Первый слой памяти - Булычев Кир - Страница 7

• Предыдущая
• 7/9
• Следующая

– Опаздываю.

– А тебе в какой дом в Мокви надо? Я там всех знаю.

Я не ответил. Я забыл, в какой дом мне надо. Я доверился Бесо. А он не хотел подсказать.

«Глаза Резо мне были не видны. Свет падал сверху. Рядом стонал доктор. Надо же было, чтобы именно доктор сломал ногу. Доктор должен был лечить других, а не стонать. «Ты сразу узнаешь его дом…»

– Последний дом на улице, – сказал я. – Весь в винограде. И розы. Ни у кого в Мокви больше нет роз.

– Так бы и говорил. Там хромой Баграт живет. Ты к нему?

– К нему. Он один живет?

– Не знаю. Я там давно не был. Раньше один жил. Сын у него в Тбилиси работает.

«Я обещал отцу, – сказал Резо. – Постараюсь найти. Я сам не верю в это, а он очень верит. Я к нему профессора возил, но профессор сказал, что вряд ли можно помочь. Старый отец у меня. Но он верит, говорит, что старики верили. Знали ход в пещеру. До революции один князь приезжал, тысячу рублей золотом обещал тому, кто принесет, громадные тогда деньги».

Я достал из кармана джинсов пластиковый пакет, вытащил из него газетный сверток. В газете лежали кусочки желтой смолы, похожей на янтарь. На ощупь они были мыльными, легкими и испускали восковой сладковатый запах.

– Что это у тебя? – спросил шофер. – Пчел разводишь?

– Нет. Лекарство, – сказал я.

Шофер нажал на тормоза. Я еле успел подхватить кусочки смолы. Машина въехала на обочину.

– Слушай, – спросил шофер. – Ты это где нашел?

– В пещере.

– Правильно! – обрадовался шофер. – Чего же молчишь? Горный бальзам нашел. От всех болезней лечит?

– Старики верят, – сказал я.

– Ты старому Баграту сын? Чего же раньше молчал?

– Не сын я ему. Сын поручил передать.

– У меня мать умирала, просила меня достать. А где достанешь? Теперь все горы уже известны, а места настоящие забыли. И медицина не верит. Не проверено, говорят.

– Вам нужно? – спросил я.

– Зачем? Я здоровый. А думаешь, поможет? Мне участковый врач тогда сказал, что в старинной медицине был смысл. Ты тоже так думаешь?

– Не знаю, – сказал я. – Очень важно, когда больной верит в лекарство.

– Правильно. Мне от всех болезней аспирин помогает.

Мы снова выбрались на дорогу и километра через два съехали с нее на проселок. Синяя стрелка указывала на вывеске: «Мокви – 4 км».

Старый дом был обвит диким виноградом. За забором нежились в рассветном холодке розовые кусты. Роз еще не было. Рано быть розам. Щенок, подняв рваное ухо, подбежал к калитке и, виляя хвостом, попрошайничал.

– Спасибо, – сказал я шоферу. – Я запомнил ваш номер, не беспокойтесь. Я завтра вас найду.

– Завтра я не работаю, – сказал шофер, вынимая из кармана часы. – Возьми. С самого начала сказал бы, в чем дело…

– Пускай часы у вас останутся.

– Ты что, думаешь, я тебя за паршивые деньги возил?

Я взял часы.

– Хотите, поделюсь с вами бальзамом?

– Зачем мне. Моя мать уже умерла, а я здоровый.

– Может, пригодится.

– Мне от всех болезней аспирин помогает. Ты спеши, сынок, может, старик Баграт тебя ждет.

Я толкнул калитку. Щенок вежливо отступил в сторону и побежал передо мной к веранде. Виноградные лозы туннелем перекрывали дорожку, и приходилось нагибаться.

«В полной темноте я услышал голос Теймура: «У кого аварийный фонарь?» В тот момент, когда начался обвал, мы сидели за нашим длинным каменным столом и ждали, когда доктор, была его очередь дежурить, принесет суп. Мы только что умылись в подземном ручье, сложили в углу, возле рации, каски и резиновые костюмы. Мы вымотались, потому что прошли за тот день полкилометра и один коварный и трудный сифон. Мы сидели за длинным столом, и нам было весело, потому что все получалось хорошо и дальше должен был быть еще один зал, и, видно, не маленький. Завтра мы будем искать к нему подходы. И вот тогда начался обвал. В лицо ударил тугой и холодный воздух…»

Я остановился на веранде. В доме было тихо. Отсюда была видна деревня, убегающая вниз, к реке, стадо, рассыпавшееся по слишком зеленой, молодой траве косогора. Пахло дымом. Речка была закрыта туманом. По улице скрипела арба. Было уже совсем светло.

Маленькая старушка в длинной, до земли, черной юбке и в платке, закрывающем лоб, выглянула из двери. В руке у нее было ведро.

Я поздоровался.

– Ты к Баграту, сынок? – спросила старушка, ничуть не удивившись раннему гостю. – Он уже проснулся.

Баграт оказался могучим старцем. Широкая, старая, с блестящими шарами на спинке кровать была ему тесна. Старик, видно, давно болел. Он иссох, и кожа щек и лба казалась очень темной, особенно по контрасту с белой, желтоватой бородой и длинными прядями белых волос. Голубые глаза старика сохранили чистоту цвета и зоркость. Старик поднял широкую, костистую ладонь, будто вырезанную из старого дерева.

– Что с Резо? – спросил он.

Он смотрел на меня так, будто я стоял далеко-далеко, на склоне горы, будто я был гонцом, от которого нельзя ждать добрых вестей, как их не ждут от посланцев судьбы. И старик заранее был готов вынести еще один удар, на которые так щедра долгая жизнь, но и сдаваться перед судьбой он был не намерен.

– Садись, – сказал он мне раньше, чем я мог ответить.

– Резо жив и здоров, – сказал я.

– Садись, – повторил старик. По-моему, он мне не поверил.

– Резо жив. Передает вам привет и беспокоится о вашем здоровье.

– Когда ты его видел?

– Вчера.

– Утром?

– Днем.

– У меня было плохое предчувствие вчера утром, – сказал старик. – Ты где его видел?

– В пещере. Мы там работаем. В экспедиции.

– Правильно. В пещере. И ты говоришь, что ничего не было?

Врать ему было нельзя.

– Был обвал, – сказал я. – Но мы успели отойти. Все живые.

– А почему сам Резо не пришел?

– Он остался там работать.

– А почему ты так грязен? Что с твоей головой? Ты устал?

Старушка принесла поднос с нарезанным сыром, лепешками и граненым графином, наполненным желтым вином.

– Подвинь сюда стол, – приказал мне старик. – Будем завтракать.

Я сделал, как велел старик.

– Как тебя зовут? – спросил старик, наливая вино в стаканы.

• Предыдущая
• 7/9
• Следующая