Казнь - Дяченко Марина и Сергей - Страница 2

Она смутилась, как бывало всегда, когда студенты заговаривали о ее публикациях. Кивнула.

– Говорят, скоро выйдет книжка?.. Госпожа Хмель, скажите, пожалуйста… – очкарик замялся. – Почему у вас всегда все так плохо кончается?

– Так уж плохо? – она усмехнулась, скрывая смущение. – Герой погиб – это, конечно, жаль, но ведь он знал, на что идет…

Парень покраснел:

– Дело не в том… Плохо, что его девушка вышла замуж за барона. Плохо, что… ну, в общем, это…

– Вы сознательно… м-м-м… расчленили образ романтической легенды? – негромко спросил второй, широкоплечий и мощный, но с детским круглым лицом.

– Совершенно сознательно, – она посмотрела круглолицему в глаза, но он не смутился под этим взглядом. По-взрослому поджал губы:

– Получается, что это… разрушение романтики, приземление… Что это – ваш фирменный творческий метод?

Она задумалась.

Студенты суетились вокруг автобусов, очкарика кто-то дернул за рукав, а круглолицего окликнули; в машине нетерпеливо возился профессор.

– Мы поговорим об этом в будущем триместре, – сказала она, садясь за руль. – Счастливых каникул…

– И вам счастливо, госпожа Хмель… Пишите побольше…

– Бедные мальчики, – сказал профессор, когда автобусы скрылись из виду. – Женятся каждый на своей стерве – и станут, как все… Вот скажите, Ирена. Когда я открываю книжку – я хочу отдохнуть, я хочу наркотика… А стерв мне и в жизни хватает…

– Не надо было с ней связываться, – сказала Ирена, вспомнив Карательницу.

– Нет, не то… Знаете, почему я не могу читать ваших рассказов? Потому что если дама в кринолине, а мужики в кольчугах и с мечами – мне хочется сказки, Ирена. Иного, так сказать, мира… мироустройства… чтобы были лесные духи, гномы там разные, кровавые войны, жестокие законы… любовь… А не бытовые, простите, разборки с печальным исходом.

– Я подумаю, – сказала она. И это не была отговорка – она действительно собиралась подумать, а как ее мысли соотносились со словами профессора – дело третье.

– Вы только не обижайтесь…

Она притормозила перед профессорским домом.

– Ох, спасибо, Ирена… Желаю вам творческих успехов. И хоть немножко отдохните в каникулы…

– Спасибо. Вам того же…

Профессор поставил одну ногу на землю. Задержался, будто раздумывая, обернулся:

– Ирена… Вы напрасно думаете, что все мужчины в мире – самовлюбленные эгоисты.

– Я поду… – начала она привычно, но вовремя спохватилась: – Я вовсе так не думаю.

Профессор печально потряс головой:

– Знаю… Ну что ж. До свидания.

Первое, что она сделала, вернувшись домой – вытащила из-под кровати черепаху и положила ее на коврик в свете настольной лампы. Черепаха, похожая на закованного в латы рыцаря, смерила Ирену бессмысленным взглядом бусинок-глаз; черепаха не отзывалась на свое имя и никогда не шла на зов. Ирена держала черепаху просто так, для настроения.

Сторожевой пес Сэнсей бил хвостом по доскам крыльца, умоляя впустить его в дом; Ирена исполнила его просьбу и только после этого подошла к телефону, чтобы проверить, кто звонил в ее отсутствие.

Ого! Два звонка от литагента и еще три – с незнакомого телефона. Кто это, интересно, так настойчиво домогался беседы с госпожой Хмель…

Она дала черепахе капусты. Потрепала Сэнсея по затылку, улеглась на диван и натянула плед до самого подбородка.

Хотя, честно говоря, следовало самой позвонить литагенту. Мало ли что, вдруг выгодный контракт…

«Разрушение романтики, приземление»… «Хочется сказки, Ирена… Иного, так сказать, мира…»

Надо было ответить так. Да, ничто не мешает всем вам верить, что там, в ином мире, лучше и интереснее… В чистом и честном мире, без зачеток, без Карательниц, без налоговой инспекции… Но вы ошибаетесь, потому что…

Закурлыкал телефон. Ирена вздохнула – на табло горел номер литагента.

