Защитник прекрасной дамы - Беннет Дженис - Страница 28
- Предыдущая
- 28/76
- Следующая
– Вы не?.. – начала она и тут же смолкла. Вопросов можно было не задавать: бесплодность ночного бдения ясно читалась у него на лице. – Почему вы не пытаетесь поспать хотя бы сейчас?
Он покачал головой.
– По утрам у меня есть некоторые обязанности. Пойдемте.
Он пропустил ее вперед и последовал за ней по лестнице вниз.
Она не могла побороть тревогу и оглянулась. Он шел, высоко подняв голову своей обычной пружинящей походкой, которая выдавала скрытую в нем энергию. Как ему это удается? Он провел здесь без сна уже две ночи и в лучшем случае пару раз вздремнул на какие-нибудь несколько минут. Она надеялась, что ближе к вечеру он выкроит два-три часа для отдыха, но, насколько она успела его изучить, это было сомнительно. Скорее всего, он либо усядется за свой трактат, либо предпримет более скрупулезное обследование стен, чтобы в следующий раз не позволить привидению скрыться неведомо куда.
Ее вдруг захлестнуло острое чувство вины. Сколько беспокойства она ему причинила, и его собственная работа совсем не продвигается. И что он получил за все свои труды с ее стороны? Только обидные выходки. Она старалась придумать, как выразить ему свою благодарность, но слова никак не приходили в голову, хотя потребность что-то сказать все росла и росла, пока не стала совсем уж невыносимой. И, наконец, она выпалила нечто совсем неподходящее:
– Мы опоздаем на утреннюю службу.
Он ехидно усмехнулся:
– Вряд ли там начнут без меня.
Ну что ж, по крайней мере, юмор ему не изменил. К сожалению, о себе она не могла сказать того же. Может быть, это потому, предложила она себе в утешение, что его самого события в пансионе никак не задевают. Насколько она могла судить, он вкладывал душу в любое свое занятие, и, взявшись за наведение порядка в чужих делах, воспринимал их как свои собственные и считал себя ответственным за их успешное завершение.
В гостиной уже толпились многочисленные обитательницы пансиона, собравшиеся на утреннюю службу. Мистер Карстейрс направился к кузине Софронии и, остановившись рядом с ней, своим звучным глубоким голосом принес извинения за то, что заставил всех дожидаться. Вслед за ним в гостиную вошла Дафна и прикрыла за собой дверь. Три ее кузины находились в разных местах помещения, выбранных таким образом, чтобы им было удобнее присматривать за своими подопечными.
Кузина Элспет выглядела, как всегда, безмятежной и изящной в своем гладком голубовато-сером шерстяном платье; ее голову венчала корона безукоризненно уложенных волос. На ее вопрошающий взгляд Дафна ответила, отрицательно покачав головой. Элспет вздохнула и переключила свое внимание на Марианну Сноудон, время от времени призывая ее к порядку, когда та начинала хихикать с подружкой особенно громко. Дафна метнула было на Джейн уничтожающий взгляд, но уже в следующее мгновение с девочкой совершилась разительная перемена: теперь она являла собой просто образец благопристойности. Ее глаза были прикованы к мистеру Карстейрсу, а по лицу разлилось мечтательное выражение. Дафна быстро обвела взглядом гостиную и отметила, что юные леди пожирали глазами нового священника с несомненным энтузиазмом, который не имел ничего общего с религиозным пылом.
О, Господи. Она понимающе усмехнулась. Ей-то нетрудно было догадаться, каким чувством были наполнены сейчас девичьи сердца. Что же происходит с ней самой? Тревога мешалась с изумлением. Когда она перестала смотреть на него с предубеждением? Долгие годы он был для нее всего лишь знакомым ее дядюшки. Им редко доводилось разговаривать, и никакого интереса он в ней не вызывал. А потом он стал ее сторожевым псом и опротивел ей.
А после? Что она чувствует сейчас?
Он очень красив – той красотой, которая дается решительным и властным мужчинам. Черты лица у него правильные, и в них отражаются доброта и сила, уверенность и благородство. Они притягивают взгляд. Ему незачем прибегать к театральным эффектам в мрачном байроновском стиле или рядиться в экстравагантные одеяния, чтобы произвести впечатление на окружающих. Она была уверена: он вообще не делает ничего для этой цели. Ему это просто не нужно.
