Похититель душ - Бенсон Энн - Страница 16

• Предыдущая
• 16/127
• Следующая

– А с какой стати епископ должен этим заниматься? – спросила меня аббатиса. – Дети иногда пропадают. Особенно в такие плохие времена, как наши.

– Он сказал то же самое, теми же словами. И велел ей сходить в магистрат.

– Возможно, разумный совет…

– Она там уже была, но не получила никакой помощи, – сказала я. – Епископ позволил мне провести расследование в нашем районе. Когда соберу достаточно сведений, вернусь с отчетом.

Сестра Клэр перекрестилась.

– Какая тяжелая задача!

– Да, тяжелая, – согласилась я. – Но я люблю путешествовать. – Я сделала глоток вина, очень маленький, чтобы у меня не слишком развязался язык. – Надеюсь, это займет не много времени. У меня, как вы хорошо знаете, есть и собственные обязанности. Может быть, мне удастся справиться за несколько дней – думаю, так и будет, учитывая, что сегодня у каждого колодца, возле которого я останавливалась, я слышала истории о пропаже того или иного ребенка.

Аббатиса приподняла бровь.

– Я бы предпочла не добиться успеха, если бы получила такое поручение, – молвила она.

Вино сделало меня смелее, чем следовало. Я выпрямилась и очень серьезно сказала:

– Я сама вызвалась, мне почти пришлось умолять его преосвященство. Он не слишком меня поддержал, но согласие дал.

– Это и в самом деле забота магистрата, – сказала сестра Клэр. – И меня удивляет, что епископ не посчитал возможным заставить его действовать. Если то, что вы слышали, правда и исчезают невинные… Необходимо что-то делать.

Как же приятно, когда тебя понимают!

– Действительно очень странно, – согласилась я. – Ему следовало уделить этому делу огромное внимание. В Сен-Жан-д'Анжели ходят истории о том, что в Машекуле едят маленьких детей, их рассказывают путники случайным встречным – как предупреждение, – а еще они появляются в письмах из Авиньона. Простых людей очень беспокоит происходящее, но мы, стоящие на ступенях рая, почему-то не обращаем на это внимание.

– Возможно, если правда будет открыта, это грозит серьезными последствиями. Пока еще неизвестными.

И снова она высказала мои мысли.

– Я охотно поспрашиваю местных жителей от вашего имени, – наконец сказала аббатиса. – Здешние люди скрытны и не слишком доверяют чужакам.

Я выразила благодарность за столь великодушное предложение.

– Если это не доставит вам лишних хлопот, могу я принимать в вашем монастыре посетителей, которые принесут мне новости о пропавших детях?

– Это представляется мне разумным и удобным. – Она грациозно встала со своего стула. – Наверное, вы очень устали…

Я действительно устала. Сестра Клэр взяла меня за руку и отвела в мою комнату, где пожелала спокойной ночи. На узкой кровати лежал матрас из свежей соломы, а поверх него другой, очень хороший, из перьев, и я вдруг поняла, как сильно утомилась после целого дня путешествия верхом на осле. И хотя у меня с тем местом, на котором сидят, все в порядке, поездка верхом на осле не самое приятное развлечение. Так что завтра у меня будет болеть все тело, по крайней мере с утра. А впереди, скорее всего, еще два таких же дня.

У одной стены стоял стул, а над ним я разглядела узкое окно, сквозь которое в комнату проливался свет почти полной луны. Я старательно обошла желтое пятно на полу, чтобы луна не свела меня с ума, как многих других несчастных, сняла покров и облачение и осталась в белой полотняной рубашке. В изголовье кровати висел серебряный крест, для напоминания о том, где я нахожусь, хотя вряд ли я могла забыть, с какой целью сюда приехала.

«Дорогой Боже, – взмолилась я почти искренне, – пусть это все окажется слухами и выдумками…»

Я легла на кровать, накрылась собственной одеждой и заснула. Где-то в середине ночи мне приснилась повешенная собачка леди Мари, только это был Цербер, охраняющий врата Ада. Он яростно лаял, заставляя меня пересечь реку Стикс и последовать за ним. И я поняла, что у меня нет выбора.

