Дорогой притворщик - Берд Николь - Страница 36

• Предыдущая
• 36/62
• Следующая

– Хорошо, – сказал Гейбриел. Неожиданно для самого себя он почувствовал, что у него сжалось горло, но попытался беспечно улыбнуться. – Пока я вам нужен, я останусь.

Нельзя было забывать что за Гейбриелом охотились наемные убийцы. И в тот же день Психея приказала Джоурсу нанять еще нескольких лакеев.

– Предпочтительно крепких, сильных мужчин, – сказала она. – И особенно следи, чтобы входные двери были заперты, а также обращай внимание на незнакомцев, которые интересуются нашим домом.

Как всегда, выражение лица дворецкого оставалось непроницаемым, и он спокойно сказал:

– Как прикажете, мисс.

Они с Гейбриелом пили чай и одновременно придумывали убедительные причины, по которым он мог бы не выходить из дома, оставаясь в безопасности.

– Не думаю, что вам что-либо угрожает. Они охотятся только за мной, – сказал Гейбриел.

Психея кивнула.

– Если я откажусь от всех приглашений, Салли поднимет шум. Начнутся разговоры.

И на следующий день они с тетей Софи поехали в театр одни, без мужчин. Когда после первого акта в их ложу ворвалась толпа разочарованных дам, чтобы узнать, почему с ними нет очаровательного лорда Таррингтона, у Психеи был готов ответ.

– Увы, вчера во время загородной прогулки он подвернул ногу, и у него страшно распухла лодыжка, – с любезной улыбкой объяснила Психея дочери миссис Моннат.

– Но я не заметила, чтобы он хромал, – возразила другая молодая леди. – Я все время следила за ним. – Девица покраснела.

– Я в этом не сомневаюсь, – сухо заметила Психея. – Нет, сначала было незаметно, но когда мы вернулись домой, нога уже посинела. Доктор посоветовал ему воздержаться от ходьбы и держать ногу в приподнятом состоянии.

– Но скоро бал у миссис Форсайт, – чуть не со слезами сказала еще одна молодая женщина. – А он его пропустит.

– Думаю, он об этом очень сожалеет, – согласилась Психея.

– Но спорю, что не так сильно, как светские дамы, – закрывая веер, заметила Софи.

Молодые женщины смутились, но начинался второй акт, и они поспешили на свои места.

– Может, одолжить тебе мою палку, чтобы отбиваться от них? – сказала тетушка. – Брак с таким пострелом может оказаться весьма утомительным для тебя, племянница.

– Вы полагаете, мне следует швырнуть его обратно в море и ждать лучшего жениха? – усмехнулась Психея.

Софи фыркнула.

– Сомневаюсь, что сумеешь найти кого-то лучше Таррингтона. Будь я лет на тридцать моложе, я бы первая постаралась его отбить.

Психея с удивлением посмотрела на тетку. Она не думала, что этот очаровательный мошенник околдовал и ее. Но обаяние Гейбриела превосходило даже его красоту. В его смеющихся синих глазах блестели ум, доброта, которые он тщательно скрывал, однако охотно уделял внимание ребенку и старой даме.

Но какой смысл перечислять достоинства Гейбриела? Он не станет постоянным спутником ее жизни. Он исчезнет, как только они устроят свои дела.

Гейбриел по-своему тоже актер, и она не должна доверять ему.

– Вы что-нибудь знаете о Синклерах? – тихо спросила Психея тетку. – До того как они… он получил титул, я хочу сказать…

Софи поджала губы.

– Ничего, стоящего внимания, но я могу разузнать.

– Только незаметно, пожалуйста, – попросила Психея.

Приятельницы Софи, старые дамы с поразительной памятью, охотно предавались воспоминаниям и сплетничали как о прошлых, так и о текущих событиях. Психея не желала копаться в грязи, но если обнаружится то, что она хотела бы узнать о Гейбриеле… А у него была какая-то тайна, которой он стыдился. Несмотря на то, что он скоро уедет, Психея хотела узнать правду. По крайней мере, она так думала.

Пока продолжалась пьеса, мысли Психеи все время возвращались к Гейбриелу, ставшему невольным пленником в ее доме.

