Не книжный переплет - Брикер Мария - Страница 38

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая

– Ну че, брюхатая, слезы льешь? Выпить хошь? – спросил у нее небритый, опухший мужик и присел рядом.

– Мне нельзя, – тихо прошептала она и встала.

– Так у меня не водяра, а красненькое – это можно. Ну че вскочила-то? Садись. С открытой душой тебе предлагаю, – уговаривал мужик, уцепившись за рукав ее куртки. – Не уважаешь, да?

– Да!!! – неожиданно закричала Джулия, вырвала руку и торопливо пошла в сторону дома.

– Да пошла ты! – кричал мужик вслед. – Нагуляла небось дитятку и сопли теперь распускает! Шлюха!

Она подлетела к подъезду, влетела на этаж, распахнула дверь и, не разуваясь, бросилась в туалет. Ее вырвало несколько раз подряд от страха, от ужаса, от омерзения.

Хлопнула входная дверь, пришел муж.

– Джулия! – позвал он. – Ты дома?

– Нет, я не дома, – глухо отозвалась она. – Я никогда, Володя, не буду здесь дома. Я уезжаю в Англию и требую, чтобы ты поехал со мной. Если ты не поедешь, я уеду без тебя.

– Джулия, давай обсудим…

– Я не буду больше ничего обсуждать! Если ты отказываешься…

– Хорошо, – тихо сказал он и ушел в комнату.

– Хорошо?! – растерянно переспросила она и бросилась следом. Он стоял у окна, спиной к ней. Она обняла его сзади и принялась целовать его свитер из овечьей шерсти, гладить его по волосам. – Володечка, миленький мой! Любимый мой! Все будет замечательно, не переживай. Знаешь, как мы заживем! Ты в совершенстве знаешь английский, ты прекрасный специалист, а у меня есть деньги. Ты сможешь открыть свое дело – там ты будешь востребован и реализуешь свои мозги, которые здесь никому не нужны. – Она бросилась к шкафу, стала вышвыривать оттуда вещи, искать бумаги, документы, складывать их в папку. – Сейчас, я все устрою. Надо торопиться.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Вот, кажется, все. Я скоро, не волнуйся.

– Куда ты собралась? Успокойся, Джулия, – попытался он ее остановить.

– Я в консульство. Мне надо все устроить. Я быстро – туда и обратно. Где ключи от машины?

– Какое консульство? Вечер уже, Джулия!

– Нет, нет, меня они примут, я уверена. Я только выясню, что нужно, и вернусь, а завтра с утра недостающие документы подвезу. Володя, как я счастлива! Ты себе даже не представляешь, как я счастлива. Где ключи от машины? А, вот они, я скоро, обещаю, – сказала она и выскочила из квартиры.

Она не выполнила своего обещания и впервые за их совместную жизнь обманула его. Около полуночи в квартире прозвучал телефонный звонок. Он долго не брал трубку, оттягивая возможную трагедию. С восьми вечера он обзванивал все больницы и морги, побелевшими губами называл ее фамилию, описывал приметы – ее не было в списках, Джулия пропала бесследно.

– Володя, – услышал он ее голос из трубки. – Володя…

– Господи, Джулия!!! – закричал он. – Что случилось?! Где ты?!

– Володя, мне только сейчас разрешили позвонить. Володя, я убила… я убила… ребенка… Володя, прости меня. Не знаю, как это произошло. Женщина с коляской… я заметила ее слишком поздно. Она в больнице, а ребенок погиб! Я убийца, Володя…

– Джулия, детка моя, я уверен, что это был несчастный случай! Джулия, я тебя вытащу, потерпи! Не отвечай на вопросы, слышишь! Не отвечай ни на какие вопросы! Я найму лучшего адвоката, девочка моя. Я свяжусь с консулом. Ты только не отвечай ни на какие вопросы!!! Слышишь, я люблю тебя. Ради меня и ради будущего малыша ничего не говори! – Он еще долго кричал в трубку, говорил, что любит ее, что не может без нее жить и только спустя несколько минут понял, что кричит в пустоту…