Пока она предавалась размышлениям, он отошел от кузины Софронии и выступил вперед. Любое движение выдавало в нем тренированного спортсмена, и в то же время отличалось грацией и красотой; это привлекало восхищенное внимание каждой девочки, находившейся здесь. Когда он раскрыл молитвенник и начал читать, его паства стихла словно завороженная.
Почему она раньше не замечала, насколько он привлекателен. Такой… такой мужественный. И бесконечно одаренный – это она уже почувствовала. Просто она никогда не позволяла себе по-настоящему приглядеться к нему. И, ради собственного покоя душевного, лучше бы ей и впредь не приглядываться.
Но сейчас, когда она позволила себе посмотреть на него беспристрастно, открытыми глазами, она обнаружила, что забыть об этом будет трудно.
Она закрыла глаза и отдалась во власть чистых, глубоких тонов его звучного голоса. А ведь это всего лишь утренняя служба. Какова же должна быть сила его воздействия на прихожан во время пасхальной проповеди!
…Но ведь он не будет произносить проповеди. Он будет читать лекции избранной кучке молодых джентльменов, на которых и будут растрачиваться сокровища этого голоса. Он избрал для себя жизненный путь преподавателя в Оксфорде, отгородившись от мира академическими стенами. Никогда не придут к нему за утешением или советом в трудный час прихожане в надежде на его умиротворяющую мудрость и твердую направляющую руку.
Краткая служба подошла к концу слишком скоро, и Дафне пришлось уделить все свое внимание непоседливым ученицам. Со вздохом она подозвала к себе Джулиану Пемброк и ценой немалых усилий воспрепятствовала попыткам Марианны Сноудон увязаться за мистером Карстейрсом, когда он покинул гостиную. И подумать только, что дядя Тадеус настаивал на приезде сюда этого джентльмена, дабы сделать ее жизнь легче и безопаснее!
Она пристроилась к концу процессии, которая несколько беспорядочно продвигалась к столовой; зазевавшихся девочек она подгоняла вперед, как наседка, собирающая разбежавшихся птенцов. Завтракать она не стала и намеревалась только выпить чашку крепкого кофе, очень горячего и сладкого. Она направилась в буфетную, но остановилась, неприятно пораженная той сценой, которая предстала ее взору.
Вокруг мистера Карстейрса собрались четыре ученицы; они смотрели на него такими умильными глазами, какие могли быть разве что у какой-нибудь восторженной овцы.
Вид у него был слегка рассеянный; судя по всему, его ни в малой мере не трогало это детское обожание. Марианна Сноудон дотронулась до его руки и явно строила ему глазки; но он просто улыбнулся, деликатно высвободил руку, и Марианне осталось лишь вздыхать у него за спиной.
Бедный мистер Карстейрс. Как, должно быть, досаждают ему эти глупышки, но он ни словом, ни жестом не выразил никакого раздражения. Впрочем, как Дафна с удовольствием отметила, он также никоим образом не дал понять, что такое внимание ему приятно.
При первой же возможности она покинула столовую вместе со своим первым классом. Следующие два часа она потратила на то, чтобы дать понятие о перспективе группе юных леди, которые неизменно изображали любой предмет так, словно он был плоским. Ей трудно было сдержать нетерпение: сегодня ее сердце не лежало к этому занятию. Мысли ее были далеко.
Второй класс, пришедший на смену первому, оказался еще более несносным. Она чувствовала, что ее временем можно было бы распорядиться с гораздо большей пользой, если бы посвятить его поискам в саду, на чердаке или в подвалах, даже принимая во внимание холод и плесень. Стрелки часов еще не успели обозначить полдень, а ей уже приходили в голову меланхолические мысли насчет того, не следует ли придушить кой-кого из учениц. Но, поддайся она этому искушению, то тогда дело могло повернуться так, что в пансионе начнут появляться настоящие призраки – тени невинно загубленных деточек.
- Предыдущая
- 28/76
- Следующая