Завтрак оказался просто великолепным – теплое молоко, поджаренный хлеб, яблоки и золотисто-зеленые груши, принесенные по случаю моего визита из подвала, где они хранились в песке. Разговор между нами был на удивление откровенным и дружеским, учитывая, как мало мы друг друга знали. Я частично отношу это за счет чудесного угощения, выставленного на стол аббатисой: графина с ароматным и невероятно вкусным напитком из настоя листьев каких-то восточных растений, приправленного медом. Мне он очень понравился, и я наслаждалась легким возбуждением, которое он мне подарил.

– Какое редкое мирское угощение, – проговорила я.

Длинный рукав аббатисы с шорохом коснулся стола, когда она потянулась к моей тарелке, чтобы положить на нее еще кусочек груши.

– Когда-то я жила в миру, – сказала она и тепло улыбнулась. – Совсем юной девушкой.

– Вы вдова? – вырвалось у меня.

– О, нет, – ответила она и рассмеялась. – Я пришла сюда девственницей.

– По собственной воле?

Она немного помолчала, а затем проговорила:

– Тогда мне так не казалось. Я была просватана еще в детстве, моя семья считала, что это отличная партия, очень выгодная для нас всех. Но мой жених оказался самым мерзким существом, которое сотворил Бог. Настоящее чудовище с отвратительными манерами. Я бы скорее умерла, чем согласилась рожать ему детей.

Может быть, эта откровенная, честная женщина успела выпить пару стаканчиков вина? Я решила, что вряд ли, а язык ей развязал чай с медом.

– И потому вы решили уйти сюда?

Она улыбнулась мне с заговорщическим видом.

– А вы сами решили поселиться в Нанте?

Очень прямой вопрос, на который, я не сомневалась, она уже знала ответ.

– Нет, – сказала я. – Мой муж умер, а единственный оставшийся в живых сын стал священником и не мог меня содержать.

– Понятно. Как же часто такое случается. Знаете, я поняла, что сестры, приходящие в монастырь после того, как они пожили в миру, гораздо мудрее и приносят больше пользы, чем те, что приняли постриг девственницами.

Я была полностью с ней согласна.

– Когда я здесь появилась, тут было… – Она помахала в воздухе рукой, пытаясь найти подходящее слово, – совсем не так спокойно и удобно. Мой отец хотел, чтобы я осознала последствия своего отказа выйти замуж за выбранного им человека, поэтому он отправил меня в самое худшее место, какое только смог найти. Но, наученная им же использовать голову по назначению, я довольно скоро начала выделяться среди остальных девушек. Когда я возглавила монастырь, он был практически разрушен, и я занялась восстановлением.

– И добились замечательных успехов, – сказала я, оглядываясь по сторонам.

Каменные стены поражали своей гладкостью, судя по всему, их недавно оштукатурили. Деревянные поверхности были натерты маслом, которое придавало им теплое сияние и наполняло помещение приятным ароматом. Окна с разноцветными стеклами оказались безупречно чистыми. И хотя у нас в Нанте аббатства и монастыри гораздо больше и величественнее, среди них нет ничего даже отдаленно похожего и такого же великолепного. Сестра Клэр, несомненно, использовала свои умения с гораздо большей пользой, чем я.

– Покорность и верность сослужили мне хорошую службу, – сказала я ей, – но всякий раз, когда я пытаюсь схитрить, ничего хорошего из этого не получается.

– У меня нет епископа, который вмешивался бы в мои дела.

– Это верно, – не стала спорить я.

– Его преосвященство Жан де Малеструа известен своей непреклонностью.

– Тоже верно, – задумчиво проговорила я. – Но он все-таки отпустил меня, хотя был против моего путешествия. С другой стороны, думаю, поскольку он еще и судья, он дал свое согласие, потому что это в интересах как его самого, так и герцога Иоанна.

– Вот именно, – сказала сестра Клэр, а потом, наклонившись ко мне, прошептала: – Вы должны понаблюдать за ним и постараться понять, что им двигает в данном вопросе; тогда вам удастся получить от него то, что нужно. В этом смысле все мужчины, даже священнослужители, похожи. – Она тихонько рассмеялась и добавила: – Точнее, так мне говорили, поскольку я никогда не была замужем.

• Предыдущая
• 16/127
• Следующая