С утра ему позвонил следователь и сообщил равнодушным сухим языком, что у Джулии начались преждевременные роды, и она была в срочном порядке доставлена в ближайший роддом, где родила семимесячную девочку. Он скупо поздравил его, сказал, что мать чувствует себя удовлетворительно, а жизнь ребенка вне опасности. Следователь также посоветовал, чтобы Владимир позаботился о няне для малыша, так как сразу после выписки из роддома Джулии предъявят обвинение в убийстве и поместят в СИЗО, где она будет находиться до суда. Неожиданно следователь сменил тон и начал сочувственно вздыхать и охать в трубку. Он буквально плакал, описывая страдания, которые ждут англичанку в тюрьме, и как плохо будет ребенку без матери. Володя без труда понял внезапно возникшее сострадание в словах следователя и назначил ему встречу. Теперь он знал, что у Джулии есть шанс, реальный шанс избежать тюрьмы, и он собирался этим шансом воспользоваться.

Никогда еще в своей жизни Диана Владимировна Шатрова не чувствовала себя такой несчастной. Самым ужасным было то, что о причине своего несчастья она не могла рассказать никому, даже Вере. А причина была вполне материальна и даже имела имя собственное, которое в паспорте значилось как Артем Борисович Босяк. Чувство, внезапно вспыхнувшее к этому привлекательному русоволосому здоровяку, Диана поначалу приняла за мимолетную симпатию, списав дрожь в коленях и усиленное сердцебиение на обостренную чувствительность всего организма. Но какое-то время спустя Диана поняла, что следователь занял в ее душе еще более ощутимые позиции и, несмотря на категорические протесты с ее стороны, не собирался их сдавать, а напротив, все глубже вторгался в этот ее организм, завоевывая без труда все новые части ее сердца.

Как только они приехали домой, Диана, сославшись на головную боль и желание как следует выспаться, поднялась в свою комнату и прорыдала около часа в подушку от обиды, что он так несправедливо обошелся с ней, – и от злости на себя, что, несмотря на все гадости, которые он ей сделал, она так и не смогла вычеркнуть его из своего сердца. Размышляя над ситуацией, в которую она попала, Диана пришла к выводу, что поговорка про злую любовь и козла вполне оправдывала свой смысл и имела поистине философское значение.

То, что к ней пришла любовь, Диана ни секунды не сомневалась, так как, несмотря на свой столь юный возраст, подобное чувство посещало ее уже дважды, и она считала себя достаточно искушенной в этом щекотливом вопросе.

В первый раз испытать любовь ей довелось в восемь лет. Предмет ее обожания учился в параллельном классе, носил клетчатые рубашки и коротко остриженные волосы и, в общем-то, совершенно не отличался от своих сверстников. Но главным критерием ее выбора была далеко не внешность, а широта его души и безграничная щедрость по отношению к ней. На зависть всем, каждый раз после школьного завтрака он незаметно подкладывал в карман ее фартука открытую коробочку джема, съеденного ровно наполовину.

Его пылкие чувства к ней угасли внезапно, после того, как она на перемене нечаянно столкнула его с лестницы, и мальчик в срочном порядке был доставлен в ближайший травматологический пункт, где ему поставили диагноз: перелом мизинца правой ноги. Каким образом несчастный ухитрился сломать себе палец на ноге, обутой в кроссовок, и для учителя, и для директора, и для родителей ребенка навсегда осталось загадкой.

Диана страшно переживала несчастье, ожидая сурового и справедливого наказания за свой проступок, но предмет обожания оказался достоин ее любви и не выдал ее. Однако после этого случая джем в ее карман больше не подкладывал и демонстративно съедал все сам, так и не простив ее за то, что около месяца ему пришлось ходить в унизительных детсадовских сандалиях. Сандалии действительно были ужасны, и, глядя на них, ее любовь к нему тоже угасла.

Второй раз глубокое чувство посетило ее в седьмом классе элитной школы. На этот раз предметом ее обожания стал новый учитель зоологии. Любовь была без взаимности и закончилась после очередного ответа у доски. Заикаясь, краснея и смущаясь от переполнявших ее чувств, она заявила, что акула – это ластоногое млекопитающее, чем ввела преподавателя в шок, и он, не сдержавшись, влепил ей «пару» и громко назвал при всех идиоткой. Такого позора она вынести не могла и в слезах вылетела из класса. Позднее учитель, испытывая муки совести и страх потерять свое место, извинился и исправил пару на четверку, но в душе Дианы исправить уже было ничего нельзя – вся ее любовь была выплакана и высморкана в раковину в школьном туалете.

• Предыдущая
• 38/62
• Следующая