Спящее золото, кн. 2: Стражи Медного леса - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 45
- Предыдущая
- 45/67
- Следующая
Она помолчала, потом содрогнулась, потому что троллиные хвостики представились уж слишком ясно. Коротенькие такие, с кисточкой толстых волосков на конце… Бр-р!
– А уши у них острые… – продолжала Рагна-Гейда, скорее отгоняя образ хвостика.– Ты хоть у одного видел уши?
Вигмар вспомнил лица и головы домочадцев Блосы. Платок у старухи, колпак у старика, волосы у молодых… Хороши молодые – лет по пятьсот каждому! Нет, свои уши они прятали.
– Ничего!– утешил он Рагну-Гейду.– Вот завтра пойдем на свидание с той хорошенькой девчушкой и посмотрим у нее уши.
– Ой, ни за что!– Рагна-Гейда помотала головой.– Я не пойду!
– Ну, не ходи!– насмешливо согласился Вигмар. Он уже опомнился, и ему даже стало весело.– А ты не боишься отпускать меня одного? Ревновать не будешь? Она же такая красавица!
– Молчи уж!– жалобно сказала Рагна-Гейда, не зная, на что решиться.– Ингирид тебе было мало… О, так вот почему старуха сказала, что их знают в Золотом ручье! Она вовсе не усадьбу Золотой Ручей имела в виду, а настоящий ручей. Мокрый такой. Который течет. И в гости они ходили к тамошним никсам*.
– Очень может быть,– согласился Вигмар.– Только знаешь что? Давай в усадьбе не будем рассказывать про них все. Едва ли людям очень захочется иметь дело с троллями, даже ради спасения от фьяллей. Люди так не любят все непривычное. Каждый помнит свою старую няньку, которая запрещала бегать одному в лес, «а не то встретишь тролля, и он тебя съест».
– Мне Гунда то же самое говорила,– со вздохом ответила Рагна-Гейда.– А Скъельд и Ярнир однажды поспорили, что ночью на пастбище выйдут к большому камню… Там, по слухам, жили тролли…
Она замолчала, вспомнив братьев, которых больше не было с ней, и прежнюю жизнь, которая никогда не вернется. Вигмар молча взял девушку за руку и повел по тропе к усадьбе.
Ивар Овчина, которого Эрнольв посылал с десятью хирдманами вперед, привез неутешительные вести.
– Там впереди больше ни одной усадьбы нет,– крикнул он еще издалека и продолжал, подскакав к Эрнольву: – Мы видели те три горы, между которыми должно быть озеро. Может, на самом берегу кто-то живет. А по реке больше ничего нет, только три-четыре рыбачьих землянки. Мы подумывали доехать до озера, но ты ведь не велел…
– Хорошо.– Эрнольв кивнул.– Ты правильно сделал, Ивар, что вернулся. На само озеро не надо соваться с десятком человек. Мы пойдем туда все вместе.
Ивар отъехал и присоединился со своими людьми к растянутому потоку войска. Конечно, вся лавина, начинавшая квиттинский поход, до Золотого озера не дошла: люди гибли в битвах, оставались на захваченной земле. В каждой усадьбе задерживался ярл или хельд со своей дружиной, и Ульвхедин ярл был очень доволен: больше никто и никогда не отнимет эту землю у племени раудов. Конечно, с квиттами предстоит еще немало забот, но ведь недаром говорится: кто хорошо начал, тот уже сделал половину. И сейчас у Ульвхедина ярла и Эрнольва оставалось по полторы сотни человек. Меж тем Золотое озеро приближалось, с коня уже можно разглядеть три горы, между которыми плещутся его золотые воды. Теперь успеть бы набрать побольше золота, пока не явились фьялли, посланные Торбрандом конунгом. И тогда этот поход будет самым удачным делом раудов за все последние века!
– Боюсь, сегодня нам будет негде ночевать!– сказал Эрнольв, обернувшись к ехавшей рядом Ингирид.
Он даже не пытался скрыть легкое злорадство в голосе: его отважная жена несла тяготы походной жизни наравне со всеми, разве что дров не рубила и лошадей сама не чистила. Однако не сдавалась и не просилась назад: блеск далекого золота делал ее необычайно стойкой.
– Не может быть, чтобы на берегу не оказалось усадьбы!– оскорбленно ответила Ингирид, как будто Эрнольв сам все это подстроил, назло.– Наверняка там есть усадьба! Может быть, даже не одна!
– Тогда нам предстоит жаркая битва!– Эрнольв воодушевленно взмахнул рукой.