– Да, я слушаю…

– Госпожа Хмель? Наконец-то… Вообразите себе, у нас есть покупатель на весь цикл об Осаде.

– Но он же еще не написан…

– Именно! Авансом, под заказ… Только, Ирена, ради Создателя, они просят побольше магии. Обязательно Темный Властелин, хотя бы на третьем плане. Они хотят фантазии, волшебников, артефактов, квестов, поединков… Ирена, вы помните, мы с вами уже не раз говорили…

– Я подумаю, – сказала она примирительно.

Литагент замолчал. Он достаточно хорошо успел изучить свою подопечную, чтобы различать оттенки этой ее привычной фразы.

– Ирена… Назрел серьезный разговор. Где мы могли бы встретиться?

Она вздохнула:

– Я подумаю…

– Хорошо, – голос в трубке помрачнел. – Я перезвоню завтра утром…

– Конечно, – сказала она с облегчением и положила трубку.

Сэнсей вертелся вокруг кровати, ставил лапы на плед, и это было плохо, потому что известно какие у него лапы – грязные…

…Вы напрасно верите, мальчики, что там, в этом честном мире, вы окажетесь среди сильных, найдете достойное вас место… Потому что те, кто действительно умеет находить такое место – находит его в ЛЮБОМ мире… Они побеждают на выборах и ворочают миллионами, и совсем не читают сказок. А потому вы обманываете себя, мальчики… А я вас обманывать не стану…

– Какие глупости, – сказала она вслух. – Тоже мне, проблема…

Снова – телефон. Нет, еще один звонок – и она отключит его…

Звонила знакомая. Не так, чтобы очень близкая – но вполне приятная. Из тех, с кем интересно беседовать два раза в месяц и видеться два раза в год…

– Ирена? Что ты делаешь сегодня вечером?

– Сплю, – сказала она честно.

– Хочешь, мы заедем за тобой? Сегодня годовщина свадьбы Игора и Янки, мы хотели…

Ирена с трудом вспомнила, кто такие Игор и Янка. Ах да, тоже симпатичные люди…

– …интересное общество. И несколько твоих читателей-поклонников, ты их еще не знаешь… Все очень хотят тебя видеть. Поедешь?

Ирена молчала. Голос в трубке несколько потерял уверенность:

– Ирена… ты ведь здорова?

Она подумала, что следует ответить «нет». Сказаться больной, чтобы никто не обиделся…

Вставать с дивана? Одеваться, делать макияж? Ехать куда-то, с тем чтобы вернуться за полночь с тяжелой головой, в запахе терпких духов и чужих сигарет…

Черепаха под настольной лампой флегматично двигала челюстями.

– Извини, – Ирена вздохнула. – Но я не поеду. Слишком много… – она хотела сказать «пищи для размышлений», но в последний момент одумалась. – Слишком много… работы.

– Но ведь только один вечер, – приятельница, судя по голосу, все-таки обиделась. – Мы ведь не так часто тебя… беспокоим!

– Извини, – Ирена знала, что через несколько минут после отбоя в голову к ней явятся веские доводы и остроумные оправдания, но выслушать их будет некому…

А Сэнсей и черепаха давно привыкли к ее монологам. И, возможно, знают все ее аргументы наперед.

Она подмела двор. Посмотрела, как садится за горы солнце; разожгла костер, попыталась по дыму определить погоду на завтра – и не определила. Сэнсей носился, отбрасывая задними лапами комья земли, и его восторг частью передался Ирене. В конце концов, уже почти весна…

Телефонный звонок вывел ее из созерцательного настроения. Телефон курлыкал долго и настойчиво – по дороге к нему Ирена насчитала пятнадцать звонков.

– Госпожа Хмель?

Тот самый незнакомый номер. И голос, что интересно, незнакомый тоже. Она ведь просила никому не давать ее номер…

– Госпожа Хмель, меня зовут Николан Петер, я прошу прощения, если потревожил…

Он сделал паузу, как бы специально для того, чтобы она любезно опровергла его – ничего страшного, мол, я слушаю.

Но она молчала. Потому что неведомый господин Петер действительно потревожил ее.

– Госпожа Хмель, речь идет о вашем муже, Анджее Кромаре.

– О моем бывшем муже, – поправила она механически.

Потом у нее подкосились ноги, и она села на диван.

– Он жив?

– Но, госпожа Хмель, зачем сразу такие страшные предположения…