялся на десятый этаж, оставив на полу в лифте комья глины, отлепившейся от ботинок. В подъезде, на первом этаже, было установлено приспособление для чистки обуви, но Сергей Федорович принципиально его проигнорировал. Наляпать грязью в квартире криминального авторитета – что могло быть приятнее, мстительно думал он, давя пальцем на звонок. Надежда, что Василий еще в состоянии вразумительно отвечать на вопросы, была слабой.
Тяжелая дверь, похожая на банковский сейф, отворилась, и перед Быстровым во всей своей красе предстал огромный волосатый мужик с пресловутой золотой цепью на шее и лицом, при желании послужившим бы хорошей иллюстрацией для журнала «В мире животных» и рубрики «О жизни орангутангов».
«Не успел», – мелькнуло в голове Сергея: Василий уже порядком набрался и с трудом стоял на ногах.
– Проходи, начальник, – проревел Василий, пропуская Сергея Федоровича в квартиру. – Давай выпьем и помянем супругу мою Соньку.
– Вам что, позвонили и сообщили о смерти жены? – спросил Быстров, протискиваясь в квартиру.
– Да не… Это я так… Грущу, – ответил орангутанг, шумно вздохнул, и из его глаз потекли мутные слезы.
«М-да… Это что-то новенькое в моей практике», – подумал Сергей Федорович озадаченно: плачущих криминальных авторитетов ранее видеть ему не приходилось.
В квартире пахло краской и свежей штукатуркой. В коридоре стояли картонные коробки и пакеты. Вероятно, хозяева только что переехали. В гостиной Быстров заметил новенькую мягкую мебель, прикрытую полиэтиленом.
Слезы Василия длились недолго. Он вытер солевые потоки волосатой лапой и с гордостью сообщил:
– Во… Квартиру новую купил, чтоб, значит, малышу было где развернуться, – объяснил он, обведя рукой пространство вокруг себя, и хотел было снова всплакнуть, но вдруг передумал и, обняв Быстрова за плечи, спросил: – Ну что, начальник, пить будешь?
– Буду, – согласился Сергей Федорович: отказ от выпивки в такой ситуации был равносилен самоубийству. А жить хотелось. Пить он, естественно, не собирался, планировал только создать видимость, что поддерживает компанию.
Василий привел Сергея на кухню. В отличие от других помещений в квартире, где даже мебель была не распакована, кухня выглядела обжитой: посуда аккуратно расставлена в прозрачных навесных шкафчиках, плита и раковина сияли чистотой, и даже на столе, покрытом белой ажурной скатеркой из клеенки, царил относительный порядок. Наполовину пустая литровая бутылка водки «Русский стандарт», рядом хрустальная рюмка на высокой ножке, открытая пачка сигарет «Парламент», чистая пепельница и блюдце с красной каемочкой, в центре которого скучали два маленьких соленых огурчика. В общем, все чинно.
Сергей осторожно осмотрелся, пытаясь прикинуть, куда можно будет незаметно слить водку из своей рюмки. На подоконнике стояло блюдо с арбузом, из которого вырезали почти всю сердцевину. В детстве Сергей частенько проделывал подобные бессовестные штуки – выгрызал самое вкусное и сочное из арбуза, за что ему постоянно попадало от матери. Странно, тогда он обижался на мать, а когда стал взрослым, его самого начало раздражать подобное надругательство над полосатой ягодой.
Тем не менее в данную минуту Быстров был спокоен. Он уселся между арбузом и столом – тара для слива водки нашлась.
Василий достал еще одну рюмку, поставил на стол перед Быстровым, тут же разлил водку.
– Давай за мою жену, – печально провозгласил он, не чокаясь, опрокинул содержимое своей рюмки в рот, сморщил физиономию и крякнул. Сергей, проявив чудеса ловкости, успел избавиться от своей порции так, что Василий этого не заметил, потом схватил огурец и сунул его в рот. Огурчик приятно хрустнул на зубах. «Домашний», – подумал Сергей Федорович: если майор когда-нибудь и жалел о холостяцком образе жизни, то только потому, что некому было солить для него огурцы.
– Одобряешь? – поинтересовался Василий, заметив на лице Сергея удовлетворение. – Жена солила, она у меня на все руки мастерица… была, – после непродолжительной паузы добавил Ромашов и тяжело вздохнул.
– Да с чего вы решили, что была? – раздраженно спросил Сергей Федорович. Панихида по Соне начала понемногу выводить его из себя. – Что вы знаете, Василий? Откуда у вас информация, что вашей жены нет в живых?
- Предыдущая
- 48/58
- Следующая