За прошедшее время он научился не принимать Ингирид всерьез и подшучивать над ней, за что та постоянно дулась. Но обидеть Эрнольва в ответ не удавалось: муж просто ее не слушал. И жизнь даже с такой женой оказалась бы вовсе не плоха, если бы не воспоминания о Свангерде. Но она вспоминалась, как ни старался Эрнольв загнать ее образ подальше. Не получалось вытравить из души сожаления о жизни, которая могла бы сложиться совсем иначе. И о другой жене, которая стала бы не врагом, а лучшим другом, о любви и счастье, теперь похороненных и придавленных камнем. Безо всякой надписи… А что будет, когда они вернутся домой? Как он будет жить в одном доме с этими двумя женщинами? Может быть, Свангерда захочет возвратиться к своим родичам на север… Нет, тогда он больше никогда ее не увидит. А мысль эта была так тяжела, что Эрнольв спешил отогнать ее.
– До вечера осталось недолго,– заметил Хрольв.– Будем рыть землянки?
– Нет, проедем еще,– решил Эрнольв, благодарный хирдману, отвлекшему от нерадостных мыслей.– Может быть, там и правда есть усадьба. Очень хочется поскорее увидеть это озеро. Не слишком-то я верю, что оно существует на самом деле!
– Есть, есть!– упрямо твердила Ингирид.– Не на этом берегу, так на другом усадьба найдется!
– Вокруг озера можно ехать два дня,– подал голос Книв, державшийся сзади.– Я сам не видел, но люди говорили. А на том берегу уже начинаются настоящие горы. Там уже настоящий Медный Лес. Лучше не соваться на ночь глядя.
Но гордая Ингирид даже не удостоила раба ответом.
Погоняя усталых лошадей, дружины Ульвхедина и Эрнольва все же успели к Золотому озеру до наступления темноты. Широкая долина, с двух сторон ограниченная пологими склонами гор, вывела их к плоскому берегу. Дальний край озера терялся в сумерках, лишь неясно темнели вдали вершины гор. Над серой водой поднимался густой туман, было промозгло и холодно. Дул ветер, бросая в лица запах сырого песка. Серо, неприютно, безнадежно. И ни одного строения, сколько хватает глаз.
– Придется спать на земле,– сказал Эрнольв насупившейся Ингирид.– Я не виноват, что квитты не захотели построить для нас хороший теплый дом.
Спешившись и пустив лошадей щипать остатки блеклой травы, фьялли и рауды стали готовиться к ночлегу. В ближайшем леске застучали десятки топоров, на длинном берегу и по долине замерцали в густых сумерках десятки костров. Для Ингирид поставили шалаш вокруг ствола старой ели, покрыли его тюленьими шкурами, внутри развели маленький костерок. Кутаясь в медвежью накидку, она шмыгала замерзшим носом и в который уже раз мысленно бранила своих отважных родичей, затеявших такой далекий и трудный поход зимой. Не могли до лета подождать! Все умные люди воюют летом! Что же теперь, и Середину Зимы придется встречать под такой вот елкой? И не будет ни пиров, ни угощений, ни песен, ничего такого, что делает жизнь хоть немножко веселее?
Ингирид редко думала о жизни, но если задумчивость все же находила ее, час этот был поистине черен.
– Скоро закипит!– негромко приговаривал Книв, помешивая длинной деревянной ложкой в закопченном железном котелке.– Сварим похлебку, тут и треска хорошая есть, и ячмень, и чеснок. Сразу жизнь веселее пойдет. И тепло будет…
Разговаривая будто сам с собой, он краем глаза косился на Ингирид. На самом деле все слова предназначались ей. Несмотря на все недостатки, Книв всей душой привязался к новой хозяйке. Заносчивость, упрямство, самовлюбленность казались ему проявлением истинного благородства – недаром же молодая жена ярла была дочерью конунга! Книв восхищался твердостью духа своей госпожи: упрямство, с которым она продолжала поход, представлялось настоящей стойкостью, а жадное стремление к золоту – высотой целей, достойных истинной валькирии. Он жалел юную женщину, которой чаще приходилось спать в шалаше, чем в доме, и почти осуждал Эрнольва, который недостаточно ценит такую жену.
Вдруг в котле, подвешенном над огоньком, что-то блеснуло.
– Ой, что это?– удивился Книв и сунул в воду длинную ложку.– Как это туда попало?
– Что?– спросила Ингирид.
- Предыдущая
- 45/67
- Следующая