В камине, перед которым взад и вперед расхаживал Гейбриел, весело горел огонь. Кресло, стоявшее у камина, было мягким, с гладкой от времени кожей; свечи на столе горели ровным пламенем, отражавшимся в стеклянных ганелях книжных шкафов. Вино в бокале на столике рядом с креслом было выдержанным и приятным на вкус, его рубиновый цвет радовал глаз. Однако Гейбриел чувствовал раздражение. Роскошный приют в доме Психеи превратился в тюрьму.

Но он прятался в доме, как раненая лисица в норе, только из-за этого ублюдка Баррета. Гейбриел хотел бы вызвать Баррета на дуэль, но этому человеку было чуждо чувство чести, его отношение к карточному долгу подтверждало это.

Гейбриел честно выиграл имение, ему помогло собственное умение, да и удача улыбнулась. А теперь он был прикован к этому камину, в то время как негодяй бродит по самым грязным притонам Лондона, пытаясь вернуть проигранное. Сознание несправедливости создавшегося положения терзало Гейбриела.

Конечно, его досада, вероятно, меньше мучила бы его, если бы Психея осталась дома. Он обещал ей, что останется сидеть здесь, в безопасности. Но последние пятнадцать лет Гейбриел вел бурную жизнь, полную опасностей и риска, и ему было трудно заставить себя соблюдать осторожность. Он скучал, и это оскорбляло его гордость. Если кто-то и должен был бояться, так это Баррет, жалкий трус, прячущийся за спины наемных убийц.

Чем больше Гейбриел думал об этом, тем больше его возмущало создавшееся положение. Нет, он этого не потерпит! Когда ему было шестнадцать, он делал то, что ему говорили, подчинялся женщине, позволял ей решать за него. Но потом Синклер дал клятву, что такое больше никогда не повторится.

Психея должна понять, что есть вещи, неприемлемые для мужчины. Гейбриел позвонил.

– Что вам угодно, милорд? – спросил появившийся Джоурс.

– Принеси мою шляпу, Джоурс. Я ухожу.

Дворецкий заколебался, затем сказал:

– Да, милорд.

Он вышел, и Гейбриел постарался подавить чувство вины. Он дал обещание Психее, но он рисковал только собой, и ему должно быть позволено рисковать собственной жизнью, если ему этого хочется. Главное, он решает сам, он сам себе хозяин.

Джоурс принес шляпу. Гейбриел надел ее и, направившись к двери, бросил через плечо:

– Если мисс Хилл вернется раньше меня, скажи ей… Нет, не надо ей говорить, что я ушел.

– Да, милорд. – В глазах Джоурса блеснула насмешка.

– Меня не… – начал Гейбриел, но понял, что объясняться с дворецким ниже его достоинства.

Однако когда лакей распахнул перед ним дверь, Гейбриел заколебался. За дверью была темнота. Ни одна карета не проезжала мимо дома. В это время жители уже не выходили на улицу или еще не возвращались домой, поэтому жизнь вокруг замерла.

Неужели он ведет себя как дурак?

Вероятно, при этом Гейбриел усмехнулся. Очевидно, он делает глупость. Но он слишком часто испытывал терпение леди Удачи, чтобы остановиться. Не было заметно никаких признаков прячущихся убийц, и он, спустившись со ступеней, уверенным шагом зашагал по улице. Но все же он избегал темных мест, густой тени домов и узких переулков.

Вдалеке послышался цокот копыт и скрип колес, катившихся по камням мостовой. Затем все снова затихло, и он услышал у себя за спиной осторожные шаги одинокого прохожего.

Гейбриел почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове, но не оглянулся. Синклер продолжал идти той же уверенной походкой, не переставая прислушиваться к звукам позади себя.

Услышав какой-то треск, как будто кто-то наступил на упавшую ветку, Гейбриел сжал кулаки. Невидимый преследователь приближался.

Гейбриел подходил к перекрестку. Сосредоточив все внимание на этом человеке, он чуть не поплатился за это жизнью. Прямо перед ним из темноты выступили три оборванца. В руках они держали дубинки, и Гейбриел снова сжал кулаки, жалея, что ему нечем отразить удар.

Он почувствовал, как кровь бросилась ему в голову, и ощутил сверхъестественную остроту восприятия каждого движения, которая приходит к человеку перед лицом смерти.

Гейбриел рассмеялся.

– Чего же вы ждете? – спросил он.

• Предыдущая
• 36/62
• Следующая